— Простите, я не знал, что вы прячетесь здесь, мисс Найт, — в легкой растерянности мистер Уилтон, похоже, и сам не заметил, что извинился перед Филлис.
— Я вовсе не думала прятаться, — тотчас парировала она. — Я просто хотела немного отдохнуть от вашего тяжеловесного остроумия и болтовни своей кузины.
— Благодарю вас за то, что вы все же признаете меня остроумным, — усмехнулся Уилтон. — Итак, вы, кажется, сетовали на судьбу за то, что вам пришлось уехать из пансиона. Отчего бы это? Здесь вам некем помыкать? Ваша кузина увлечена молодым джентльменом и не склонна быть пешкой в ваших интригах?
— Уж не хотите ли вы занять место этой пешки? — фыркнула Филлис.
— Благодарю покорно! Даже если я буду умирать от скуки, играть роль вашего пажа мне не по силам!
— В таком случае оставьте меня в покое! — Филлис опять не могла сдержаться и говорить с ним с тем презрением, на какое была способна, когда ей докучал неподходящий поклонник. — Что, как не скука, заставляет вас все время спорить со мной?
— Может быть, желание показать всем, какова на самом деле ваша натура?
— Или как благородны ваши устремления — разоблачить зло, заклеймить порок? — Теперь презрительный тон вполне удался Филлис.
— Я не претендую на роль поборника добродетели, — удалось ли ей смутить или хотя бы задеть его? — Но вы способны причинять зло вашим близким, вы ведь не станете с этим спорить?
— Я вообще не собираюсь с вами спорить, мистер Уилтон, — голос Филлис наполнился горечью, как у актрисы в одной из ее любимых постановок. — Вы ведь сделали выводы о моем характере, еще не встретившись со мной лицом к лицу, не заглянув в глаза, не спросив, что двигало мной в том или ином случае… Прошу простить меня, я должна вас оставить.
Неожиданно резкое окончание фразы, звучавшей горько, едва ли не печально, обескуражило Уилтона. Он молча посторонился, пропуская девушку, и еще несколько минут бездумно смотрел в окно, пока Флора не окликнула брата, спросив, почему он не идет спать, разве он не устал после утомительного турнира?
— Напротив, я так устал, что едва могу сдвинуться с места, — улыбнулся Уилтон и послушно направился вслед за сестрой к выходу из гостиной.
После завтрака Филлис вернулась в свою комнату, чтобы написать письма подругам по пансиону. Ей хотелось рассказать им, что мисс Барнс вышла замуж за мистера Мэйленда и теперь сплетничает о своих бывших ученицах, что просто отвратительно и недостойно учительницы и леди.
Все остальные дамы, как и ожидалось, собрались в малой гостиной, где по случаю непогоды затопили камин. Предоставленные сами себе джентльмены занимали себя каждый на свой лад. Мистер Найт поднялся к себе вздремнуть, мистер Грейстоун в ненастные дни изучал свои расходные книги, а мистер Баррит и мистер Уилтон в библиотеке делились воспоминаниями о годах обучения и даже нашли нескольких общих знакомых.
— Скорей бы Розамунда дала о себе знать! Пожалуй, у меня будет для нее другое поручение — пусть попробует увлечь этого несносного Уилтона! Как мы могли бы посмеяться, если б ей удалось разбить ему сердце и покинуть его ради сэра Джона! Только бы она смогла приехать! Уже три дня, как я написала ей, и скоро она или появится здесь, или хотя бы пришлет весточку, если мой план не удался.
Филлис так хотелось поделиться с подругой треволнениями вчерашнего дня! Утренний неприятный разговор с Уилтоном, несуразный турнир — Филлис не смогла бы назвать более глупое занятие для летнего дня, и вечером снова ссора с Уилтоном! Не слишком ли много для нее одной?
— А вдруг негодяй Уилтон как раз в это время рассказывает мистеру Барриту о том, какая ведьма на самом деле скрывается за моей ангельской внешностью? — Филлис невольно посмотрела в зеркало и поправила локон. — Впрочем, навряд ли он считает меня красивой, скорее, на его взгляд, я безобразна! Надо как-то выведать у тетушки, как долго миссис Олдхэм со своими племянниками собираются пробыть здесь. Если к Грейстоунам приедет кто-то еще, для бедняжки Розамунды попросту не найдется свободной комнаты! Я даже готова уступить ей свою, лишь бы только подруга помогла мне избавиться от Ризинга и отомстить Уилтону! Он должен поплатиться за каждое оскорбительное замечание в мой адрес!
С этим намерением Филлис спустилась в гостиную. Гнев растушевал на ее щеках румянец, блеск темных глаз мог заворожить любого, кто заглянул бы в них поглубже. Миссис Найт в молодости была очень хороша собой, но тонковатые губы и частое выражение недовольства портило ее лицо, а дочь превзошла мать красотой и умением держаться величественно и в то же время не казаться холодной, бесчувственной статуей.
К сожалению, в гостиной не было никого из джентльменов, чтобы тотчас пасть к ногам прелестной брюнетки или по меньшей мере пообещать ей сорвать все розы в саду миссис Грейстоун и усыпать лепестками путь мисс Найт.
Миссис Найт и миссис Баррит вышивали, миссис Грейстоун дремала на покойном диване в самом темном уголке комнаты. На другом диване сидела ее дочь с двумя своими собачками, а Флора Уилтон пыталась нарисовать подругу, но собачонки все время отвлекали Имоджин, и Флора уже несколько раз начинала работу сначала. Миссис Олдхэм терпеть не могла рукоделие, поэтому развлекала дам чтением вслух последнего романа о приключениях сбежавшей из французского монастыря молодой англичанки, чья мачеха заточила ее туда с целью завладеть состоянием девицы. На взгляд миссис Найт и миссис Грейстоун, роман был из тех, что не стоит читать в присутствии юных девушек, но ни та, ни другая не решались попросить миссис Олдхэм прервать чтение или хотя бы пропускать некоторые сомнительные сцены.
Впрочем, ни Флора, ни Имоджин, увлеченные своими занятиями, почти не слушали миссис Олдхэм, та хоть и читала выразительно, но часто делала паузы, чтобы высказать свое мнение о поступках героев. Как правило, главная героиня удостаивалась прозвищ вроде дурочки или слепой гусыни, а герои мужского пола объявлялись бездельниками и транжирами.
— Вот и ты, дорогая, — вяло произнесла миссис Найт при виде дочери. — А мы тут так мило устроились…
— Я вижу, матушка. — Филлис приветливо улыбнулась старшим дамам, проигнорировав Флору, и присела на диван рядом с Имоджин.
Собачки тотчас заворчали, они были осведомлены об отношении к ним кузины своей хозяйки, и Имоджин тут же подхватила обеих любимиц на руки.
— Тусси, Милли, идите ко мне, милые, милые мои крошки!
Флора насмешливо изогнула бровь, совсем как ее брат, а Филлис мученически возвела глаза к потолку, всем своим видом показывая, что глупость ее кузины — вещь непреходящая.
