– Я же не полный придурок, Грейс. Я знаю, как вести себя на свидании с женщиной, – Джек посмотрел мне в лицо.
– Уверена, что знаешь. Ты очень милый.
– Просто тут кое-что другое. Я хочу хорошо работать, понимаешь? – он скорчил гримасу.
– Я знаю, что ты хочешь, – кивнула я. – И... Джек, ты совсем не плох. Совсем.
– Класс! – парень снова поднял большой палец.
Я ещё раз поцеловала его в плечо, потом погладила. Затем вытащила из кармана конверт и отдала ему.
– Это тебе. Сейчас не смотри. Это бестактно.
– Я знаю, – Джек укоризненно посмотрел на меня.
– И в следующий раз договаривайся, в течение какого времени ты будешь находиться в распоряжении, – добавила я, направляясь к двери. – Деньги за дополнительное время требуй вперёд. Извинись, сходи в ванную и пересчитай, чтобы тебя не провели.
Он непрерывно крутил в пальцах конверт.
– А они не сочтут это нахальством?
– Женщины, которые часто этим занимаются, подождут. А те, которые не имеют никакого опыта, даже не заметят. Будь внимательным, Джек. Даже женщины могут быть ублюдками.
– Понял. Хорошо. В следующий раз так и сделаю, – согласился он, и кивнул.
Возле двери меня задержал его голос.
– Грейс?
Я обернулась.
– Да?
– А следующий раз будет?
Я подняла большой палец вверх. Джек улыбнулся.
Класс.
Глава 5
Известие дошло до меня, когда я только вернулась домой. Служба смс-оповещений переадресовала его на мой мобильный, и я тотчас же перезвонила.
– Здравствуйте, мисс Фраули. Речь идёт о моём отце. Он ушёл от нас, – я услышала, как на другом конце трубки Дэн Стюарт громко глотал, будто пытался побороть слезы. – Мне очень жаль, что я связался с вами так поздно, но вы сказали, можно звонить в любое время. Нам надо обсудить, дальнейшую процедуру.
Я всегда поражалась тому, что люди, которые только что потеряли любимого человека, встречали меня с изысканной вежливостью. Порой бывало, что скорбящие под гнётом горя становились невежливыми. Дэн Стюарт вёл себя учтиво и был очень любезен.
– Никаких проблем, – заверила я его. – Для этого я здесь. Где умер ваш папа?
– В больнице. С ним была мама, а я остался дома.
В его голосе слышалось нервное потрясение и желание поговорить. Моя работа и состояла в том, чтобы думать о тех, кто отчаялся в момент горя. После обсуждения с Дэном Стюартом главных вопросов, я договорилась о первой встрече с семьёй на следующее утро.
Я осталась дома, чтобы впустить представителей еврейского похоронного общества, и по телефону сказала Джареду забрать покойного из больницы. «Хевра кадиша» отвечало за подготовку покойного к погребению, согласно еврейским традициям. В его обязанности входило омовение и одевание покойного, и заупокойная молитва. По крайней мере, один из членов общества останется, чтобы нести траурную вахту. Таков был еврейский обычай.
Спустя час появился Джаред, потом он ушёл, а во входную дверь забарабанил Дайд Кадушин. Он пожал мне руку и, как обычно, предложил мятную жвачку, но, когда я привела его в тёмное помещение, он вновь превратился в делового человека и исчез в комнате для бальзамирования.
Позднее я увидела, как последний член «Хевра кадиша» спустился по лестнице, и автоматически заперла за ним дверь. Эта мера безопасности позволяла мне чувствовать себя спокойнее. Фирма «Фраули и сыновья» никогда не сталкивалась с вандализмом, хотя порой в Хэллоуин в нашу дверь звонили чаще, чем в другие, и убегали прочь от крыльца. Тем не менее я почувствовала себя в безопасности, когда ушёл последний представитель еврейского общества, и дверь за мной автоматически закрылась. Моя квартира на третьем этаже находилась далеко от входной двери.
Я поднялась по узкой лесенке, которой раньше пользовались слуги. Широкая парадная лестница, по которой попадали на второй этаж, предназначалась для клиентов и партнёров по бизнесу, если те хотели подняться в офис. Задняя же лестница вела прямо на третий этаж.
Родители жили в этой квартире с Крейгом и Ханной до моего рождения. В те времена на третьем этаже находилось несколько комнат, в которые можно было попасть из узкого коридорчика в центре чердака. Из-за скоса крыши некоторые спальни были маленькими, кухня напоминала камбуз корабля и, по словам моей мамы, не удовлетворяла потребностей растущего семейства. После того, как родители отсюда съехали, квартира много лет пустовала.
Во время моей летней практики Бен отремонтировал помещение. С помощью наших друзей, гор пиццы и огромного количества пива мы провели реконструкцию за несколько недель. Сломали стены, сделали просторную гостиную и столовую, переходящие друг в друга. В большой мансарде с косыми стенами в задней части дома уместилась огромная кровать и двуспальный диван. Ванная комната тоже вышла просторная. К несчастью, вместе с летом закончились и мои отношения с Беном, а также и дальнейший ремонт.
Квартира выглядела красивой, но незаконченной. И каждый раз, когда я задумывалась о покупке новой бытовой техники взамен золотисто-жёлтых реликтов 70-х годов, на ум приходило лишь то, что эти вещи стоят денег – денег, которые разумнее вложить в содержание дома или в личную жизнь. Нужно правильно расставлять приоритеты.
Хоть квартира и не совсем роскошная, но она – мой дом. Если бы мне захотелось пригласить друзей, места для них бы хватило, только стулья отсутствовали. Здесь было тихо, подо мною никто не шумел, даже слабые голоса не проникали наверх через дымоход.
Многие люди суеверны, когда речь заходит о местах, где лежат мёртвые. Я знаю, что некоторые мои друзья мысленно боятся того, что внизу в подвале почти всегда лежат покойники. Не избежать и того, что новые знакомые, услышав о моей работе, обычно спрашивают, не происходят ли в доме какие-нибудь «странные» вещи или не страшно ли мне одной в доме, подвал которого забит мертвецами.
Почему-то никому не приходят в голову мысли, что в похоронном бюро люди не умирают. Когда они ко мне попадают, их смерть так или иначе уже произошла, а ко мне привозят уже бренные трупы. Если существует что-то вроде души, так она давно исчезла. Привидению незачем бродить по похоронному бюро или кладбищу (если контора находится там), потому что пока тело доберётся до кладбища, что бы ни произошло с душой, оно уже случилось. Но убедить в этом мне удалось лишь несколько человек. Мёртвые, которые ничего не могут сделать, не причинят вред. Они не дышат, не едят, не занимаются сексом, но вызывают у большинства людей животный ужас.
Для долгих водных процедур я слишком устала после свидания с Джеком. Я нанесла на волосы маску, сбрила лишние волоски в зоне бикини, потёрла кожу мочалкой из люфы, намазала увлажняющим кремом и очистила поры паром. Потом я надела любимые пижамные штаны из фланели и застиранную мягкую футболку с изображением группы «Dead Milkmen» и свернулась калачиком на диване, рядом – пульт от телевизора, толстый роман и чашка чая. Я была одна.
Проклятье, мне всегда нравилось, что я жила одна. Разве, нет?
Я выключила телевизор и направилась в ванную комнату: слишком много выпито чая. В зеркале рассмотрела свои брови, решила, что им надо вернуть форму, и потратила на это десять минут, вздрагивая и чихая, пока их выдёргивала.
Уже слишком поздно, чтобы звонить кому-нибудь из приятелей. Я одна в квартире, ни с кем не поговорить, никому не ответить – только самой себе. Это одно из преимуществ, раз нет постоянного друга, но, с другой стороны, и цена выше, чем у Джека, когда он заботился о моём счастье. Я часто оставалась одна, но этим вечером впервые почувствовала себя одинокой.
Моя книга, толстый фолиант, который я взяла в библиотеке, обещала экшен, приключения и романтику. До сих пор было много тоски и немного жизненного страха, при этом я уже прочитала сотню страниц. По моему мнению, в них должен присутствовать, по крайней мере, один покойник или смачная сексуальная сцена, поэтому я закрыла книгу и отложила её в сторону. Это означало, что оставался только телевизор. Я пощёлкала по каналам взад-вперёд, но интересную программу не нашла. При просмотре телевизора придерживалась тех же правил, что и при чтении – пролистав сотню страниц, если кто-то не умер и отсутствовал секс, значит, с этим делом пора кончать.
