Кроме того, размышляла Эмили, помещая последний пакет в шкаф, ей не хочется покидать Мичиган. У нее есть свои планы на будущее. Ее семья и друзья находятся здесь. Тут ее дом. Она не была уверена, что сможет всем пожертвовать ради кого-нибудь. Даже ради Мэтта. Теперь уже нет.
Эмили вышла из дома и направилась к берегу. Мэтт все еще возился возле лодки. Девушка зашла в воду по лодыжки и стала бродить по воде, чувствуя необъяснимую грусть. Давно ясно, что у их отношений нет будущего, но почему она все еще тоскует об этом?
— Вода холодная?
Эмили повернулась и увидела, что Мэтт идет к ней по песку.
— Не слишком.
Мэтт сбросил сандалии, вошел в воду и встал около Эмили. Она огляделась вокруг. Озеро, дом, песок и деревья были на своих местах, и в то же время сегодня все было не так, как раньше.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Да, — солгала она. — Почему ты спросил?
Он сунул руки в карманы и пожал плечами.
— У тебя было странное выражение лица. Ты выглядела… грустной, я бы сказал. — Ее глаза сами собой обратились к яме для костра, и Мэтт проследил за ее взглядом. — Ты сожалеешь об этом? — спросил он.
— Я не сожалею ни о чем, что случилось той ночью, Мэтт. А ты?
Как он мог сожалеть о самом удивительном событии своей жизни? Как мог сожалеть о том, что однажды был так сильно связан с Эмили?
— Никогда. Мне только жаль, что я причинил тебе боль.
— Да, это было тяжело, — кивнула Эмили.
— Возможно, когда-нибудь, через пару лет, когда я во всем разберусь…
— О, мое бедное сердце, успокойся. — Она театрально прижала руку к груди и с ужасным южным акцентом продекламировала, растягивая слова: — Я буду ждать твоего возвращения до конца времен.
— Слишком многого прошу, да? — Сколько раз за эти годы он напоминал себе, что Эмили заслуживает большего, чем он мог ей дать. — Это из-за Алекса?
— С Алексом все совсем по-другому.
Следующие слова ему было почти невозможно выговорить:
— Ты любишь его?
Эмили стояла, качая ногой, как маятником, и разбрызгивая воду.
— Алекс мой лучший друг. Если бы не он, я бы сошла с ума.
Ревность захлестнула Мэтта. Но то, что его место как лучшего друга занято теперь другим мужчиной, было еще хуже, чем мысль о том, что у Эмили с Алексом близкие отношения. Это необходимо выяснить раз и навсегда. Мэтт хотел ясности так сильно, что даже испытывал боль.
Черт возьми, он хочет вернуться в ее жизнь и не может согласиться с отказом. Эмили необходима Мэтгу. Он больше не собирается быть с ней ради ее семьи или даже ради нее самой. Он хочет быть с ней ради самого себя.
— Почему бы нам не переодеться и не поплавать перед обедом? — спросила Эмили, очевидно, желая переменить тему разговора.
— Кому нужно переодеваться? — ответил Мэтт, снял рубашку и бросил ее на песок. Глаза Эмили распахнулись, будто она подумала, что он смог бы полностью оголиться перед нею. Он бы, конечно, смог, если бы она этого захотела. — Мы можем остаться в одежде.
— В одежде?
— Я помню, раньше у тебя была привычка прыгать с причала одетой.
— Конвей, единственный раз, когда я, не раздевшись, оказалась в воде — тот, когда ты сбросил меня с причала. — Тут Эмили сообразила, что сейчас произойдет. Ее глаза потемнели, и она начала отходить от Мэтта по песку. — Ты не сделаешь этого.
С хитрой улыбкой он двинулся вслед за ней.
— Какой это отпуск, если я не сброшу тебя в воду, Эмили?
— Даже не думай!
Эмили повернулась и кинулась бежать, и хоть она двигалась чертовски быстро, Мэтт, даже со своим больным коленом, оказался быстрее. Догнав, он обхватил ее одной рукой вокруг талии и вскинул гибкое тело себе на плечо.
Она завопила и попыталась отбиться, но от смеха у нее не было сил, чтобы затеять возню, которую они устраивали в детстве.
— Пусти меня, я сама пойду, Конвей!
Не уловив ни капли недовольства в голосе Эмили, Мэтт обнял ее поперек роскошных бедер и крепче прижал к себе. Когда они были детьми, он держал ее таким образом не меньше десятка раз в год, но никогда прежде ему не было так хорошо. И никогда так нестерпимо не хотелось слегка сдвинуть руку, чтобы она оказалась между ее шелковистых бедер…
— Ты, тупой бесчувственный пень, отпусти меня! — прокричала она сквозь новый приступ смеха.
Не обращая больше внимания на ее вопли, Мэтт направился по песку к причалу и ступил на мостки. Эмили колотила по его спине кулаками.
— Теперь тебе конец, Конвей. Когда ты меньше всего будешь этого ожидать, я покажу тебе, как умею мстить.
— Я напуган до смерти, — ответил он, и по его спокойному голосу было ясно, что ее угрозы на него не действуют.
Мэтт дошел до конца причала и, не колеблясь ни секунды, плавным движением бросил ее в озеро. Она упала в воду с громким шумом, подняв столб брызг, и исчезла под водой.
Мэтт присел на корточки, ожидая, когда она вынырнет, но ее долго не было видно. Он даже начал беспокоиться, но уверил себя, что все в порядке. В средней школе Эмили входила в команду по плаванию. Насколько он ее знал, сейчас она должна скрываться под мостками, ожидая подходящего момента, чтобы стянуть Мэтта в воду. Он немного отодвинулся от края, просто так, на всякий случай.
— Я знаю все, что ты затеваешь, и не попадусь на твою удочку.
Едва Мэтт успел произнести эти слова, как сзади него мелькнула тень, и он почувствовал, как ему на спину, точно между лопаток, легла мокрая рука. Мэтт обернулся и увидел совершенной формы груди с маленькими, темными, торчащими сосками, обтянутыми намокшей тканью футболки. И наконец-то разглядел контур соблазнительного кольца.
Тут он потерял равновесие и головой вперед плюхнулся в прохладную воду.
* * *
Чувствуя приступ паники, Мэтт взял свой мобильник со стола для пикника, куда положил его для просушки. В доме не было телефона, и без телефонной линии нельзя было выйти в Интернет. А у Эмили — он долго не мог поверить — мобильника вообще не имелось. Он-то думал, что в наши дни мобильный телефон есть у каждого.
Мэтт оказался полностью отрезан от внешнего мира. Это было так неестественно, будто ему ампутировали руку или ногу.
Наверное, что-то очень плохое произошло с ним, если он не может три дня прожить без телефона.
— Высох? — спросила Эмили, расставляя для обеда бумажные тарелки и кладя пластмассовые вилки и ложки. Ее мучили угрызения совести из-за того, что она совершила, хотя Мэтт уже тысячу раз сказал ей, что все в порядке. Если кто и виноват, так это он сам. Не столкни он ее в воду, Эмили не предприняла бы ответные меры. Но, с другой стороны, если бы не падение Эмили в озеро, Мэтт никогда не увидел бы отпечаток того кольца. И не мучился бы от долгих часов сексуальной пытки, представляя себе, как зубами берет это крошечное колечко и легонько тянет его…
