Но еще одна встреча с другим видом рабовладельца заставила задуматься над виденным и отказаться от этого заключения.
Мы втроем возвращались из далекого горного похода, и, хотя ныли от усталости ноги после долгого подъема вверх по ущелью, теперь спускаться вниз было легко и приятно.
День близился к исходу. Солнце давно зашло за высокие и темные тучи, и в ущелье лег серый полумрак. Верховой ветер шумел вершинами старых елей и заглушал шум горной речки, бурлившей далеко внизу по дну ущелья.
Тропинка, по которой мы спускались, была торная, гладкая, и, несмотря на наступавшие сумерки, я различил на ней муравьев, тащивших куколок. Это был уже хвост колонны, исчезавшей в траве. Ее догоняли отставшие, которые выскакивали с куколками из двух наспех вырытых норок, куда сносились похищенные куколки. Вблизи находился разграбленный муравейник. Вокруг входа в него в возбуждении кружили хозяева, валялось несколько трупов защитников.
Картина похода была знакомая. Но муравей-грабитель оказался другим. Это был кроваво-красный рабовладелец, широко распространенный в Европе, Азии и Америке. Кроваво-красным его назвали за красный цвет груди, пожалуй мало имеющий общего с цветом крови. Голова и брюшко муравья были почти черного матового цвета.
Я во множестве встречал этого муравья на Солнечном и Теневом хребтах, но никогда не видел в обществе рабов. Он всегда строил свои собственные жилища и жил самостоятельно, не пользуясь ничьими услугами. Этот муравей, не в пример коричневому рабовладельцу, был способен жить и без рабов. Возможно, у многих муравейников инстинкт рабовладельчества совсем не проявлялся.
Мы тотчас же нашли и гнездо рабовладельца, успели раскопать его и познакомиться с его особенностями. В гнезде рабами оказались те же бархатисто-черные муравьи. Находка была интересной, но мое предположение, что перевалочные базы мог строить только опытный муравейник коричневого рабовладельца, не оправдалось.
Чем же можно объяснить совпадение грабительских инстинктов у обоих разных видов рабовладельцев? Объяснение этому, мне кажется, можно дать другое, более простое.
Как коричневый, так и кроваво-красный муравьи имели рабами только одного бархатисто-черного муравья. Этот муравей был очень многочисленным и, видимо, часто страдал от налетов. Другие виды муравьев, которых могли держать рабовладельцы, в наших горах не обитали.
В качестве меры защиты от налетчиков бархатисто-черные муравьи избрали единственное — спешный вынос и бегство во все стороны со своими куколками.
Но всякая причина вызывает следствие, всякое действие — противодействие. Мера защиты бархатистого муравья вызвала изменение поведения рабовладельцев, и они, прежде чем начинать грабеж, делали вблизи временные помещения, для того чтобы в короткое время расхвата куколок и хозяевами и грабителями успеть сделать с ношей несколько рейсов.
Вот почему у обоих рабовладельцев оказались сходные навыки.
Муравей-древоточец
В большом старом еловом пне, источенном личинками рогохвостов и усачей, кипит работа. В круглые окошечки-дырочки постоянно высовываются большие черные головы муравьев с комочком светло-желтых древесных опилок. Вот одна голова сверкнула на солнце полированным черепом, взмахнула усиками и широко разжала челюсти. Комочек опилок полетел вниз, но несколько соринок пристало к мощным зазубренным челюстям. Тогда из отверстия показалась нога муравья и почистила челюсти, потом вздрогнули усики, голова шевельнулась и только исчезла в темном проходе, как вслед за нею появилась другая, тоже с грузом опилок.
В круглом окошечке показался муравей.Муравьи-древоточцы усиленно занимались строительством, расширяли и увеличивали без того многочисленные галереи, проходы и «залы» в большом еловом пне.
Тут же, всюду на пне — по его корневым лапам и в траве, — степенно ползают муравьи-древоточцы. Но какие они разные! Вот очень крупные, длиной почти в два сантиметра, с большущей головой, едва ли не более крупной, чем само брюшко. Это так называемые солдаты. Они очень медлительные, и все движения их плавные, неторопливые. А вот и маленькие, величиной с рыжего муравья, — обычные рабочие. Они более подвижны и быстро носятся, выполняя свои различные дела.
В одном месте под окошечком нападала целая горка опилок.
Весь день она увеличивалась и теперь мешает сбрасывать груз вниз. Тогда из окошка выбирается рабочий и, держась задними ногами за пень, передними сбрасывает этот строительный мусор.
А там сбоку в старой щели прогрызено широкое овальное отверстие, и в него ежесекундно просовываются черные головы. Опилки падают на уступ, и здесь их подбирают другие муравьи — как солдаты, так и рабочие, — переносят пониже и оттуда сбрасывают. На пути опилок опять новый бугор, на котором ползает другая партия. Отсюда опилки летят уже на землю, под основание пня. Так у муравьев и получается что-то вроде эстафеты, и каждый работает строго на своем участке и никуда не отлучается.
Основание пня все усыпано и старыми, сопревшими, и свежими опилками: в пне, значит, живет большая, давно обосновавшаяся колония. Количество опилок — верный признак возраста жилища муравья-древоточца.
Судя по многим особенностям, в старом еловом пне большая колония муравьев. Их здесь, наверно, не менее двух–трех тысяч, и кажется немного странным, что при таком изобилии населения вокруг пня почти никого не видно. Ведь не могут же муравьи питаться только тем, что есть в пне, и никуда не отлучаться в стороны! И, осматривая пень вокруг, мы вдруг натыкаемся на подземную дорогу. Это настоящий, хорошо выглаженный и просторный туннель в поверхностном слое почвы, даже в лесной подстилке, который, начинаясь у основания пня, извиваясь, тянется далеко. Посмотрим, куда он ведет.
Подземная дорога направляется вначале к сгнившему и очень старому низенькому пню. Оттуда она идет прямо к большой елке и здесь кончается у корневой лапы.
Неспроста сюда шла дорога! По стволу сверху вниз спускаются муравьи-древоточцы, и у каждого большое, раздувшееся брюшко. Там на ветках видны черные пятна — скопления тлей, выделениями которых и набили свои объемистые зобы жители пня. Вверх же, навстречу сытым, бегут голодные, с обычными маленькими брюшками.
Но от пня идет не только эта одна дорога, а еще добрые три расходятся в разные стороны, уходят в кусты и, разветвляясь, теряются в лесной подстилке. Часто в потолке туннелей проделаны большие окошечки. Они для тех, кто вздумал прогуляться поверху. Вскрыв дороги, я вижу, кто спешит по ним с раздувшимся брюшком, наполненным сладкими выделениями черных еловых тлей, а кто тащит и разную живность. Вот большеголовый солдат ползет домой, зажав в челюстях небольшого бархатистого муравья. Другой несет сильно изувеченную и на треть съеденную гусеницу еловой пяденицы. А там еще ползут охотники с богатыми трофеями. Подземные дороги — замечательное удобство в жизни муравьев. Попробуйте-ка быстро пробраться сквозь густейшие заросли трав и кустарника, препятствий в виде камней и различного лесного хлама! Кроме того, подземные дороги — настоящая ловушка на различных лесных насекомых, которые так любят закапываться и шнырять в лесной подстилке. Попадая на муравьиную дорогу, они бегут по ней и тотчас же делаются добычей свирепых охотников.
