нами плотины, затапливая меня своей бешеной страстью и несдерживаемым желанием.
Подхватил меня на руки и швырнул на гигантскую постель, скидывая полотенце и тут же накрывая меня сверху.
Больше для меня ничего не существовало. Только он и я. Его жадные ласки и моё тающее тело. Моя дрожь, рождающаяся где-то глубоко внутри, и его взрыв, сопровождаемый рыком. Тихий смех и счастливый стон, что мы будем повторять подобное снова и снова.
Только под утро он завернул меня в одеяло и прижал к себе, удовлетворенно мурча, целуя мне виски и макушку, выглядывающую из-под одеяла. Поглаживал через кокон сладко ноющее тело, когда сознание проваливалось в блаженный сон.
– Как же легко ты рассталась с миллионом, маленькая, – тихо прошептал Коршунов, и сон как ветром сдуло!
– В каком смысле, рассталась?
2
– Как же легко ты променяла миллион на меня, маленькая, – тихо прошептал Коршунов, и сон как ветром сдуло!
– В каком смысле, променяла?
Я вывернулась из кокона одеяла и развернулась к расслабленному и улыбающемуся Коршунову. Меня не смущала собственная нагота, потому что он тоже лежал, не смущаясь своей. Да и поздновато было стесняться после всего, что мы вытворяли друг с другом.
– Я ничего не меняла! Почему ты не предупредил?!
– Я спросил. Ты уверена, что хочешь сделать фиктивный брак настоящим.
– А при чем здесь миллион?
– Компенсация действует только при неподтвержденном браке.
Я схватилась за сердце. Ну, или то, что было над ним. Коршунов даже облизнулся, не скрывая своей реакции, чертов хищник!
– То есть, я купила ночь с тобой за миллион долларов? – уныло констатировала я.
Он расхохотался, хотя мне было совершенно не смешно.
– Не расстраивайся, маленькая. Зато ты стала наследницей половины моего состояния. Это намного больше одного миллиона.
Я тяжело вздохнула, снова занимая теплое местечко рядом с ним.
– Мне как-то спокойнее было, когда я владела потенциальным миллионом, чем половиной состояния. Наследство навевает не самые приятные ассоциации.
Дмитрий хмыкнул, устраиваясь удобнее и прижимая меня к себе:
– А зачем тебе этот миллион, если у тебя будет всё, что ты захочешь?
– Всё-всё?
– Да, это будет компенсацией тому, что ты не получишь, чего я не смогу тебе дать…
– Неужели великий Коршунов чего-то не может? – съехидничала я.
– Кое-что уже не могу, маленькая. Не смогу прожить сто лет, чтобы до конца твоих дней быть рядом. Не смогу подарить тебе ребенка. Не смогу защитить тебя от сплетен… Кстати, салон придется продать, моя жена не может работать.
Я дёрнулась, но Коршунов удержал.
– Давай сделаем вид, что этой ночи не было? – предложила я, надеясь на его благоразумие.
Дима снова рассмеялся, как будто я тут анекдоты травила.
– Я же предупредил, что не отпущу тебя. Мне всё слишком понравилось, хочу повторять каждую ночь.
Я раздраженно фыркнула:
– Могу приходить к тебе каждую ночь, если будешь держать язык за зубами.
– С тобой? – ехидно улыбнулся Дмитрий. – Это вряд ли.
И его губы снова накрыли мои, немного пьяня мысли и делая меня бессовестной и распутной. Но я из последних сил взяла себя в руки и оторвалась от искусителя.
– Я не хочу… Не хочу из-за тебя лишаться всего.
Настроение Дмитрия моментально изменилось. Только что он источал желание и абсолютное одобрение моих реакций, а теперь словно заледенел, не выражая никаких эмоций.
– Тогда уходи. И не смей играть со мной впредь. Второй раз ты придешь согласная на всё. Придешь, чтобы стать моей женой, а не любовницей. Уходи.
Я вскочила, подхватила пеньюар и без лишних слов выскочила из спальни.
Буду полной дурой, если соглашусь на его дикие условия!
3
Свадьба приближалась неумолимо. Стали съезжаться гости, и чем больше их собиралось на обеды и ужины, тем активнее Коршунов играл роль моего мужа, показывая всем, как он сильно любит молодую жену.
Откровенно говоря, спектакль на одного зрителя, его сына, вытерпеть было куда проще, чем улыбаться и притворяться счастливой перед сотней незнакомых людей.
Я тосковала по Диме. Моментально оживала, стоило ему оказаться поблизости. Трепетала в его руках, и умирала каждый раз, когда он касался меня губами. Но в его взгляде читалось неисчезаемое условие «договор».
Миллион остался за мной, когда Коршунов согласился «забыть» проведенную вместе ночь. Но ни он, ни я забыть по-настоящему ее не могли. Я чувствовала его желание по сжатию пальцев на моей талии, по рвано выпущенному дыханию сквозь сжатые зубы, по тому, с каким удовольствием он отыгрывал каждый акт перед зрителями, задирая меня шуточными репликами, обнимая, целуя, заставляя краснеть от комплиментов.
– Не передумала ещё? – как-то за ужином спросил Дима, прижимаясь к моей спине и ероша прическу носом.
Мы только что вышли из-за стола и гости разбредались парами и небольшими группками по особняку, веранде и парку. В зале еще оставались женщины постарше, родственницы и жены важных гостей. Они тихо беседовали между собой, бросая на нас заинтересованный взгляды.
Коршунов не играл. Уж точно не из-за тётушек он так рьяно трется о меня, чтобы я почувствовала, как сильно он соскучился.
– Знаешь, что они обсуждают? – также тихо продолжил он. – Почему моя молодая и любимая жена спит в другой комнате.
– Откуда они знают? – вскинулась я. – Мы расходимся по спальням позже всех!
– Зато они встают раньше всех, – усмехнулся он.
Я поджала губы, зная, что давить на меня Дима не будет, ведь он хочет, чтобы я добровольно сдалась на его милость.
– Почему я не вижу Аллу? – перевела я тему. – Думала, что она живет в особняке, с Мишей.
– Жила. Но когда стало известно о нашей свадьбе, поспешно съехала, что-то наплетя про приметы перед свадьбой.
– Да-а-а? – протянула я. – А что Михаил? Свадьба не расстроится?
– С чего бы ей расстроиться, если её организует самый лучший устроитель свадеб?
Я зарделась, поддаваясь на его лесть.
Незаметно Коршунов утянул меня на веранду и дальше на лужайку перед домом, где уже стояла декорированная сцена, арки, скамьи для гостей на время регистрации и концерта. Дима заложил мою руку себе за локоть, безмолвно предлагая прогуляться.
Я настроилась, что мой полуфиктивный муж начнет меня уговаривать и склонять к тайной близости, на которую я в общем-то была готова, лишь бы тайно и без всяких условий, но Коршунов и тут удивил.
– Знаешь, когда слишком долго опекаешь дитя, оно вырастает совершенно неспособное к самостоятельности, – вдруг заговорил он, как только мы отошли подальше от гостей.
– В смысле?
– Лучше в примерах. Михаил. Я возлагал на него массу надежд, но он не оправдал ни одной. Инертный, незаинтересованный, а главное, уверенный, что папа всегда успеет все исправить. Но ведь я не вечный. А сын даже наипростейшую миссию – жениться на дочери нужного человека – выполнить не может. Усложняет всё.
Я непроизвольно погладила Диму по плечу второй рукой. Он поймал мои пальцы и тихонечко пожал их.
– Или твой бизнес…
– А что мой бизнес?
– Ты очень его опекаешь, как мамка – ребенка-несмышленыша. Вот скажи, если я увезу тебя на две недели…
– Зачем? –
