— Да, ты прав, — самое простое было согласиться. — И отпусти мои плечи, у меня останутся синяки.
— Я так и знал, — заверещал на всю квартиру истеричным тоном. — Что, Маша, на машину клюнула, да? Захотелось побогаче? Надоело жить в нищете?
— Надолго же хватило твоих ласковых речей…
— Чем же он так тебя так зацепил, неужели бабками? — уже в голос кричал Лёша.
— Ооо, не только, еще он охренительный любовник!
— А мне мама всегда говорила, что ты из таких…любительниц простой жизни…
Не дав договорить, вырвалась из цепких пальцев и ладонями начала подталкивать мужчину к выходу, телефон выпал из рук, приземлившись на коврик, я чеканила каждое слово:
— Значит так! Если я тебе еще раз увижу рядом с собой или Лерой, скажу Максу, чтобы он с тобой обстоятельно поговорил. И в этот раз, нос тебе уже никто не соберет, — открыв одной рукой дверь, второй буквально выдавливала Соборского из квартиры. — Все! Иди! Жалуйся мамочке!
С силой захлопнув дверь, быстро закрыла на ключ. С площадки доносились крики о том кто я и куда мне следует сходить, и что он со мной сделает. Закрыв уши руками, сползла на пол. Почувствовав спиной удар ноги о дверь, дернулась от испуга и безмолвно разрыдалась.
Рядом со мной лежал телефон, дисплей светился, последний звонок оказался на громкой связи.
— Аудио спектакль окончен, Яр… — вытерев слезы, злость нахлынула с новой силой. — Было интересно слушать?
— Маша, я… — попытался что-то сказать.
— Я не хочу разговаривать, — с силой хлопнула по телефону, отключив звонок.
Вот это я понимаю понедельник! Прекрасное завершение дня…
Лера стояла в коридоре в обнимку с единорогом, задняя часть которого волочилась по полу.
— Идем ужинать, — поднимаясь с пола, подобрала телефон и выключила его.
— Мам, дядя больше не придет?
— Нет.
***
Как не хотелось, утром пришлось включить телефон. Понимала, что эта история еще не закончена, и сколько не прячься ничего от этого не изменится. Только девайс загрузился, раздался звонок:
— Привет, Андрей. Да сел, я не заметила. Хорошо, в пять жду.
Несколько смс от Лёльки, на них коротко ответила. И последним прочла сочинение от Смирнова, на тему: “Почему не хорошо подслушивать чужие разговоры”. В котором он писал о том, что беспокоился за меня и не хотел вот так беспардонно подслушивать, но другого выбора узнать, что случилось, у него не было. И сегодня приехать никак не может, но обещает быть в выходные.
Пробежав текст глазами, отметила, что крупица правды в его словах есть. Но, это не его дело.
Работа не работалась, села в кресло и смотрела в одну точку, глаза зацепились за выключатель на противоположной стене. Счет времени совсем потеряла, телефон иногда звонил, но брать трубку не хотелось. Было так дурно, голова звенела и казалось, что если немного наклонить, то мозги расплескаются, как вода из полного стакана.
В тот момент, когда я поднялась, чтобы найти какую-нибудь таблетку от головы, дверь моего кабинета резко распахнулась и я увидела продолжение вчерашней истории. В дверях стояла мать Леши, она источала гнев и ненависть. Лицо искажала гримаса пренебрежения:
— Ах, ты дрянь! Как ты смеешь Лешеньке такое говорить?! Как ты смеешь сомневаться в его мужественности! — меня начинал разбирать истеричный смех. — Он вчера был сам не свой после разговора с тобой, мне пришлось ему успокоительное давать. Я к тебе, как к родной дочери относилась, а ты…
Продолжать слушать бредни я не стала, хватит с меня вчерашнего:
— Знаете, что, МАМА, а не пойти ли вам вместе с Лешенькой в жопу!? — выпалила и сама удивилась своей дерзости.
Нина Васильевна хорошенько размахнулась и ударила меня по щеке, по той же, от которой пострадал нос Смирнова. Испугавшись содеянного, женщина прикрыла рот руками и заохала:
— Прости, я не хотела, но ты же сама виновата…
Повернув голову к зеркалу я увидела, как на моей скуле проявляется синяк, буквально на глазах. Надо же было попасть именно в то место, куда двумя днями ранее пришелся первый удар.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вон… — выдавила из себя, щека горела.
Взяв сумочку со стола, я вышла из кабинета, за мной бежала Нина Васильевна и не замолкая, в чем- то обвиняла. Проходя мимо ресепшена, бросила фразу Вадиму:
— Выведи ее и не пускай больше, — вышла через служебный вход и направилась в аптеку.
Купив обезболивающее и мазь от синяков, сразу же ими воспользовалась. Вернулась в кабинет и прилегла на диван. Вслед за мной зашла Наталья с обедом, я приветственно кивнула головой и попросила оставить пакет на столе. Остаток дня старалась сосредоточиться на работе, информация не усваивалась и я посвятила время разбору стола и полок, заваленных документами.
Когда в кабинет зашел Андрей, я не могла вспомнить зачем он вообще приехал.
— Эй, Кроха, ты чего на звонки не отвечаешь? — указывая на телефон, лежащий, уже на идеально чистом столе.
— Прости, забыла звук включить, — на самом деле, не забыла.
— Ну- ка, глянь на меня… — пересек кабинет и наклонился к лицу.
Я подняла голову и поправила волосы, прикрывая синяк.
— Что случилось? Ты себя видела? У тебя глаза и лицо красные, стоп, а это что!? — убрав прядь волос, указал на скулу.
— У меня температура, кажется. А на лице- это материнская любовь…
— Давай по порядку.
Пересказав события последних двух дней, смотрела на озабоченное лицо брата:
— Я так понимаю, машину сегодня ты смотреть не будешь?
— Не буду, я согласна на твой вариант. Не вижу смысла терять время, если она тебе нравится.
— Хорошо, пошли, я тебя домой отвезу. Лерку сам заберу, перекантуется у нас пару дней, а дальше разберемся.
С благодарностью приняла предложение и добравшись до квартиры, первым делом, выключила все, что может меня потревожить. Поставив на тумбу воду, таблетки и градусник, упала без задних ног и уснула. Всю ночь мучила температура, сон был тревожный, тяжелый, клочками. Следующие два дня провела в кровати, вспоминая добрым словом Смирнова с его вирусом. К пятнице почувствовала себя частично живым человеком, болело горло, но это мелочь по сравнению со всем тем, что было до. Контакты с внешним миром свела к минимуму: родных держала в курсе своего самочувствия; на звонки с незнакомых номеров не решалась отвечать; Лельке была благодарна за то, что спасала меня от голодной смерти.
Глава 11
— Привет, — не выдержав, набрал Андрея, — это Смирнов, можешь сейчас говорить?
— Да, могу. Что случилось, Кроха трубку не берет?
— Да, третий день. У нее все хорошо? — окончательно плюнув, что обо мне подумают, решил не ходить вокруг да около.
— Я бы не сказал… — замялся Андрей. — Слушай, Ярослав, она моя сестра и если она не хочет говорить с тобой, я не полезу.
— Мне не нужны подробности, только то, что все нормально и бывший отвалил, — отбивал ритм ручкой по гладкой поверхности стола.
— Ооо, так ты знаешь…Да эта чокнутая семейка: мамаша руки распустила…
— Не понял?! Какая мамаша, какие руки?! — ручка вылетела из рук, звонко упав на пол.
— Ты не знал… Пришла мать бывшего к Машке на работу, устроила скандал, ударила ее по лицу. Машка сильная… Ну, ты понимаешь?!
— Понимаю… — в этот момент я ничего не понимал, а хотел лишь удавить всех кто обидел Нимфу.
— И заразил ты ее, лежит с температурой, — помолчав, добавил. — Если вы увидитесь, не надо расспросов. Хватит с Машки…
В голове пульсировало "если", что значит если?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я понял, спасибо.
— Ярослав… — выдохнул в трубку.
— Да?!
— Если ты просто…хочешь развлечься, не приезжай больше, — не прощаясь, сбросил вызов.
Последняя фраза заставила задуматься, что я действительно хочу? Точно не развлечься! Естественно, не отказался бы, Нимфа была прекрасна. Но это не обыкновенное влечение, не минутная похоть, а другое: желание быстрее добраться к ней, обнять, прижать и не отпускать.
