время.
— Нет?
— Нет.
— Как ты оказался здесь, в Уэйкфилде? Ну, тут, конечно, не далеко от Бостона… Но ты ведь вырос там, верно?
— Да, моя мама родилась там. Еще у нас был дом здесь, и тут, казалось, всегда было лучше, чем в городе, более гостеприимно, — когда я вспомнил то дерьмо, которое пережил после убийства, на груди тут же стало тяжелее. — Думаю, я ошибался.
— Какая у тебя специальность? — спросила Эллиот, пока еще не совсем стемнело.
— Социальный работник. Я хочу помогать людям.
Она кивнула.
— Тебе подойдет. А что насчет друзей?
— А что насчет них?
— Ты сказал «были», но разве рядом никого не осталось?
— Ты очень наблюдательна, — усмехнулся я. — Двое все еще со мной.
Эллиот снова кивнула.
— А девушка?
— Эм… — я вздрогнул, вспомнив последний день, когда был со своей бывшей.
Тот вечер был последним нормальным в моей жизни. Я находился у нее дома, и мы в первый раз занимались сексом, когда мне позвонила мама. Я моментально ощутил приступ паники. Если бы был религиозным человеком, то решил бы, что Бог наказывает меня за добрачный секс, но я не был в этом уверен.
Все, что знал: после той ночи мы с бывшей больше не разговаривали.
— Скажем так, все закончилось не на высокой ноте, — сказал я Эллиот.
Она не ответила.
Повисла тишина, но на этот раз не столь уютная. Внутри у меня зудело желание поговорить с Эллиот еще, прежде чем неизбежно наступит тот момент, когда я испорчу эту ночь.
— Мама знала твоего отца.
— Я не знала, — я ожидал, что она начнет суетиться, а может, бросится на меня с обвинениями, с чем угодно, но Эллиот произнесла лишь это.
— А мне всегда было известно.
— Ты можешь… можешь рассказать мне?
Я уважал ее спокойствие. Черт, даже завидовал, ведь во мне больше не было подобной внутренней тишины.
— Она звала его Желудок, потому…
— Потому что в детстве он был толстым, — закончила Эллиот. — Я слышала, как дядя Брайан называл его так время от времени.
— А он звал ее Арахисом, — продолжил я. — Потому что она была арахисовым маслом для его желудка. Они много лет были лучшими друзьями. А твой отец… — я прервался, не зная, как подойти к разговору о жизни папы Эллиот до ее матери. — Ты уверена, что хочешь это услышать?
— Абсолютно.
— Твой отец любил мою мать, и не только как друга. Она не… Мама знала, понимаешь? Всегда говорила, что были намеки. Он слишком тщательно подходил к выбору подарка на дни рождения или Рождество, старался посидеть рядом с ней, и мама все знала из-за взглядов, которые он бросал на нее. Но в течение долгого времени она не чувствовала того же, поскольку верила, что слишком хороша для него. Ее так воспитывали.
Эллиот села, прислонившись спиной к надгробию моей мамы, а я продолжил.
— Что произошло дальше? — спросила она. Я не слышал злобы в ее словах, только любопытство.
— Приехала твоя мать. Клянусь, я никогда не слышал, чтобы мама говорила о другой женщине с такой любовью. Она сказала, что в тот момент, как Найджел встретил Кайю, мама перестала существовать в его сердце. Это сломало ее, к чему она совсем не была готова. Потом мама поняла, что всегда его любила, и что вовсе не слишком хороша для него, скорее наоборот.
Эллиот вздохнула.
— Я бы хотела высказать сожаления о том, что у моего отца и твоей матери ничего не сложилось, но мне очень нравятся мои родители в качестве пары, поэтому не могу.
— Я сказал тебе это не для того, чтобы ты пожалела о них или о ней. А потому что хотел быть честным, и чтобы дать тебе знать: мне известно о тебе уже некоторое время.
Ее глаза расширились от удивления.
— Ты знал?
— О да, мама обожала историю Найджела и Кайи. Я полагал, что она рассказывала ее чаще, чем они сами. Мама была безнадежно влюблена в нее.
— У них хорошая история. Моя мама действовала отцу на нервы.
— Так вот от кого у тебя это.
Она игриво подтолкнула меня локтем.
— Возможно, — Эллиот сорвала с земли травинку и начала ее рвать. — Что случилось дальше? С Арахисом и Желудком, я имею в виду.
— Вскоре мама встретила одного засранца, и дружба из-за этого закончилась.
— Но она продолжала узнавать про них.
— Да. Так я узнал о тебе, когда до нее дошли слухи, что у Найджела родилась маленькая девочка. Она сходила с ума, посылала подарки и все такое.
— Видишь, я же говорила. Великая женщина, — уверенно произнесла Эллиот.
— Да, это так.
Мы сидели рядом, прислонившись к могильному камню, свеча горела между нами. Это было здорово, что я знал об Эллиот, о прошлом ее родителей, когда даже не встречался с ней вживую. Будучи ребенком, когда мама или папа рассказывают вам какую-нибудь историю, вы впитываете каждую деталь с величайшим интересом. Каждый раз когда мама рассказывала про Желудка и его семью, особенно про дочку, я старался слушать как можно более внимательно. Я не знал, что поспособствовало моему интересу: любовь к ее голосу или же нечто иное. Так или иначе, я привязался к семье, которую олицетворяли Мазерсы. Семье, которой у меня никогда не было.
— Если ты знал о моем отце, почему не узнал Брайана?
— Мама никогда его не упоминала.
— А что насчет Берта?
— Да, такое имя я слышал. Это один и тот же человек?
Она кивнула.
— Один и тот же. Берт и Эрни, так прозвали Брайана и моего отца.
— Почему?
— Полагаю, Бертом прозвали Брайана из-за фамилии Бертон, а Эрни2 потом добавился сам собой.
— Логично, — я покачал головой. — Черт. Я почти два года проработал на столь близкого маме человека и понятия не имел об этом.
— Видимо, так.
— Это объясняет, почему он нанял меня так быстро и без лишних разговоров.
— Или потому, что Брайан увидел в тебе отличного работника.
Я был слишком ошеломлен, чтобы сомневаться в ее словах. Я даже не догадывался, что работал на Берта, о котором говорила мама время от времени. Она была не так близка с ним, но где был Желудок, присутствовал и Берт.
— Интересно, почему он никогда не упоминал об этом, — размышлял я вслух. Брайан всегда относился ко мне иначе, никогда не смотрел с опаской, как делали почти все остальные. Похоже, я только что узнал причину.
— Брайан всегда был странным.
— А ты никогда не слышала про мою маму?
— Насколько я помню, нет.
— Ха.
Несколько мгновений прошли в молчании, прежде
