– Химере незачем убивать другую химеру, – Рейнер вздохнул, – но, судя по всему, именно это и произошло. Если пойдут слухи, армия развалится на части. Люди будут бояться химер, потому что слабее их физически. Химеры начнут опасаться людей, потому что их больше. Это приведёт к конфликтам, мы проиграем войну.
– Химерам не чужды людские пороки, – Нейхардт склонил голову, – а значит, они могут ненавидеть, жаждать мести или справедливости. Ревновать. У них нет причин убивать друг друга, как у химер, но могут быть челевеческие причины.
– Интересная мысль, оберштурмбанфюрер, – Рейнер провёл рукой по волосам. – Человеческие чувства – ненависть, страх, одиночество, отчаянье. Химеры – прирождённые убийцы, но и они могут сомневаться.
– Только химеры с ослабленной связью или лишившиеся пары способны испытывать одиночество. – Голос Нейхардта прозвучал холодно, словно он презирал существ, способных на такие чувства. Рейнер чуть повернул голову, чтобы видеть своего заместителя. У меня ведь так и не было возможности выяснить о тебе всю правду. Первичный доклад аналитиков лёг ему на стол на следующий день после того, как оберштурмбанфюрер Кальтштейн стал его заместителем. С семьёй почти не общается – только пересылает им деньги, изредка пишет письма, друзей нет, с коллегами поддерживает ровные деловые отношения, держится отстранённо, возможно, чересчур надменно, вызывая неприязнь. Не посещает никаких подпольных клубов или сект, пьёт очень мало, мальчика или девочки нет. Холодный и закрытый как гранитная стена. Загадка. Рейнер повернулся к монитору.
– Так или иначе, химеры всегда были инструментами, не важно, подчинялись ли они приказам, или кто-то использовал их, играя их чувствами и амбициями. Если убийца химера – это вовсе не означает, что он последнее звено, – Рейнер устало потёр виски, – пока ещё у нас слишком мало информации.
Тариэль, мальчик-Индиго, закрыл лежащую на коленях книгу и посмотрел на девочку, которая сидела на столе напротив него. Её глаза были такими же ярко-синими, как и его собственные, а улыбка – такой же странной. Она пришла полчаса назад и с тех пор ждала, когда он обратит на неё внимание. Время от времени она поднимала руку и обрывала несколько лепестков с белой розы, стоявшей в вазе на столе. Тариэль дочитал главу и закрыл книгу. Он знал, о чём собирается говорить с ним Ламирэль, его сестра. Тот же почерк, та же цель. Человек, называвший себя Пророком, был им давно знаком, и сейчас он объявил им войну. Именно он и никто другой. Всё-таки истинной мудростью, не отравленной опытом и навязанными рамками, наделены только дети. Тариэль отложил книгу и сцепил пальцы в замок на колене.
– Ты всё-таки решил заметить меня, брат? – девочка улыбнулась и сжала в ладони оставшийся бутон. Лепестки осыпались на столешницу белым снегом. – Я знаю, ты сейчас очень занят подготовкой, но тебе стоило бы обратить внимание на то, что происходит в городе. Мы так и не будем вмешиваться?
– Если он хочет поиграть, зачем мешать ему? – Тариэль безразлично пожал плечами. – Мы сможем остановить его, когда захотим.
– Ты так уверен в этом, брат? – Ламирэль накрутила на палец одну из тугих пружинок своих светлых прядей, – он ходил к Пророчице Карин.
– И что она сказала ему? Что вероятности расходятся? Это мы и так знаем, – Тариэль нахмурился, – его попытки отобрать у нас право управлять людьми слишком наивны. Он ничего не может сделать, его куклы жалкие и бесполезные.
– Люди ещё слабее, но Атарэль верила в них, – девочка улыбнулась. Она знала, что Тариэль всё ещё скорбит по своей сестре. Дети должны уметь быстро забывать погибших. Брат слишком много общается с взрослыми. – Может, тебе стоит передать обязанности кому-то другому?
– Хочешь сказать, я не справляюсь? – Тариэль вопросительно приподнял бровь, – или что взрослею? Атарэль помогала мне, она хорошо знала людей. Мне не хватает её знаний, только и всего. Когда мы получим необходимые данные, он станет нам неопасен.
– А если он успеет первым? – Ламирэль наклонила голову к плечу, – он ведь тогда тоже всё узнает. Он хочет заменить нас своими куклами. Он думает, что знает людей и сможет управлять ими.
– Это намного сложнее, чем ему кажется, – Тариэль изогнул губы в улыбке, – даже его собственные Дети Богов не так ему преданы. Он не знает кодов и точного расположения.
– А ты знаешь? Это же было так давно, там всё изменилось! – Ламирэль провела ладонью по складкам платья, – он хитрый, но однообразный. Опять слухи, ложь пополам с правдой, недоверие. Это уже было.
– И хорошо сработало, – Тариэль поморщился, – он же взрослый, что от них ещё ожидать? Уверен, у него есть связи с Республикой, это он помог им начать генетические военные проекты.
– Рада слышать, что ты не считаешь его глупым стариком, – Ламирэль откинулась назад и упёрла ладони в столешницу, – мне кажется, ему просто нравится этот образ. Он играет.
– Мы все играем, мы же помним последние закаты. Конечно, играем. В пепельном мире нельзя жить без маски – задохнёшься. – Тариэль улыбнулся, – я давно не заходил к Лимирэль, как дела у твоей сестры?
– У неё всё хорошо, – Ламирэль улыбнулся, непривычно тепло и мечтательно, как всегда, когда вспоминала о своей сестре-близнеце. – Её компаньон Корна печёт замечательные пирожные. Приходи вечером.
– Корна? Не слишком ли часто она их меняет? – Тариэль покачал головой. Конечно, компаньонов приходилось менять, они ведь взрослели, но большинство Индиго старались замедлить этот процесс.
– Ей всегда претило насилие, даже такое, – Ламирэль вздохнула, – так ты придёшь?
– Конечно, – Тариэль потянулся к столику и нажал кнопку вызова. Разговор получился какой-то сухой и грубый, почти взрослый. Почему с Ламирэль всегда так? Она такая маленькая и хрупкая, что хочется её защитить. Как взрослому. Красивая девочка с длинными мягкими волосами опустилась на диван рядом с ним. Кайна, его компаньонка. Тарис, высокий и молчаливый юноша, компаньон Ламирэль, снял её со стола и осторожно опустил на ковёр.
– Тогда буду ждать тебя, – Ламирэль взяла Тариса за руку и направилась к двери. Она права, конечно. У неё был острый ум и способность просчитывать вероятности на несколько шагов вперёд, а ещё – почти абсолютная память. Она решала в уме сложнейшие головоломки и не могла устоять перед сладким. Поэтому у её сестры-близнеца Лимирэль компаньоны всегда великолепно умели готовить пирожные и десерты. Наверное, стоит сходить. Складки кремового шёлка на стенах волнами перетекали и терялись в тенях. Лёгкий ветерок коснулся щеки Тариэля, шевельнул прядку волос на виске Кайны. Скоро, совсем скоро он снова окажется там, где всё началось, в кровавой купели Индиго.
Харальд стоял, прислонившись к стене, и курил. Дело было непростым, портрет убийцы вырисовывался достаточно чётко – молодая химера восьмого поколения, близко знакомый с жертвой, возможно, из того же отряда, секретного, выполняющего особое задание Башни. Бессмысленно. Зачем ему это? Ревность? У каждой химеры есть своя пара, отношения они тоже чаще всего строят друг с другом – так легче поддерживать связь, к тому же у молодых она обычно сильная. Месть? Что мог успеть натворить химера, совсем недавно прибывший на фронт? Способ был очевиден, но он никак не мог найти причины и мотива. Главный вопрос был – зачем? В этом не было смысла. Химеры очень редко сражались с другими химерами до смерти, не на тренировках. Во время восстания генерала Шомберга на севере три года назад химер было много на обеих сторонах. Генерала поддержали ранние поколения, нежелающие отправляться на утилизацию, они бились свирепо и отчаянно, и некоторые из более поздних, жаждавшие свободы и равных прав. Вместе с войсками на подавление бунта было послано несколько отрядов молодых химер шестого и седьмого поколения, ещё совсем неопытных. Потери были ужасны с обеих сторон. Четыре месяца назад один старый химера сражалась против двух молодых. Вольфганг Шварц, Фенрир, против Гери и Фреки. Он всё-таки их не убил, и погиб не от их рук. Даже загнанные в угол, они стараются не убивать себе подобных. Намного честнее, чем люди. Харальд выдохнул струйку дыма. Это не мог быть разумный поступок. Или наоборот – слишком выверенный? Во время прошлого расследования он и сам сомневался, что химера действовал самостоятельно и не был ни чьим инструментом. Он ошибся, и в то же время оказался прав. Игра велась на другом уровне. Стоявший рядом Рольф кашлянул и выразительно посмотрел на Харальда. Пора идти, Зигфрид ждёт их. Конечно, Башня должна знать о ходе расследования. Он обещал ответы, но Харальд почему-то сомневался, что получит их. Индиго хранят свои тайны. Было, конечно, ещё несколько возможностей, их тоже стоило учитывать. Харальд пошёл вслед за Рольфом к невысокому зданию в конце переулка. Состояние аффекта или затуманенности мышления, шантаж или прямой приказ, которого нельзя ослушаться. Взбесившийся и потерявший контроль химера действовал бы иначе, да и пары обычно следят друг за другом. И одной жертвой дело бы не ограничилось. Как минимум, он растерзал бы случайно попавшихся на пути патрульных. Растерзал бы жестоко, с удовольствием, а не так – холодно и быстро, чтобы не мешались. Нет, этот не перешёл грань. Гипноз? Маловероятно, хотя кто знает, насколько сильно ему подвержены химеры? В любом из этих случаев истинным виновником является кто-то другой, не исполнитель. Тогда какова причина? Месть этому конкретному химере или нечто иное? Смута, подозрения, недоверие – то, что уничтожит армию без всякого оружия. Слухи, информационный вирус – знакомый почерк.
