но неужели Фрол Корнеич был таким же мрачным типом, какой вырастает из Демьяна? Мать как-то обмолвилась, что кулакам волю давал, и среди ратников не слышно разговоров о покойном десятнике Фроле – ни добром, ни злом не вспоминают. Не любили его, что ли? Как он тогда десятником стал? Дед поспособствовал?
И к отцу братья относятся совершенно по-разному. Кузька, когда Лавр приехал навестить сыновей в Михайлов городок, засел с ним в мастерских (даже ночевали там), да так увлек своими техническими делами, что Лавр вместо намеченной пары дней пробыл в Михайловом городке почти неделю. А у Демьяна отношения с отцом явно не складываются – похоже, не может простить Лавру отношения к матери. За время визита отца и парой слов с ним не перемолвился, только поздоровался да попрощался. Зато во время приездов в Ратное практически все время проводит с матерью.
Похоже, такое несовпадение характеров двойняшек – тоже семейная лисовиновская черта, вон и Анька с Машкой совсем разные. Анька вся в эмоциях и страстях, убеждена в том, что весь мир обязан крутиться вокруг нее, все, что непосредственно не касается ее особы, как бы и не существует, а все, что касается, истолковывается только с точки зрения «нравится или не нравится». Машка же суховата, деловита, выглядит старше и умнее сестры-близняшки. Да уж, лисовиновский корень…
Матвей… Вот уж кому досталось! Бурей – урод гориллообразный – уже после соединения в рыбачьей веси надумал учить Мотьку прекращать муки безнадежно раненных, как это только он один умеет. Выбрал в качестве «учебного пособия» одного из пленных и… не смог Мотька – то ли силы в руках нужной не оказалось, то ли что-то неверно сделал – но что он при этом пережил! Хорошо хоть хватило у обозного старшины ума после этого «урока» напоить парня вусмерть чем-то хмельным. Но… слыхал Мишка шепоток про то, что у него самого порой глаза стариковскими бывают, а у Матвея они, похоже, такими насовсем сделались! Бурей, угребище страхолюдное! Исполнить, что ли, пророчество? Руки так и чешутся… но Юлька, Настена… да и к Мотьке этот урод, похоже, какие-то теплые чувства испытывает. За неимением собственных детей, что ли? Или Настена наворожила?
Матвей тоже изменился за прошедшее лето, да и не удивительно – сколько больных, раненых и умирающих через его руки прошло? Теперь это уже не тот Мотька, который брякнулся в обморок, после того, как Мишка «расколдовал» его на первом заседании Совета Академии. Все больше и больше проглядывает в нем такая же лекарская одержимость, как и у Юльки, но спрятанная под маской склонного к черному юмору врача-циника.
Помощницы Юльки – Слана и Полька – влюблены в Мотьку, что называется, наповал, а он воспринимает это как должное и помыкает обеими без зазрения совести. Это – на первый взгляд, а на самом деле… Рассказывала Юлька, что заботится Матвей о девчонках как о младших сестрах, а однажды, когда кто-то из отроков обидел Слану, вдруг выяснилось, что приемами рукопашной схватки лекарь Матвей владеет чуть ли не как Демьян – отделал обидчика по первое число, да еще и пообещал, что никто, кроме обиженной Сланы, его лечить не станет. Обидчик потом, исходя кровавыми соплями и перекосившись на вывихнутое плечо, в голос молил Слану о прощении.
А вот от Юльки Матвей готов был стерпеть все что угодно. Будучи однажды пойманным на том, что «полечил» двоих симулянтов лошадиной дозой слабительного, по приказу лекарки безропотно выпил то же самое лекарство, которым попользовал симулянтов, да еще и тост произнес: «О здравие премудрой благодетельницы Иулии!» – а потом, отвесив Юльке поклон, вальяжной походкой направился в сторону нужника.
«М-да-с, ближний круг… Даже странно как-то – ни одной заурядной личности или посредственности. Каждый в чем-то талантлив или по меньшей мере нестандартен. Впрочем, это-то как раз и прекрасно – с этими ребятами, сэр Майкл, вам предстоит… черт его знает, что вам предстоит. Вдуматься только: на изменение истории замахнулись! Все, что вы, досточтимый сэр, вытворяли в Погорынье, могло бы, пожалуй, пройти для реальной истории бесследно, не оказав сколько-нибудь заметного влияния на будущее. Все-таки с бабочкой уважаемый Рэй Брэдбери, пожалуй, преувеличил – воздействие требуется более существенное. Придет Орда и кровавой метлой выметет все, что вы тут успеете создать, и всех, кто благодаря вам получил «несвоевременные» знания и навыки. Это, если вы не выйдете за пределы Погорынья, но вы уже вышли! Пусть не по собственной воле, а по приказу лорда Корнея, но вмешательство в конфликт Мономашичей и полоцких Всеславичей – вмешательство в большую политику, а значит, вполне заметное воздействие на реальную историю. Ну а если продолжите? Если у вас получится задуманное?
Хватит! Решение уже принято! Россия стоит того, чтобы потратить ради ее будущего доставшуюся по случаю вторую жизнь! Если хоть часть русских не попадет в ярмо кочевников, если хоть на несколько лет или десятилетий раньше погибнет Золотая Орда, может быть, это поможет сохранить в душах тот самый свет, об утрате которого говорил на смертном одре отец Михаил. А даже если и нет – все равно попытаться я обязан!
Вот прямо сейчас и начнем. Не ради славы, не ради добычи, хотя и это все – тоже ресурс, но ради получения новых ВОЗМОЖНОСТЕЙ влиять на события. Помнится, в самом конце восьмидесятых вдруг, на краткое время, стала очень популярной фраза: «Хватит что-то строить, давайте просто жить». А вот хрен вам всем! «Просто жить», как скотина в хлеву, мы не будем! Мы будем строить… что строить? А Россию! Вот так, не больше и не меньше! Пусть это будет даже и не фундамент будущего здания, а всего лишь котлован под него. Ничего, поработаем землекопами! И вот эти мальчишки из «ближнего круга» станут… ну, не знаю, может быть, и никем не станут, а возможно, окажутся основоположниками нового государства или персонажами легенд, вроде рыцарей Круглого стола, или святыми, или…
Но сейчас… сейчас надо ребятам объяснить, что, выйдя за пределы Погорынья, мы автоматически встреваем в такую серьезную и опасную вещь, как политика. Если в Погорынье сотня пацанов с самострелами представляют собой какую-никакую силу, а воевода Корней является если и не всесильным владыкой, но субъектом, к этому статусу приближающимся, то в межкняжеских разборках Младшая стража практически никто и ничто, а Корней – мелкая сошка, стоящая заметно ниже княжеских бояр.
Вот и попробуй совместить несовместимое – чтобы и место свое правильно поняли, и энтузиазма не растеряли… ведь пацаны же, ни масштабов событий не понимают, ни опасности по-настоящему не сознают…»
Мишка критически
