— Что происходит?
После бурной ночи он выглядел измождённым и бледным.
— С правого борта фрегат и бриг, — отвечал я.
— Французы?
— Так помощник говорит. Послушай, вот, может быть, наш шанс…
Капитан закричал:
— Вооружите команду, мистер Соупер! Всех, кроме новичков!
Он раздвинул губы в улыбке и подошёл к нам:
— Вам повезло. Ещё и десяти часов не прошло, как вы на борту корабля Его Величества, а уже увидите его в деле. Мне пришлось ждать три года, прежде чем я впервые услышал бортовую артиллерию у Кадиса.
Он обернулся и крикнул:
— Команда обедала, боцман?
— Да, сэр, набили желудки.
— Что ж, посмотрим, как они воюют. За первого сбитого француза всем по чарке грога! Мистер Соупер, можете прибавить скорость?
— Ветер спал, сэр!
— Но они-то идут быстро. Странно…
Капитан взял подзорную трубу и стал вглядываться в даль.
— Бриг остановился, сэр. Фрегат обогнул мыс. Мы будем с ним первым иметь дело, капитан.
— Да, будет дело, мистер Соупер. Матросов к парусам! Стать к орудиям! И стоять твёрдо, запомните! Француз даст по нашему кораблю несколько залпов, прежде чем мы сблизимся.
Я глядел на этого человека. Вот плоды английского воспитания: закрытая школа и, конечно, университет, а лицо, как у купца или банкира. Весь корабль им держался; он был суров, как говорили матросы, мог велеть выпороть за малейшую провинность; и всё же они его боготворили. А теперь он заставлял их принять бой с французским фрегатом, да ещё и бригом в придачу; все преимущества — число и дальнобойность орудий — были на стороне французов. Это походило на самоубийство, и всё же никто не усомнился в его решении. Тут с мыса подул ветерок; в тот же миг французский фрегат изменил курс и пошёл левым галсом; «Морской ястреб» медленно двинулся вперёд, кренясь под ветром.
— Подносчиков пороха! — заревел боцман, и шестеро оборванных мальчишек кинулись к левому борту. — Ну что, ребята, готовы?
— Готовы, боцман! — крикнул, едва переводя дыхание, один из них. На вид ему было лет тринадцать, не больше.
— Так! Значит, если увижу, что кто-то прячется за леер, дам пинка, понятно? Ваше дело — подносить и подавать, а не то, чёрт побери…
Он глянул на меня.
— Ты и англичанин поможете с порохом. Похоже, вы взлетите на воздух — прямо в рай, но в прекрасном обществе. Вилли и Том вам покажут, что надо делать, вы будете у них под началом.
— Слушаюсь, сэр, — сказал я.
Он вытащил пистолет из-за пояса.
— А если у кого есть мыслишка сигануть за борт, так он получит такую дырку в голову, что потонет.
Не могу понять, почему, но возбуждение моё всё росло. Я молил небо, чтобы французы потопили наш корабль, но в то же время жаждал разгромить врага. В эти минуты я, как мне кажется, понимал, почему британские моряки преданы своим свирепым командирам и хранят верность короне.
— А ну, давай! — закричал подносчик пороха Вилли, и вслед за ним и маленьким Томом мы поспешили по ступенькам вниз в крюйт.[31]
Здесь работали обнажённые по пояс матросы, они подкатывали ядра и бочонки с картечью, а те, кто были на палубе, поднимали их лебёдкой наверх. Но порох подносить надо было отдельно, и это делали «пороховые обезьяны».[32] Поднявшись на палубу с бочонками картечи в каждой руке, мы с англичанином обслужили орудия, у которых поджидали канониры, наводя прицелы на приближающихся французов.
— Они берут нас в обхват, мистер Соупер! — вскричал капитан. — Бриг развил редкую скорость. Канониры, сначала займёмся бригом. Надо же и «Морскому ястребу» закусить!
Канониры захохотали и склонились к орудиям.
— Поправку на ветер — так держать!
— Есть так держать, сэр!
— Вкатите-ка ему картечи, мистер Соупер!
— Есть картечи, сэр!
— А когда он повернётся левым бортом, дадим бортовой залп, чтобы очистить палубы. О фрегате не думайте — французы плохие стрелки.
Я как раз поднялся по трапу на палубу, когда фрегат дал залп из батареи с правого борта. Вдоль корпуса появились облачка белого дыма, а потом, злобно шипя, — длинные красные языки пламени. С оглушительным воем и грохотом над головой пронеслись ядра в тысячу четыреста двадцать четыре фунта.[33] Звук нарастал так стремительно, будто взрывался весь мир. Далеко за левым бортом лениво поднялись на фоне неба огромные водяные столбы.
— Пусть себе пристреливается, мистер Соупер! — крикнул капитан. — А мы, если угодно, займёмся бригом.
— Старшие канониры, прицелиться!
— Есть прицелиться, сэр.
Бриг, чуть меньше «Морского ястреба», прекрасно держался галса, бесстрашно сокращая расстояние между нами; ветер усиливался, бриг шёл, распустив паруса. Он подходил всё ближе, наконец между нами осталось каких-нибудь триста ярдов.[34]
— Хорошо идет! — воскликнул капитан. — Стреляйте, когда будете готовы, мистер Соупер. Помните, мне нужен его такелаж!
Я кинулся в проход между пушками, опустил бочонок с порохом к ногам орудийного расчёта и глянул за фальшборт за миг до выстрела.
— Огонь!
Выстрелом меня отбросило к переборке. «Морской ястреб» накренился от удара шестидесятифунтовых орудий; воздух озарился красной вспышкой, над морем просвистела картечь, в тот же миг ударившая, как казалось, прямо в бриг. К небу взлетели щепы; паруса провисли и зловеще опали, вслед за тем повалилась грот-мачта, увлекая за собой топсели, бизань-мачты и главный гик. С батарейной палубы «Морского ястреба» послышалось громкое «ура».
— Молодцы, канониры! — крикнул капитан. — Неплохо стреляете. Мистер Соупер, поворачивайте! Канонирам левого борта приготовиться! Стреляйте, когда будете готовы!
— Руль на борт! — заревел помощник.
«Морской ястреб» накренился под крепчавшим ветром и, разрезая волну, повернул, оставив за собой пенную дугу. Его большая пушка изрыгнула пламя одновременно со смелым французским бригом. Корабль содрогнулся у меня под ногами. Внизу пронзительно закричали — палуба справа от фок-мачты медленно взлетела в воздух, увлекая за собой десятифунтовое орудие и четырёх человек батарейной прислуги. «Морской ястреб» сильно накренился от удара ядра, угодившего прямо в него.
— Спустить гроги! — опять заревел мистер Соупер, и мы закачались на волнах меж дымных фонтанов, вздымаемых пушечными ядрами, летевшими с фрегата.
Он подходил всё ближе и ближе; накрыв нас первым залпом, он намеревался разнести нас в щепы третьим. Тем временем батареи «Морского ястреба» стреляли с левого борта в храбрый маленький бриг. Без мачты и управления он безвольно качался на волнах, а десятифунтовые ядра разносили его корпус. Паруса упали на палубу, словно погребальный саван; он пожертвовал собой, чтобы дать фрегату возможность сблизиться супами.
