И в жерло печурки фрагменты грузил.
Туда и сюда, от вагона в дежурку,
И пот заливает на плечах тужурку,
Водой из ведра Вова пол поливает,
А красный топор в углу отдыхает!
Ветер подул, туман расслоился,
На запасных путях черный дым растворился,
Чисто в дежурке и чисто в вагоне,
Вова на лавочке спит на перроне.
Некому здесь хамить и грубить,
Некому здесь проституток доить,
Вова во сне — как в детстве летает,
И из рогатки по Изе пуляет!
Вова решил страну поменять,
Россию оставить — а Киев обнять,
Киевский поезд Вову принял,
И на Крещатик Вовуся попал.
По бульвару Шевченко Вовуся гуляет,
Вечерами девчонок-ссыкушек снимает,
На Майдане в фонтане ногами болтает,
Но что-то не так — здесь властью воняет!
В конце месяца Вова на Плазу пришел,
Убедиться в себе. Президента нашел…
В старом, вонючем тряпье тот копался,
Антикварные шмотки найти он пытался!
К Виктору Вову, жена пропустила,
Но руки в карманы охрана спустила,
Вова смутить? Даже глаз не моргнул,
И к президенту он смело шагнул.
Виктор и Вова слегка пообщались,
Тут же на выставке и попрощались,
Все Вова понял — президент не урод,
Но наплевать ему на народ.
Дико коты ночью в марте орали,
Вова куря, рассуждал о морали,
Если уж власти плевать на людей,
То буду мочить я и этих б. дей!
Ветер воет, вьюга вьется,
Поп за алтарем смеется,
Выбил в Мэрии майданчик,
Потолстел его карманчик!
Якобы под церковь. Грех на душу взял,
Строить он не думал — землю он продал,
Мечутся родители, стоит эвакуатор,
Скверик детский кончился — пригнали экскаватор.
На чем же детям прокатиться?
Где же им повеселиться?
Пропали их качели,
Сломали карусели.
Вова мимо тут гулял,
Забастовку увидал,
Родителей поспрашивал,
В прорабскую захаживал,
Понял Вова все не сразу,
Но вычислил попа — заразу,
Он дождался темноты,
Поговорить с попом на «ты».
Поп «гуляет» с попадьей,
Та уже вошла в запой,
Оба дико перепили,
Двери в доме не закрыли.
Черный кот в углу фырчит,
Вова здесь. И он молчит.
В щелку гневно наблюдает,
Как поп салат башкой бодает!
Попадья не звонит дочке,
Жопою торчит из бочки.
Вовремя не оглянулась, и в рассоле захлебнулась.
Вилка упала, столик качнулся,
Вова вздохнул и над рясой нагнулся,
Топорик в углу и на кучке дрова,
В тарелке оскалясь — лежит голова.
Магазинчик игрушек решил он открыть,
За аренду майна где-то надо платить,
К чиновникам двинул он как идиот,
Попросить помещенье в аренду на год.
Наивно в глаза жирным бабам смотрел,
От отказов и хамства он быстро вспотел,
Референт сотню справок нести повелел,
Вове вслед у виска пальцем долго вертел!
По закону? В Хохляндии? Вот идиот!
На столетье разграблено всё наперед!
Каждый подонок, что в кресле сидит,
Только в карманы к тебе и глядит!
Быстро Вован эту тему вкурил,
Спустился в подвал, где топорик зарыл,
Внутри пиджачка он петельку пришил,
А в задний карманчик удавку вложил.
Утроить Вован решил арсенал,
В дипломате он шмайсер упаковал,
Безотказный наган на ноге укрепил,
И пару гранат он в карманы вложил.
Где это взял? Ветеранов спросите!
Эхо войны! По полям пошерстите!
В Лысянке, Корсуне, землю копал,
Яры и овраги — он всё пропахал!
Из столицы на месяц Вован исчезал,
Фаустпатрон в иступленьи искал,
Дьявол на помощь Вовусе пришел,
Склад оружейный он в балке нашел.
В среду двинул Вован в комитет по майну,
Словно Рембо одевшись — пошел на войну,
Сзади зашел он — в служебный проход,
Туда, где проходит «служивый народ».
У входа на двери табличка — «закрыто»,
А во дворе много ям понарыто,
Лунной ночью здесь кто-то упорно трудился,
От охраны в костре — дымочек струился…
Толстые стены глухо молчат,
Вова здесь мочит сисястых девчат,
Каждая сука народ колебала,
И доллары им подавать заставляла!
И зам и начальник, в коридоре бегут,
Штаны все в гавне, от страха орут,
Гранаты мелькают одна за другой,
Яйца и сиськи летают гурьбой!
Фонтаны крови, поносом воняет,
Ужас и бойня, шмайсер стреляет,
Референта башка раскололась от пули,
В пузо начальнику финкой пырнули!
Мозгами заляпаны все мониторы,
Завалены трупами все коридоры,
Пули впиваются в спины, в затылки,
Разбиваются стекла и в баре бутылки.
Снаружи все тихо. Птичка порхает,
Внутри вне закона — смерть обитает,
Терминирует Вова, обоймы меняет,
В иступлении он — мало что понимает!
Вот ведь фортуна! Зачем напрягаться?
Каждый мечтал на взятках подняться!
Кто же сидел, ожидаючи крах?
Все их мечты рассыпались в прах!
Кто заставлял их работать в майне?
Жадность, корысть их взыграла в тройне!
Куча детишек сиротками будет,
Но государство о них не забудет!
Вскоре Вован закончил «работу»,
Даже его потянуло на рвоту,
От крови, мозгов, он еле отмылся,
Долго стоял в туалете — молился!
Подумал, решил — япону их мать!
«Не стану по ямам тела фасовать»,
Хай падлы от власти от страха хрипят,
И сами шестерок своих хоронят!
Вышел на солнце, кости размял,
Ветерок шевелюру прохладно трепал,
Жизнь хороша и жить хорошо!
Было б чиновников меньше ешо!
Вова в подвале нашел кирогаз,
Спичку зажег, но свет тут погас,
Спичечку Вовочка ткнул наугад,
В подвале раздался отборнейший мат!
В антикварную лавку принес кирогаз,
За спиной керосина канистру припас,
Моня — еврей отказался купить,
Вове пришлось ему морду набить!
Бросился Моня в ментуру звонить,
Вова решил эту лавку спалить,
На Монином трупе лежат провода,
Не дозвонился еврей по ноль-два!
Вова все шубы в мешки разложил,
Кирогаз он как бомбу под сейф подложил,
Облил керосином кровавый топор,
И с облегчением вышел во двор!
В Монину «Хонду» свалил он товар,
В голове просчитал от продажи навар,
Горящую спичка в полете мелькнула,
Из двери и окон огнем полыхнуло!
На улице Вяземской праздник стартует,
В норковых шубах старушки шикуют,
Кто-то из них к подвалу пришел,
И кучу мешков там с одеждой нашел!
На вокзале в ларьке купил чебурек,
Продал ему это усатый узбек,
Вова полночи ходил в туалет,
И вспоминал где лежит пистолет!
Жарится мясо в ларьке усача,
Тот деньги мусолит, под нос бормоча,
Куча кошачья в клетке томиться,
Каждая кошечка в фарш превратится!
Кто-то в окошко ларька постучал,
Узбек недовольно в усы замычал,
С неохотой окошка ларька от открыл,
Из нагана с глушителем пулю словил!
Взвизгнули кошечки в клетке с испугу,
Кто-то «убрал» живодера-хапугу,
Чья-то рука просунулась в щель,
Распахнулась у клетки железная дверь!
Заработал бульдозер на стройке ночной,
Не нарушил он спящей охраны покой,
Бульдозер на месте ларька что-то делал,
Мокрое место осталось. Уехал.
Вова в тиши у камина сидит,
В руке у него сигарета дымит,
Очистить он Землю от скверны мечтает,
Какая же тварь его месть ожидает?
Старый диван, постарел, провалился,
В этой служебке Вован поселился,
Дворником тут он работал не долго,
Как с козла молока — от него нету толка.
Приватизировал быстро квартиру, —
Директору ЖЕКА — совсем не до жиру,
Не споря с Вованом — на все согласился,
Проходя мимо Вовы, тайком он крестился.
Двор и подъезд вычищали наркоши,
Ненавидел Вован их противные рожи,
Бомжи подбирали бумажки, окурки,
Два бригадира — бывшие урки!
Вова по городу рыскал шакалом,
Фиксировал сплетни по всем он каналам,
Дым без огня не бывает повсюду,
Это известно и бедному люду.
Беспризорные дети четко работали,
И бесстрашно с бандитами фенею ботали,
Вова про всех и про все узнавал,
Мщения планы в уме создавал.
Кого-то он стал в Верхах раздражать,
Чиновникам власти набрыдло дрожать,
Отстегнули братве «зеленухи» лимон,
Лишь только бы не был замешан ОМОН.
Вова в лесочке готовил шашлык,
Ему киллер с пригорка готовил «кирдык»,
Взвизгнула пуля, ударив в топор,
Вова с испуга упал на костер!
С кострища Вован тотчас откатился,
Вспышкой гранаты лесок озарился,
