Слушания в комиссии Трумэна были для президента Рузвельта настоящим кошмаром. Ему было ясно как день, что скандал вокруг «Стандард ойл» и нападки, зачастую самого оскорбительного содержания, на Тигла и Фэриша никак не помогут решению тех сложных задач, которые встали перед администрацией США после вступления страны в войну. Он не сомневался, что Арнольд и дальше будет ставить палки в колеса и без того со скрипом начавшей ход военной машины. Словом, для занимаемого поста Арнольд оказался слишком щепетилен, и в министерстве юстиции ему не место. Его просто убрали с дороги, сделав членом кассационного суда округа Колумбия. Узнав об этом, Икес 5 апреля с грустью отметил в своем дневнике, что нашли наконец способ заставить замолчать и несговорчивого Арнольда. Более того, военное и военно-морское министерства, оказавшие поначалу Арнольду самую решительную поддержку, теперь потребовали гарантий от президента, что действие антитрестовского законодательства будет приостановлено на время войны в отношении корпораций, выполняющих военные заказы. Урок, преподанный двум министрам во время встречи на Рокфеллер-плаза, видимо, не прошел бесследно: сотрудничество с концерном — вот что необходимо, как воздух, а всякие там принципы, патриотизмэто, извините, предрассудки.
Тигл был столь подавлен и обеспокоен самим фактом проводимого комиссией Трумэна и Арнольдом расследования, что решил направить письмо президенту. В нем он попытался оправдать свою позицию, а также высказал просьбу об отставке с поста главы национальной военной комиссии по использованию трудовых ресурсов. В ответном письме от 2 апреля 1942 года Рузвельт пытался убедить его изменить решение:
«Дорогой мистер Тигл! Передо мной лежит Ваше письмо от 23 марта с просьбой об отставке с поста главы национальной военной комиссии по использованию трудовых ресурсов. Прошу Вас отказаться от этого намерения, ибо глубоко убежден: Ваша деятельность в этом качестве приносит несомненную пользу государству. По моему мнению, которое совпадает с мнением министра юстиции, расследование деятельности концерна «Стандард ойл», проведенное сенатской комиссией, никоим образом не может и не должно повлечь подобной реакции с Вашей стороны».
Тем не менее, в сентябре 1942 года после новых разоблачений закулисных махинаций руководства нефтяного гиганта, теперь уже комиссией Боуна, Тигл вторично обратился с прошением об отставке, которое на этот раз было удовлетворено президентом, сделавшим при этом, однако, глубокий реверанс в виде следующей записки:
«Хотелось бы Вас заверить в том, что я высоко ценю усердную работу, проделанную Вами на протяжении многих месяцев… и Ваш чрезвычайно полезный вклад в наращивание военных усилий».
Фэриш по-прежнему оставался членом военного совета по нефти. Икес никак не мог смириться с тем, что тот занимает такой стратегически важный пост, о чем и заявил Рузвельту 3 апреля 1942 года в разговоре по телефону. Однако президент настоятельно просил его не вмешиваться в это дело. Тогда бескомпромиссный министр на свой страх и риск за спиной Рузвельта решил позвонить Джону Д. Рокфеллеру-младшему с просьбой по своей инициативе сместить Фэриша, рассудив, что владелец «Стандард ойл» пойдет на это, чтобы избавиться от человека, чье имя запятнано в результате скандальных разоблачений. Но, как увидим, просчитался. Разговор с Рокфеллером он начал с заявления, что связи концерна с фашистским «И. Г. Фарбениндустри» уже не секрет не только для него. Рокфеллер на другом конце провода слушал молча. Икес с целью вызвать желаемую реакцию, не жалея красок, нарисовал страшную картину шумного разоблачения, когда возмущенная общественность потребует решительных действий. Икес добавил, что позвонил не затем, чтобы потребовать у Рокфеллера немедленного увольнения Фэриша, а с целью предупредить скандальную ситуацию, когда Рокфеллер будет вынужден к такому шагу дальнейшими расследованиями, в ходе которых председатель правления его концерна будет, несомненно, окончательно разоблачен.
Тут наконец Рокфеллер нарушил молчание, но лишь для того, чтобы заявить министру, что ни секунды не сомневается в кристальной честности, искренности и патриотизме Тигла и Фэриша. Рокфеллер заверил Икеса, что сам он абсолютно не причастен к тем сделкам, которые ставят в вину руководству принадлежащего его семье нефтяного концерна (в это крайне трудно поверить, принимая во внимание существование инвестиционного банка «Шредер, Рокфеллер, инк.»!).
В заключение Рокфеллер подчеркнул, что мнение его относительно Тигла и Фэриша осталось непоколебимым и он будет отстаивать обоих, пока не получит самых неопровержимых улик против них. Рокфеллеры, добавил он назидательно, потому и стали Рокфеллерами, что всегда умели постоять за своих друзей.
Икес поспешил заверить, что ни в коем случае не намерен сгущать краски, но в данном вопросе, затрагивающем престиж администрации США, нельзя сбрасывать со счетов фактор общественного мнения. Нельзя допустить, чтобы правительство заподозрили в потворстве дельцам, пытающимся свести на нет усилия, направленные на борьбу с врагом.
На другой день Трумэн и Икес обедали вместе. Разговор, естественно, вертелся вокруг этой же темы. Трумэн считал, что Икес должен немедля исключить Фэриша из членов военного совета по нефти. Икес не мог ни возразить, ни сказать, что Фэриша взял под защиту сам президент. Вместо этого он обрушился на прессу, обвинив ее в продажности. Как ловко она сумела замять дело, продемонстрировав истинные чудеса в искусстве умалчивать, недоговаривать и препарировать факты! Он, профессиональный репортер, впервые видит такую тесную зависимость прессы от большого бизнеса. Позже, оставшись наедине с собой, Икес записал в дневнике, что все его действия очень напоминают со стороны отчаянные попытки пробить лбом каменную стену.
Трумэн обещал сделать все возможное, чтобы сенатский комитет продолжил расследования. Икесу этого было мало. С его помощью сенатор Гомер Т. Боун был назначен главой сенатской патентной комиссии, начавшей работу 1 мая. Во всем, что касалось сомнительной деятельности «Стандард ойл», Боун проводил ту же линию, что Икес, Арнольд и Трумэн. Буквально на следующий день на заседании патентной комиссии выступил молодой коллега Арнольда по управлению по вопросам антитрестовского законодательства министерства юстиции Ирвинг Липковиц с новыми обвинениями в адрес нефтяного концерна. Он заявил, что «Стандард ойл» умышленно оттягивает массовое производство для военной промышленности США уксусной кислоты с одобрения своих нацистских партнеров. По его образному выражению, «Стандард ойл» превратился в «Чарлз Маккарти «И. Г. Фарбениндустри» в химической промышленности».[18]
Следующим на заседании выступил сенатор Роберт Лафолет-младший. Он говорил, что Тигл и Фэриш, эти «мастера обмана общественного мнения», ради узких интересов своего концерна предпочли не появляться лично на заседаниях комиссии. Они боялись «выйти с открытым забралом», ибо прекрасно понимали: перед дачей показаний сенатской комиссии будут приведены к присяге и подвергнуты перекрестному допросу. Вместо этого они предпочли тактику голословного отрицания всего, что говорится не в их пользу, анонимно, через подставных лиц. Руководство «Стандард ойл» использовало старый демагогический прием: оно предпринимало все возможное, чтобы дискредитировать противников и тем самым компенсировать неубедительность доводов в свое оправдание.
6 мая представитель министерства юстиции Джон Джэкобс в своей речи аргументированно утверждал, что «Стандард ойл» приложил немало сил, чтобы противодействовать производству взрывчатых веществ на предприятиях. Концерн блокировал освоение нового способа изготовления синтетического аммиака, по просьбе опятьтаки «И. Г. Фарбениндустри». Новая технология еще долго оставалась недосягаемой для американской промышленности. Вдобавок в США по вине «Стандард ойл» было ограничено производство из природного газа водорода и смазочных материалов, необходимых авиации при полетах на больших высотах. Затем он представил комиссии документ, из которого явствовало: 1 сентября 1939 года, в день, когда Германия вторглась в Польшу, руководство «Стандард ойл» в срочной телеграмме «И. Г. Фарбениндустри» услужливо предлагало выкупить за 20 тыс. долларов 20-процентную долю участия немецкого концерна в одном из располагавших важными патентами филиалов «Стандард ойл». В письме, отправленном вслед за телеграммой, пояснялось: «Единственно, чем мы руководствуемся при этом, — желанием застраховать пусть небольшой интерес «И. Г. Фарбениндустри» от неприятных последствий, которые может повлечь вступление США в войну против Германии, ибо очевидно, что в этом случае, если не принять предложенных нами мер, 20-процентная доля немецкого участия в нашем филиале перейдет целиком под опеку управления по охране иностранной секвестрованной собственности в США и окажется, таким образом, вне нашего контроля».
