Вместе с тем Банделье шел собственным путем, когда дело касалось интерпретации его личного опыта и наблюдений, накопленных во время путешествий. В 1879 г. был основан Американский археологический институт. Морган, ставший год спустя президентом Американской ассоциации по развитию науки, обратился 25 октября 1879 года к его первому президенту Чарлзу Элиоту Нортону со словами, которые далеко не всегда принимались во внимание этим выдающимся учреждением. "Европейцы, - писал он, - должны были бы быть в гораздо большей мере благодарны нам за проведенные здесь работы, чем за аналогичные в Сирии или Греции".
Благодаря рекомендации Моргана Банделье предпринял свое первое путешествие на Юго-Запад в Нью-Мексико (позже он побывает в Мексике и Южной Америке, но в данный момент нас это не интересует) по поручению этого института. Многие годы он провел в пустынях, горах, а затем в музеях городов Санта-Фе и Мехико, Нью-Йорка и Вашингтона и привез с собой богатейший материал. Хотя до нас дошли в передаче современников его нелестные высказывания о религии, сам он принял католичество, как говорят, по расчету. Ходили слухи, будто до этого в Нью-Мексико он переодевался священником, чтобы обеспечить себе помощь миссионеров-иезуитов. Однако об этом не сохранилось никаких достоверных данных. Напомним, что и "отец европейской археологии" Иоганн Иоахим Винкельман сделал точно такой же шаг, чтобы снискать благосклонность кардиналов.
Когда в 1914 г. во время путешествия в Испанию Банделье скончался в Севилье, журнал "Эль Паласио", выходивший в Санта-Фе, где он работал долгие годы, писал: "Смерть Банделье является невосполнимой утратой" 7.
Его научные доклады, заметки, наброскп, наконец, его дпев-нпки, записи в которых он с величайшей аккуратностью делал каждый вечер, каждую ночь своим микроскопическим почерком (их первый том был опубликован лишь в 1966 г.), и сегодня представляют собой величайшую ценность для ученого, для любого, кто впервые отправляется в нехоженые районы Юго-Запада, чтобы изучать историю первых американцев. Однако наибольший интерес для широкого читателя представляет совершенно иная книга Банделье - его роман. Даже в самом полном указателе литературы, содержащем сведения о наиболее редких основополагающих трудах по археологии Юго-Запада, лишь вскользь упоминается название этой книги. В наши дни она полностью, притом совершенно несправедливо, забыта.
Вместе с тем это единственное в своем роде уникальное произведение - роман о древнейших людях, действие которого развертывается в доисторическую эпоху. Насколько мне удалось установить, книга эта не имеет аналогов в серьезной литературе. (Я, естественно, не имею в виду здесь дешевую научно-фантастическую литературу, которая бесцеремонно валит в одну кучу доисторические эпохи и астронавтику).
Джек Лондон, всю жизнь воспевавший романтику приключений, опубликовал в 1907 г. роман "До Адама", действие которого целиком развертывается в доисторические времена и призвано доказать главным образом непоколебимое убеждение автора в правильности эволюционной теории. Для этого он находит некий народ, "не знакомый ни с оружием, ни с огнем, стоящий на самой низшей ступени развития речи", практически представляющий собой еще полуобезьян, находящихся "в стадии превращения в человека". Такого народа в Северной Америке, разумеется, не существовало. Процесс становления человека протекал и полностью завершился на других континентах. В 1915 г. Джек Лондон вновь возвращается к этой теме. В XXI главе своего обвинительного романа "Звездные скитания" он заставляет галлюцинирующего заключенного совершить в смирительной рубашке короткое путешествие в доисторическую эпоху. Все это не идет ни в какое сравнение с исторически обоснованным трудом Банделье. Точно так же, как не идут с ним ни в какое сравнение произведения австрийца А. Т. Зоннлейтнера и датчанина Йоханнеса В. Йенсена. Первый из них писал главным образом для юношества. Второй же был настолько опьянен нордическими мифами, что слово "исторический" совершенно неприменимо к его произведениям.
В том, что ученый взялся писать роман, нет ничего необычного. Необычно лишь то, что он избрал в качестве основы сочиненных им событий и драматических перипетий свою собственную науку. Например, романы английского физика С. П. Сноу ничего общего не имеют с наукой, которой он посвятил свою жизнь и которая по характеру своему революционна, тогда как его искусство остается консервативным. Сноу и многие другие ученые-литераторы жили и продолжают жить подобно больным шизофренией в двух измерениях: здесь - ученый, а здесь художник, чувствующий себя одинаково свободно в обеих ипостасях. Это та самая раздвоенность, которую Сноу гневно обличал в теории и которой сам он рабски придерживался в жизни.
Иначе действовал Бапделье. Его роман неразрывно связан с его собственной наукой. Вот что он говорнт в предисловии о своих намерениях и творческом методе:
"Облекая реальные факты в покровы любовной истории, я надеялся сделать возможно более доступной и понятной широкой публике "правду об индейцах пуэбло". Использованные мной реальные факты могут быть отнесены к трем группам: географической, этнографической и археологической. Описания страны и ее природы полностью соответствуют действительности. Описания обычаев и нравов, веровании и ритуалов основываются на наблюдениях, которые были сделаны мной и другими этнологами, а также на объяснениях, которые давались нам индейцами. Кроме того, было использовано значительное число старинных испанских источников, в которых жизнь индейцев пуэбло представлена именно такой, какой она была в те далекие времена, до того как ее изменили контакты с европейской цивилизацией. В основу описаний архитектуры положены результаты исследований руин, сохранившихся в тех самых местах, где они помещены в романе.
Сюжет романа является моей собственной находкой. Однако большинство описываемых в нем сцен я наблюдал своими собственными глазами".
Иными словами, в романе Банделье творчески переработаны результаты антропологических, этнологических, социологических, ботанических, зоологических, географических и исторических исследований и наблюдений автора, которые он проводил на протяжении долгих лет жизни в районах пуэбло.
Уникальной следует признать попытку автора романа спроецировать в прошлое накопленный им собственный опыт. Банделье был глубоко уверен, что нравы и обычаи индейцев, которые ему еще удалось застать, в большинстве своем оставались точно такими же, как и за многие сотни лет до появления Колумба в Америке. Например, он был полностью убежден, что заседания могущественного тайного общества "Ордена Кошаре", которые описываются в XI главе романа, в те времена были точно такими же, как и в 80-е годы прошлого столетия, поскольку отправление ритуалов у индейцев было подчинено строжайшей традиции. Когда Банделье превозносит высокий уровень развития социальной структуры у индейцев, можно предположить, что в древние времена она была еще более развитой и дифференцированной, поскольку еще не испытала на себе разлагающего влияния деятельности христианских миссионеров[19]. Следует подчеркнуть, что такое влияние действительно имело место, но далеко не в тех масштабах, на которые претендовали отцы-миссионеры.
Материал, который Банделье излагает на страницах книги, где каждый научный факт органически вплетается в тщательно построенный рассказ, воистину огромен. Так доступно для современного читателя он не излагается ни в одном другом труде.
Название книги - "Дилайт Мейкерс". Оно трудно поддается переводу. Здесь имеются в виду члены тайного совета, которые собираются в большой киве. Слово "дилайт" означает удовольствие, радость. В данном случае оно используется для обозначения органического слияния блаженства и радости, иными словами гармонии. Банделье, несомненно, имел в виду архаический смысл этого слова, которое в прежние времена имело также активное значение и применялось для обозначения благородных порывов души или счастья.
Несколько слов о чисто литературном значении книги. Как первый литературный опыт автора она заслуживает самой высокой оценки. Ей в равной мере присущи и сильные и слабые черты романов XIX столетия. Занимательный сюжет и интригующее переплетение событий могли быть навеяны творчеством Вальтера Скотта, пристрастие к красочным деталям может рассматриваться как результат влияния Чарлза Диккенса. Вместе с тем любые сравнения в конечном счете оказываются бесполезными. Книга - уникальное явление. Она стоит вне традиционных историко-литературных категорий, представители которых, кстати, до нынешнего дня не посвятили ей ни строчки.
Для современного читателя книга Банделье подернута дымкой романтики, от которой сам Банделье был весьма далек. Недаром величайший и самый глубокий из немецких романтиков Новалис говорил: "Все приобретает романтический оттенок, будучи отодвинуто вдаль!" Сам же Банделье решительно отвергал романтизацию. 3 февраля 1885 г. он выступил в Нью-Йоркском историческом обществе с докладом "О романтической школе в американской археологии", в котором резко осуждал своих современников-археологов за пристрастие к романтике. Как курьез воспринимается последняя фраза доклада, произнесенная Банделье как раз в то самое время, когда он уже приступил к работе над своим романом, являвшимся чистейшей исторической фантастикой (его книга впервые увидела свет в 1890 г., а затем переиздавалась еще дважды, в 1916 и 1918 гг., до того как была полностью забыта). "Дни исторических романов сочтены. Прогресс в развитии вспомогательных научных дисциплин достаточно велик, чтобы поднять американскую историческую науку на такую высоту, на которой она превратится в критическую и благодаря этому приносящую конкретную пользу отрасль человеческого знания".
