— Маркус, пожалуйста, прошу тебя, не насмехайся надо мной!
— Я не насмехаюсь. Я говорю искренне. Уверен, ты недооцениваешь своего мужа.
— Я знаю его гораздо лучше, чем ты. Он считает меня самим совершенством. Как же я могу рассказать ему такое?!
— Вымогатель думает примерно так же, — заметил Маркус. — Интересно…
— Что ты собираешься делать?
— Мне необходимо побеседовать с одной особой, которая, кажется, знает обо всем этом гораздо больше, чем я предполагал…
— Ради Бога, о чем ты? — взмолилась Анна. — Маркус, ты никому ни о чем не должен говорить!
— Не беспокойся. Я не собираюсь разглашать твою тайну. Я лишь хочу получить исчерпывающие ответы на вопросы, которые по рассеянности забыл задать вчера вечером.
— Не понимаю…
— Кажется, я поторопился. И даже сделал то, чего никогда обычно не делаю, — проскочил мимо само собой напрашивавшегося вывода. — Маркус осадил нетерпеливо гарцующего Зевса. — Я-то полагал, меня угощают весьма забавной сказочкой…
— О чем ты?
— Не обращай внимания. Это долгая история, и сейчас у меня нет времени ее рассказывать. Просто положись на меня, Анна, и будь спокойна. Ни в коем случае не плати больше ни единого пенни вымогателю, не посоветовавшись прежде со мной, поняла?
— Да. — Пальчики Анны в изящной перчатке крепче натянули поводья. — Какое облегчение, что я смогла встретиться с тобой! Я была в таком отчаянии…
— Все образуется, обещаю.
Анна невесело улыбнулась:
— Точно так же ты утверждал той ночью, когда помог мне избавиться от тела Спалдинга.
— И оказался прав, а?
Анна пристально посмотрела на него:
— Ты сохранил мою тайну, но тебе это обошлось слишком дорого. Люди до сих пор поговаривают, что ты хладнокровно разделался со Спалдингом, дабы заполучить контрольный пакет инвестиционных фирм.
Маркус улыбнулся:
— Никто пока не опровергнул версии о том, что твой первый муж погиб от рук грабителей. Вот и все. А слухи и сплетни не волнуют меня, Анна. Я привык к ним.
Анна недовольно поджала губки:
— Иногда мне кажется: тебя вообще ничего не волнует. — Она, поколебавшись, добавила:
— Я просматривала утренние газеты. Совершенно случайно мне попалось сообщение о вчерашнем происшествии на балу у Фенвиков.
— И что же?
Анна насмешливо взглянула на графа:
— Продолжай, Маркус. Мы с тобой старые друзья. Мы оба прекрасно знаем, что ты не способен потерять голову из-за женщины. Неужели ты действительно вынес на руках из залы эту миссис Брайт?
— Она лишилась чувств.
— Но ты никогда не связывался с истеричками, Маркус. Ты всегда требовал безукоризненного поведения от своих любовниц.
— Миссис Брайт вовсе не моя любовница, — холодно поправил ее Мастерс. — Она мой очень хороший друг. Она упала в обморок, и я вынес ее на свежий воздух, только и всего.
— У тебя сегодня очень странное настроение, — вздохнула Анна и опустила вуаль. — Прости мою бестактность. Твои отношения с миссис Брайт касаются только вас обоих.
— Вот именно.
— Мне пора. Я сказала Сэндсу, что отправилась по магазинам.
— Постарайся не беспокоиться из-за вымогателя, Анна. — Голос Мастерса потеплел. — Я обо всем позабочусь.
— Спасибо. — Она печально улыбнулась. — Я счастлива считать тебя своим другом.
Она дернула поводья — и карета покатила по усыпанной гравием дорожке. Маркус еще какое-то время любовался сверкающим фонтаном, а затем развернул Зевса и поехал к западным воротам парка.
— Но мы же считали его мертвым! — причитада леди Гатри. — Почему, ну почему он жив?
— Тише, тетя Зоя! — Ифигиния быстро оглядела демонстрационный зал небольшого мебельного салона «Хорнби и Смит». К счастью, никто из многочисленных посетителей не услышал горестных жалоб Зои.
— Но, разве это не радостное известие?
— Если тебе интересно мое мнение, то это лишь запутывает дело, — заявила Зоя.
Амелия, одетая в одно из своих любимых бледных бумазейных платьиц, одобрительно кивнула:
— Твоя тетя абсолютно права, Ифигиния. Все совершенно перепуталось. Мне это не нравится.
— Пожалуйста, говорите же тише! Обе! Нас могут услышать.
Ифигиния снова встревоженно огляделась. Владельцы салона стояли у стойки в самом конце зала. Широкоплечий полный мистер Смит был одет в вызывающе розовый жилет и сшитые по последней моде плиссированные бриджи. Тощий, сутулый и лысый Хорнби носил тесный пасленовый жилет, резко контрастировавший с его пурпурным сюртуком.
Хорнби задержал взгляд на Ифигинии, Зое и Амелии, старательно делавших вид, будто внимательно рассматривают каталог. Несомненно, он только и ждал возможности вскочить и подбежать к ним. Уже дважды они отсылали его обратно, но Ифигиния видела, что он вот-вот предпримет новую попытку предложить свои услуги.
Стены длинной комнаты были увешаны эскизами и чертежами, наглядно демонстрировавшими, как следует украшать свой дом по самой последней моде. Длинный ряд новомодных столов и стульев тянулся вдоль всего зала.
Три заговорщицы притворялись, будто изучают оформление библиотеки, соединенной с залом скульптуры. На самом деле они собрались в салоне Хорнби и Смита, чтобы обсудить последние события.
— Теперь ясно, вымогатель лгал, говоря об убийстве Мастерса, — продолжала Ифигиния. — Он просто хотел запугать тебя, тетя Зоя, и заставить расплатиться.
— В чем и преуспел… Вытянул из меня пять тысяч франков! — простонала леди Гатри. — Это уж слишком! Мне наконец-то удалось заполучить свои собственные деньги — после стольких лет, когда я могла лишь смотреть, как ничтожный Гатри тратит их на лошадей и женщин! И что же?! Тут же появляется какой-то мерзкий вымогатель и пытается набить свой карман.
— Я все прекрасно понимаю, тетя. Мы найдем его и положим конец всей этой истории, обещаю тебе, — сочувственно шепнула Ифигиния. Она очень любила свою тетушку и всеми силами пыталась вырвать ее из когтей шантажиста.
В свои сорок пять леди Гатри была очень энергичной, подвижной женщиной, склрнной к некоторой артистичности и мелодраматическим эффектам. Ее когда-то каштановым, как у Ифигинии, волосам очень шли серебристые нити седины. Четко очерченный властный профиль выдавал принадлежность к семейству Брайтов.
Двадцать пять лет назад Зоя была не только очень красива, но и считалась богатой наследницей. Именно солидное приданое, которое состоятельные родители давали за своей единственной дочерью, и привлекло внимание лорда Гатри. Когда же выяснилось, что у жениха нет ни пенни за душой, было уже слишком поздно. К тому времени Зоя вышла замуж, и супруг приобрел законные права на ее приданое.
