И вот пришла она, посреди хором стала без робости. Всю зиму сестры-прислужницы держали Вольгу в стенах, оберегали, как было приказано, пока Гуннар в долгом походе был. Молодая полонянка ростом вытянулась и в плечах раздалась. Похудела, а силы и смелости не убавилось. Загар с лица пропал, а красы прибавилось. И подумал Неистовый: «Пройдет еще лето — и не будет женщины краше на всей приморской земле!»
Викинг грузно поднялся, достал с бруса лубяной ларец, убогий подарок земли волхвов, и высыпал к ногам Вольги гору сверкающих украшений. Он сам выбрал самый дорогой и красивый костяной гребень и бережно воткнул его в густую косу певуньи, своими руками надел на шею сверкающее ожерелье. Сестры-прислужницы принялись старательно украшать девушку, а Неистовый бросал к ногам безмолвной певуньи самые легкие, нежные и дорогие меха, а Вольга стояла не шелохнувшись, только глазами следила за движением волосатых рук и гривастой головы викинга. А он как одержимый бросал и бросал к ее ногам новые звериные шкурки. Меха окружали ее пушистой горкой, ласкали ее голые ноги, руки и шею, а сестры хлопотали вокруг, подбирая новые украшения. Гуннар снова пытался заговорить с полонянкой, но она молчала, как не слышала. Он устало сел на скамью у дальней стены, помолчал, глядя на Вольгу с жалостью, и опять спросил:
— Заговорит ли, запоет ли она?
А три сестры-полонянки ответили:
— Не знаем. Только Гмырь это может знать и сказать!
Тут хмельная Изольда вдруг подняла голову, мутным взглядом окинула всех, змеей на Вольгу глянула и хрипло каркнула:
— Я знаю! Быком заревешь ты, Гуннар, когда она запоет!
И на пол уронила свою пьяную голову.
5
Весной подобрели море и земля, растаяли льды и снега, зазеленели луга. В начале лета задумал Гуннар свои края объехать, у соседей погостить, на дальнем идолище главному богу поклониться. И навестить урочище, где скрывался от людей ясновидец Гмырь, полонянин с Колдовской реки. Позвал Неистовый за собой своих воинов-разбойников, а хозяйство оставил на Изольду и управителя с десятком старых воинов. Осталась волчица Изольда на подворье за хозяйку, а в помощниках у нее Пузо Кожаное, тоже злодей.
Весна была дружная, теплая, травы поднялись буйные, сильные, скоро пришла пора сено запасать. Всем рабам-полонянам управитель ножи да обломки мечей выдал и послал на луга траву подсекать, сено сушить и в стога метать. Каждому полонянину свое место-урочище было указано, смирным да тихим — луга чистые, а строптивым да непослушным — самые клятые, болотистые, с жесткой травой, кустами да кочками. Только три сестры-полонянки на страду не выходили, дома сидели, рукодельничали: полотна ткали, шили. И по наказу Гуннара полонянку Вольгу, как око свое, берегли.
Вот зашла змея Изольда доглядеть, прилежно ли полонянки ткут, много ли дела понаделано. Невзначай на Вольгу-красу глянула и наполнилась дополна жгучей ненавистью, «Ох на погибель мою эта девчонка на земле моей, в доме моем! Для себя припас Гуннар эту худую да глазастую, с косой, как лошадиный хвост! Ой, не зря приказал рядить ее да беречь!» И сказала Кожаному Пузу, управителю:
— Прогони-ка эту девку на Змеиное болото траву подсекать, сено сушить, в стога метать! Довольно ей со старухами в прохладе сидеть, пусть на солнышке пожарится, своим потом попарится!
Три сестры-полонянки храбро и дружно за Вольгу стояли, гневом неистового викинга хозяйку стращали. В ответ тигрицей рыкнула Изольда:
— Подавайте мне железа каленого! Своими руками глаза ваши выжгу, мыши летучие!
Кожаное Пузо, страшась викинга, молвил, что не было на то воли хозяйской и нечего полонянке в руки дать, все серпы-ножи рабам розданы. В ответ Изольда только взглядом на него сверкнула, славянский меч со стены сняла, в руки управителя сунула и приказала на Змеиное болото Вольгу увести. И сама за ними следом пошла и непосильный урок полонянке задала: болото подсечь, траву высушить и сено в стога сметать. И, довольная злым делом, домой в хоромы угрюмые ушла.
На каменистом холме кузница Яна Бородатого. С холма море видно вдали, темной полосой с небом сливается, а под горой в котловине болото Змеиное. В кузнице Ян да Соколик молотками стучат, хозяину Гуннару богатство куют, славы прибавляют. Корабельных гвоздей целые горы наковано, да ножи промысловые по всему побережью прославились. Не зря хозяин дорожит кузнецами, но недоволен, что нерадивы они боевое оружие ковать.
А на Змеином болоте полонянка Вольга славянским мечом траву подсекала. Не знала она, что на том болоте Ян Бородатый давным-давно руду добывал, ям накопал, а в тех ямах ядовитых змей полно развелось. Услыхали твари человека, навстречу полонянке выползли, зашипели, язычками полонянку дразнили, скорую смерть сулили. Но вздохнула Вольга глубоко-глубоко, на синее небо глянула и смело за дело взялась, песню добрую да нежную напевая. Над болотом песня звенела, а меч сверкал с посвистом безжалостным, живую траву подсекая. Нашла тут на гадюк оторопь, и все они в глубокие ямы да норы попрятались.
В тот час Ян Бородатый с Соколиком из жаркой кузницы вышли вольным ветром дохнуть, на дальнее море взглянуть, думами далеко слетать. Вдруг ветер с болота песню донес, да такую для Соколика родную и знакомую, что в смятении глянул он на Бородатого:
— Это она, Вольга, поет!
— Видно, не для всех она голос потеряла, — усмехнулся Ян, — иди к ней, сынок!
Соколик быстро с горы в Змеиное болото спустился, через кочки и ямы перепрыгивая, к певунье неслышно подкрался.
— Отдохни, сестричка! Вот и опять мы вместе!
На холмике сидели рядком, наговориться, наглядеться не чая. Соколик за зиму тоже в росте прибавился, похудел, почернел, но весь молодой силой дышал. Бывает ли дружба надежнее той, что начинается с юности! С моря ветер летел, холодком пробегал, шелестел жесткими травами. Две белых птицы с грустным говором над болотом плавно проплыли, как платками полотняными, махали крыльями. Соколик с Вольгой взглядом проводили их до края земли.
— В нашу сторону, за море!
— Это они нам дорогу показывают!
Потом булатным славянским мечом попеременно траву подсекали. И попрятались, уползли все змеи болотные в самые глубокие норы. А Ян Бородатый на холме с думой стоял: «Видно, не страшны для дружбы, что родится в юности, ни разлука подневольная, ни болота Змеиные!»
Не зря старый Ян в раздумье погружался до той поры, как солнышко над морем повисло:
— Оставь-ка, дочка, свой меч-траворез до утра в кузнице. А мы с Соколиком над ним ночью поворожим да подумаем!
И меч из рук Вольги ласково взял. А певунья молча и быстро на хозяйское подворье пошла, к сестрам-полонянкам под крыло схоронилась до утреннего солнышка. Подивилась Изольда, как узнала, что Вольга со Змеиного болота живехонька вернулась. «Видно, до змеиных ям еще не дошла. А как дойдет да потревожит ядовитое племя, не быть ей живой!»
Ян Бородатый у кузницы на камень присел, меч в ногах положил и долго над ним в раздумье сидел, как дремал. Потом еще раз клинок оглядел, глазами и слухом пытал, по-боевому мечом поиграл, словно всю жизнь в сечах провел. И сказал:
— Раздувай горнило, сынок!
Пока Соколик горнило до голубого огня раздувал, Ян от меча рукоять отнял и сунул клинок в шипящий огонь. И когда раскалился меч докрасна, выковали кузнецы лезвие не толще волоса, а обушка не тронули. Жало клинка внутрь к лезвию чуть повели, а стержень рукояти загнули накруто. До полуночи в кузнице молотки стучали, сталь звенела и лилась тихая дружная песня:
Звонко молотом стуча,Песню вещую споем.Из булатного мечаЗмейку острую скуем.Чтобы жалила, шипя.За собою смерть водилаЗлой неволе и цепям, —А невольникам служила!
Не один раз Ян Бородатый раскаливал клинок то до цвета зари утренней, то до блеска вечерней звезды, а отрок Соколик раскаленный клинок клещами подхватывал, из кузницы выбегал и размахивал им, как в яростном бою, рассекая белый холодный туман. И сверкала, и крутилась горящая сталь огненным колесом. Потом остывшую стальную змейку на остром камне отточили и на крепкое копейное древко железными кольцами укрепили. Так под руками рабов-полонян родилась первая коса-работница. Первая коса на той заморской земле, а может быть, и на всем белом свете.
Утром вместе с солнышком певунья Вольга в кузницу за мечом-траворезом зашла. Ян Бородатый ее до Змеиного болота проводил и показал, как новым диковинным оружием траву подсекать. Взялась девчоночка левой рукой за вершину древка, правой рукой за рукоять поперечную и начала вполукруг махать, траву подсекать. Скоро к ней сноровка пришла, меч-коса в руках послушной стала, траву легко подсекала и в ряды складывала. Поточил кузнец косу еще раз острым камешком, оставил Вольгу и за гору пошел.
