Первым делом я бросился искать Перри и нашел его, как всегда, в архиве, погруженным в чтение толстых фолиантов, с которых ему, по идее, полагалось только стирать пыль.
Когда я ворвался в комнату, он поднял голову, приветливо кивнул мне и снова погрузился в чтение, как будто расстался со мной пять минут назад. Я был одновременно поражен и уязвлен подобным безразличием. Подумать только, я рисковал жизнью, чтобы вернуться к нему, из чувства долга и привязанности отказался от свободы, а он так себя ведет.
- Послушай, Перри! - воскликнул я. - Неужели после столь долгой разлуки у тебя не найдется для меня даже словечка?
- Долгой разлуки? - повторил он изумленно. - Что ты имеешь в виду?
- Перри, старина, ты в своем уме? Ты что, хочешь сказать, что даже не обратил внимания на мое отсутствие с тех пор, как мы потеряли друг друга в толпе, когда взбесившийся таг вырвался с арены?
- С тех пор? - снова недоуменно повторил он мои слова. - Но я только что вернулся с арены, а почти сразу же явился и ты. Если бы ты задержался немного Дольше, я, конечно, начал бы беспокоиться. Но честное слово, я и сам хотел тебя спросить, как тебе удалось убежать от этого дикого тага, вот только я собирался сначала перевести очень любопытный отрывок...
- Перри, ты определенно сошел с ума! - воскликнул я. - Меня не было Бог знает сколько. Я побывал во множестве мест, открыл новое племя, видел махар в их тайном храме и едва унес оттуда ноги, потом чуть не достался на обед огромному лабиринтодону. Прошло несколько месяцев, Перри, а ты хочешь меня уверить, что мы с тобой только что расстались. Разве так поступают с друзьями? Не ожидал от тебя. Да знай я, что ты ко мне так отнесешься, нипочем не стал бы снова рисковать жизнью и возвращаться ради тебя в рабство к махарам!
Прежде чем заговорить, Перри долгое время печально вглядывался в мое лицо. В его глазах светились боль и незаслуженная обида.
- Дэвид, мальчик мой, - произнес он наконец, - как ты можешь сомневаться в моей любви и преданности? Во всем этом есть какая-то загадка, которая мне пока непонятна. Я уверен, что нахожусь в здравом рассудке, и готов присягнуть, что и ты находишься в своем уме. Но объяснить столь различное восприятие нами течения времени, прошедшего с момента разлуки, я пока не могу. Ты уверен, что прошли месяцы, а я точно так же уверен, что минуло не больше часа с тех пор, как мы с тобой сидели рядом на скамье амфитеатра. А не может ли быть так, что мы с тобой оба одинаково правы или неправы? Давай так: скажи мне, что такое время, а я постараюсь разрешить наши противоречия. Ты чувствуешь, куда я клоню?
Как всегда, старик был прав, и я вынужден был это признать.
- Выходит, - продолжал он, - мы с тобой оба говорим правду. Для меня, склонившегося над книгой, время как бы замедлило свой ход. Я почти ничего не делал, не тратил энергию и не нуждался поэтому в еде и сне. Ты же, напротив, много двигался, сражался, тратил силу и энергию, нуждающиеся в восстановлении; естественно, что тебе много раз пришлось отдыхать и принимать пищу. Поскольку другой меры у тебя нет, ты бессознательно, по привычке, продолжал измерять время промежутками между сном или едой. Отсюда такое различие в нашем восприятии. Честно сказать, Дэвид, я все чаще склоняюсь к убеждению, что такого понятия, как время, просто не существует, тем более в Пеллюсидаре, где его невозможно измерить или хотя бы отметить его прохождение. Между прочим, сами махары тоже не имеют понятия о времени. Я просмотрел массу их литературы - везде употребляется только настоящее время. Я подозреваю, что они даже не имеют таких понятий, как прошлое и будущее. Я понимаю, как трудно нашим земным мозгам привыкнуть к такому, но ты должен согласиться, что факты говорят сами за себя.
Для меня обсуждение столь высоких материй было сложным, в чем я и признался Перри, но тот всегда любил порассуждать на отвлеченные темы, поэтому, едва выслушав рассказ о моих приключениях, он снова вернулся к вопросу о времени и с жаром возобновил свои теоретические выкладки. Но в этот момент его прервал появившийся сагот.
- Идем! - скомандовал он, обращаясь ко мне. - Великие требуют тебя на допрос.
- Прощай, Перри! - сказал я, пожимая его руку. - Может быть, существует одно только настоящее и нет никакого другого времени, но у меня такое ощущение, что мне предстоит поездка в один конец, из которой я уже не вернусь. Если вы с Гаком сумеете освободиться, пообещай мне, что вы отыщете красавицу Диан и передадите ей мои последние слова. Скажите ей, что я прошу у нее прощения за то невольное зло, которое я ей причинил, и что единственным моим желанием перед смертью было загладить свою вину перед ней.
Слезы навернулись на глаза старика.
- Я верю, что ты вернешься, Дэвид. Мне было бы невыносимо больно провести остаток жизни одному, без тебя, среди этих ненавистных и омерзительных тварей. Без тебя я даже пытаться бежать не стану, ведь в этом мире я нигде не найду лучшего пристанища, чем здесь. Прощай, мой мальчик! Прощай! - голос его сорвался, и он спрятал лицо в ладони.
Ожидавший сагот грубо схватил меня за плечо и вывел из комнаты.
Глава XI
Четыре мертвых махары
Несколько минут спустя я уже стоял перед дюжиной махар, как будто перед местным судом присяжных. Через сагота-переводчика они задали мне кучу вопросов. Я на все отвечал правдиво. Кажется, их больше всего заинтересовало мое описание внешнего мира и того аппарата, который доставил нас с Перри в Пеллюсидар. Мне показалось, что они поверили моему рассказу, и рассчитывал после их обсуждения получить разрешение вернуться на свое старое место.
Довольно долго они в молчании переговаривались между собой, посредством своих непостижимых способностей, обсуждая в подробностях мои слова. Наконец, глава этого суда объявила вынесенный мне приговор через старшего стражника.
- Идем, - обратился он ко мне, - ты приговорен к опытам в лабораториях за то, что осмелился оскорбить светлый разум повелителей своей невероятной историей, которую ты имел наглость им сообщить.
- Ты хочешь сказать, что они мне не поверили? - удивленно воскликнул я.
- Поверили! Xa! - саркастически засмеялся сагот. - Неужели ты всерьез считаешь, что хоть кто-то способен поверить в твои сказки?
Я понял, что надеяться мне не на что, и весь дальнейший путь по узким лестницам и темным переходам проделал молча. Спустившись довольно глубоко вниз, мы оказались в коридоре с рядом освещенных помещений вдоль стен. В них я увидел множество махар, занятых разнообразной деятельностью. В одну из таких комнат привели и меня и приковали к стене. Здесь уже находилось несколько так же прикованных рабов. Когда меня ввели в комнату, я с ужасом увидел посреди нее длинный стол, над которым склонились пять или шесть махар, привязывающих к нему ремнями распростертое тело жертвы. Когда бедняга оказался в полной неподвижности, одна из махар, зажав острый нож в своей трехпалой передней конечности, сделала глубокий надрез, вскрыв тем самым грудную клетку и живот. Все это сопровождалось истошными воплями и стонами подвергаемого пытке раба. Холодный пот выступил у меня на лбу, когда я представил себе, что скоро настанет и моя очередь. В этом мире, где не существует времени, мои мучения могут длиться месяцами, не приводя к избавляющей от страданий смерти!
Махары не обратили на меня ни малейшего внимания. Они были настолько погружены в свое жестокое занятие, что, я уверен, даже не заметили приведших меня саготов. Я был прикован к стене рядом с дверью. О, если бы мне только удалось добраться до нее! Но тяжелая цепь исключала, казалось, эту возможность. Я осмотрелся вокруг в надежде отыскать хоть что-то, способное помочь мне. На полу, между мной и толпившимися у операционного стола махарами, я углядел миниатюрный хирургический инструмент, оброненный кем-то из них. Он походил с виду на вязальный крючок, но был много меньше и с заостренным концом. Сотни раз в детстве я развлекался, открывая замки вязальным крючком. Сумей я заполучить этот блестящий стальной инструмент, я мог бы надеяться на побег- из этих застенков.
Я осторожно приблизился к нему на всю длину цепи, но как ни вытягивал руку, до спасительного кусочка железа еще оставался дюйм-два. Я испытывал неимоверные муки, извиваясь и напрягаясь всем телом, но не мог дотянуться. Что же делать? Я решил изменить тактику. Повернувшись спиной, я попробовал вытянуть ногу. Сердце мое бешено забилось. Я коснулся босыми пальцами желанной добычи! Но что, если я в попытке придвинуть его к себе случайно оттолкнул крючок за пределы досягаемости? Сама мысль об этом была непереносима. Весь в поту, медленно и осторожно я, не дыша, вытягивал ногу как можно дальше, пока не ощутил, наконец, холодный металл под большим пальцем правой ноги. Медленно передвигал я его по полу, пока не смог дотянуться рукой. Еще мгновение - и драгоценный инструмент был надежно зажат у меня в кулаке.
