На порядочном расстоянии вслед за этими двумя проскользнула меж древесных стволов третья тень, уже почти незаметная.
Это Ранд, решил Перрин, возвращается в свою крепость из бревнышек. Вот уже вторые сутки бедняга не может подкрепиться нормально, не в состоянии есть при свидетелях.
– Похоже, у тебя глаза и на затылке тоже, – проговорила, нахмурившись, Мин, заметив приближение дамы. – Да ещё и самые чуткие на свете уши. Что, Морейн идет, да?
Я неосторожен. Перрин успел привыкнуть к тому, что шайнарцы осведомлены о его зорких глазах – при свете дня, правда, они не знали о том, что и ночью он видит не хуже. Верно, поэтому Перрин уже стал кое-что упускать. Меня погубит, вероятно, неосмотрительность.
– Как себя чувствует женщина из Туата'ан? Здорова?
Вопрос Мин произносила все громче, по мере того как женщина подступала к огню.
– Она отдыхает! – тихий голос Айз Седай был по-прежнему музыкален. Словно речь ее высилась и уже находилась на полпути к пению. Наряд Морейн и прическа блистали абсолютным порядком. Она принялась растирать ладони над огнем. Левую руку ее осеняло золотое кольцо: змей, кусающий собственный хвост. То был Великий Змей, ещё более древний символ Вечности, чем Колесо Времени. Каждая прошедшая обучение в Тар Валоне женщина носила такое кольцо.
На мгновение взгляд Морейн остановился на Перрине, ему почудилось, что глаза ее проницают его душу.
– Она разбила себе голову, не удержалась на ногах, когда Ранд…
Морейн гневно поджала губы, но уже через миг лицо ее снова выражало спокойствие.
– Я Исцелила ее, несчастную, а сейчас женщина спит. Вам известно: стоит поранить голову лишь чуть-чуть, кровь так прямо и хлещет, а на самом деле это пустяк. А как видела ее будущее ты, Мин?
– Я видела… – Мин, казалось, не могла решиться сказать правду. – Мне казалось, я вижу ее погибшей. С лицом в крови. Мне почудилось, ей суждено погибнуть, но если все обошлось пустяковой ссадиной… Но уверены ли вы, Морейн, что наша гостья жива?
Вопрос Мин сообщал волей-неволей, что молодая женщина смущена. Ведь ей было ведомо: Айз Седай, взявшись Исцелять, доводят дело до конца, если раны возможно Исцелить. А Талант Морейн в этой области отличался особой силой.
Голос Мин прозвенел столь беспокойно, что на секунду Перрин изумился. Чтоб успокоить себя самого, он тряхнул головой. Да, Мин совсем не по нраву дело, навязанное ей судьбой, но оно уже превратилось в натуру этой молодой женщины. Мин и переживала, и думала о нем как о части себя самой, не очень понятной части. Ошибаться для нее – все равно что открыть для себя, будто не умеет она как следует владеть своими руками.
С выражением безбрежного покоя на лице, Морейн бесстрастно обдумывала вопрос, заданный ей Мин.
– Ты ни разу ещё не ошиблась. Мин, повествуя мне о будущем, никогда не лгала, о чем бы я тебя ни спросила, – молвила Морейн милостиво – Сегодня ты первый раз дала маху.
– Уж если я знаю, то говорю, что знаю! – шептала настырная Мин. – Да, я знаю, помоги мне Свет!
– Кто знает, сбыться может все что угодно. Женщине предстоит длительное путешествие, возвращение к родным фургонам, ей придется скакать на лошади по местам, никем не обжитым…
Голос Айз Седай вел мелодию прохладной и беззаботной песенки. Невольно что-то дрогнуло у Перрина в горле. О Свет, да неужто и я так спокойно ко всему отнесусь? Нет, не подпущу грозящую смерть к нашей гостье, сколь бы мало от меня ни зависело!
Может быть, он и вслух произнес эти слова, возгоревшиеся у воина в сердце. Морейн обратила на Перрина свой холодный взгляд.
– Колесо Времени сплетает узор по собственному вкусу, мой Перрин, – промолвила она. – Помнишь, давным-давно я тебе говорила, что мы все – на войне. Из-за того, что кто-то из нас погибнет, мы не сложим оружия. Прежде чем война кончится, любая из нас может погибнуть. Лея вооружена иначе, чем ты, но, выходя на путь битвы, она об этом прекрасно знала.
Перрин отвел взгляд. Быть может, вы в том правы, Айз Седай, но к чужой смерти я никогда не смогу относиться так спокойно.
Вслед за Уно и Лойалом, обойдя пламя, к беседующим у костра подсел Лан. В скрещенье волнующихся теней огонь огрублял лик Стража, и без того похожий на каменный образ, вылепливал нос и лоб воина будто бы из гранитных панелей и осколков. В пламени костра на плащ Лана тоже смотреть было нелегко. Лишь изредка одеяние рубаки вновь обращалось в плащ темно-серого тона, но черные и пепельные тени вновь пожирались кровавыми токами жара. Проходила ещё минута – и могло почудиться вновь, что Лан проткнул дыру прямо в дегтярную ночь и обвил всю ее тьму вокруг своих плеч. Совсем не уютно было глядеть на сей плащ, но при взгляде на того, на чьих плечах он висел, умиротворенней на душе не становилось. Высоченный и осанистый, широкоплечий и голубоглазый, точно в очах его заледенели два горных озера, Лан не допускал лишних движений, так что меч у него на боку казался частью собственного его тела. При этом Страж вовсе не казался простым орудием боя, вестником смерти. Благородный воин укротил дарованную ему долю верного телохранителя, он держал свою мощь и чужую смерть на привязи, готовый впасть в экстаз, разрывающий ему грудь жаждой битвы, но столь же способный принять боль и самую свою смерть, стоит лишь Морейн сказать слово. В присутствии Лана и Уно не выглядел столь уж свирепым бойцом. И хотя длинные пряди волос Лана уже серебрила седина, их удерживал на лбу воина плетеный кожаный ремешок, и воины молодых лет избегали поединка с ветераном – на это ума у них хватало.
– Госпожа Лея доставила нам с Равнины Алмот обычные новости, – объявила Морейн. – Все сражаются со всеми. Деревни объяты пламенем. Народ разбегается куда глаза глядят. А кроме того, на равнину явились Охотники, они желают разыскать Рог Валир…
Перрин выпрямился. На Равнине Алмот никакого Рога Охотники не найдут, он там, где, как надеялся Перрин, его не сыскать ни одному Охотнику. Не позволяя ему раскрыть рот, Морейн смерила Перрина ледяным взором. Она терпеть не могла, чтобы кто-то из воинов позволял себе заикнуться о Роге. Разумеется, другое дело, коли она сама заговаривала на эту тему.
– Принесла нам госпожа Лея и совсем другие новости. Выясняется, что силы Белоплащников на Равнине Алмот составляют около пяти тысяч человек…
– Еще эти!.. – рыкнул Уно. – Уб… Извините, Айз Седай. Никогда прежде в одну страну они не вводили столь много сразу!
– Тогда, значит, все сторонники Ранда на равнине уже убиты или разбросаны по окраинам равнины, – проворчал Перрин. – А не рассеяны сегодня – так будут рассеяны завтра. Правы вы были, Морейн!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
