века!»
– Выходит, напрасно мой принц рисковал да на Охтинский пороховой завод ездил, коли Кройц взрывчаткой, что у него на даче, поделится, а уж бомбу ты и сам смастеришь, – неожиданно поменяла тему Ржевуцкая и притянула к груди голову молодого человека.
Покончив с текущими делами в суде, Чаров засобирался домой, когда получил принесенную посыльным записку от дядюшки, извещавшего о своем приезде из заграницы и приглашавшего на чай любимого племянника. Обсудив европейскую политику и поделившись впечатлениями о Всемирной выставке, Валуев перешел к делам домашним.
– У меня сегодня был Поляков, – как бы невзначай бросил он. – Ходатайствует о выкупе на себя Николаевской железной дороги. Желает основать паевое общество и зовет в него меня в случае одобрения его предложения в Комитете железных дорог.
– Ну, а вы, дядюшка? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Ничего не обещал, однако настоятельно порекомендовал ознакомить с его идеей елико можно более широкий круг заинтересованных лиц. Впрочем, дело это весьма хлопотное и долгое. К тому же Главное общество российских железных дорог будет ему конкурентом. А с обществом бодаться рогов не хватит, – констатировал очевидное министр.
– Я знаком с Поляковым и должен его аттестовать с наилучшей стороны, хотя без прибытку себя оный господин не оставит.
– Все они одним миром мазаны, но мне он глянулся, видать, как и графу Шувалову. Тот просил внимательнейшим образом изучить соображения Полякова по выкупу у казны дороги.
– Каково же предложение общества? Оно выглядит привлекательнее?
– Не сказал бы, но за ним стоят братья Бэринги, лондонские банкиры, устраивающие нам займы в Европе, а также ряд влиятельных финансовых тузов. Как по мне, так лучше доверить подобное дело одному, нежели десятку, Серж.
– Пожалуй, вы правы, дядюшка, – поддержал сентенцию министра Чаров.
– К тому же Поляков обязуется проложить второй путь от Москвы до Нижнего Новгорода, чего до сих пор не удосужилось сделать общество, строившее эту дорогу. Смета Полякова раза в два меньше, нежели действительные расходы на постройку оной однопутки. И что любопытно. При строительстве ветки до Ростова, ежели ему это дело доверят и он получит концессию, Поляков намеревается испробовать последние технические новшества, кои допрежь не применялись.
– И какие же? – заинтересованно вскинулся Сергей.
– При рытье тоннелей и срытию массивов твердой, да и всякой иной, породы новую взрывчатку необычайной силы будет использовать, что весьма удешевит строительство, ибо оное вещество само по себе недорогое, плюс его в разы меньше требуется, нежели пороху. Поляков утверждает, что ежели новый завод, сродни Охтинскому пороховому, возвести, то вскорости сам Охтинский закрывать за ненадобностью придется.
– Однако… – в удивлении протянул Чаров и тотчас вспомнил доклад Шныря о поездке на этот завод Лиховцева.
– На предмет ликвидации Охтинского порохового Поляков, понятно, бахвалился, однако на фабрикацию подобной взрывчатки надобно высочайшее соизволение испросить. Подозреваю, речь идет о той самой субстанции, кою фабриковал в Петергофе полковник Петрушевский. Там еще взрыв колоссальный силы с пожаром и гибелью рабочих приключился, и государь, науськанный недоброжелателями полковника, запретил его опыты.
Испив лучшие сорта отборного индийского чая, кой привез из Лондона Валуев, Сергей вспомнил о вечере в Новознаменке и спросил о Лавровской.
– Несвицкий мне друг, а мамаша его невесты, баронесса Лундберг, влюблена в ее голос. Вот кабы уговорить госпожу Лавровскую приехать в усадьбу Мятлевых и спеть хотя бы половинку арии из Орфея… – кидал умоляющие взгляды на дядюшку Чаров.
– Завтра я зван в Михайловский дворец, попробую заикнуться на оный предмет у великой княгини. Елена Павловна влияние на Лавровскую имеет, а лиру покойного поэта Мятлева чтит. Может, она уговорит свою подопечную, и та его романсы исполнит. Поверну дело так, что вечер ваш благотворительный, – благодушно отнесся к просьбе племянника Валуев.
Рассудив, что еще не поздно, он подумал навестить Полякова и расспросить его, о чем тот толковал с дядюшкой. Извозчики, давно проведавшие, кто квартирует в доме, постоянно дежурили у парадного подъезда, поэтому за считанные минуты он был доставлен на Мойку, 40, где располагался знаменитый Демутов трактир и резиденция железнодорожного магната.
– Стало быть, господин Чаров, его высокопревосходительство, дядюшка ваш, полагает мои притязания на Николаевскую дорогу обоснованными.
– В полной мере, месье Поляков. Тем паче вы обещали протянуть второй путь от Москвы до Нижнего. Однако министр предостерегает на предмет серьезности намерений и большого общественного веса вашего наипервейшего конкурента – Главного общества железных дорог. Впрочем, не мне вас учить, вы об его учредителях лучше моего осведомлены.
– Так-то оно так, но за их окончательное предложение, за итоговую сумму выкупа и его условий поручиться не смогу, – с обеспокоенной миной признался концессионер.
– Готов делиться всеми доступными мне сведениями, месье Поляков, – Чаров понял намек магната и решил, что наступило самое время расспросить его о взрывчатке. – Дядюшка еще сказывал о технических нововведениях, кои вы предполагаете применить при строительстве новых железнодорожных линий.
– Нитроглицерин перевернул старые представления о мощи обычной пороховой взрывчатки. С его помощью я намерен пробиться сквозь скалы и убрать тонны земли, коя встанет на пути дороги. Мой сотрудник инженер Кройц обещает предоставить необходимое количество взрывчатки для прокладки тоннелей и иных земляных работ, – с тайной гордостью сообщил Поляков.
– Дядюшка упоминал о наложенном запрете государя…
– Это случилось из-за прошлогоднего несчастья в Петергофе. Господин Кройц отлично знаком с изысканиями полковника Петрушевского и господина Нобеля. Он гарантировал абсолютно безопасную при транспортировке взрывчатку, превосходящую по степени разрушения в десятки раз порох.
– Может ли Охтинский пороховой завод перейти на фабрикацию нитроглицерина?
– Коли прекратит заниматься порохом, отчего бы и нет. Но для этого надобен указ императора, отменяющий его прежнее запрещение.
– И вы, месье Поляков, рассчитываете оное разрешение получить?! – с нескрываемым сомнением полюбопытствовал судебный следователь.
– Ежели комбинацию нитроглицерина с иными, снижающими его взрывоопасность, субстанциями признают в мире, то отчего бы нашему государю не признать оную и в России, – проглотил ехидные нотки в вопросе Сергея концессионер.
С самого утра магнат пребывал в радостном настроении. Александр Кларк, тот самый русский лесопромышленник и подданный английской короны, благодаря которому Самуил Соломонович свел знакомство с семейством Утиных и издателем «Вестника Европы» Стасюлевичем, сообщил о благоприятном ответе из Лондона и желании Лайонела Ротшильда встретиться с ним. Этим и объяснялась необычайная словоохотливость и добродушие Полякова.
Глава 14. Дела ломбардные, дела воровские
Неукоснительно следуя договоренности с Блоком, Порфирьич подробно докладывал о подозрительных клиентах, посещавших ломбард на Владимирском, а в вечерние часы – скромную квартиру приемщика. Однако ничего интересного, могущего пролить свет на проданную Журавским брошь и обрадовать судебного следователя, в отчетах Трегубова не содержалось. В то же время Шувалов требовал от Чарова скорейшего результата.
«Надо бы вдругорядь расспросить оценщика о Князе. Что он вообще знает о Журавском, когда и как с ним знакомство свел, может, какая зацепка и всплывет». Запросив Блока, когда тот ожидает Трегубова, Сергей заехал на Большую Морскую и, забрав полицейского чиновника, отправился на явочную квартиру на Екатерининском канале, кою Сыскная полиция использовала для встреч с информаторами.
– Ясно, Трегубов, – выслушав сообщение приемщика, Чаров одобрительно покачал головой. – А теперь напрягите память и скажите-ка нам, любезный, приходил ли покойный Журавский, будь то в ломбард али к вам на квартиру, в компании или всегда в одиночку свои безделушки сбывал?
– М-м-м, затруднительный вопросец ставите, господин следователь. По обыкновению он один у меня бывал, да и завсегда на квартиру приходил, в ломбард считанные разы заявлялся, – напряженно морщил лоб Порфирьич. – Однажды он, правда, у меня на квартире столкнулся с другим клиентом, тот мне камушки приносил…
– Вспоминай-вспоминай, Трегубов, – подбодрил оценщика Блок.
– Он еще, в смысле Князь, с тем молодым человеком словом перемолвился.
– Ну, и-и-и… – в сильном нетерпении вытянул шею Чаров.
– Так вот, я и говорю, господин следователь. Князь уж уходил от меня, а тут входной колоколец зазвенел, я на него зырк, он жестом показывает, чтобы спросил кто. Впрочем, я и без него завсегда так спрашиваю. За дверью отвечают, что, мол, был я у вас сегодня в ломбарде
