– Брэтэ, командуйте отряду построиться. – Кинт присел рядом с капитаном на ствол поваленного ветром сухого дерева и раскурил трубку.
Спустя пару минут на небольшой поляне, подгоняемый Брэтэ, построился весь отряд, за исключением четырех бойцов, стоявших в охранении, и трех раненых, лежавших под навесом, одного из них перевязывал Григо. Оставив дымящуюся трубку на пне, Кинт вышел к строю и встал рядом с Брэтэ. Закончив с перевязкой раненого, Григо тоже подошел, встал рядом с Брэтэ и тихо сказал:
– Раненые едва ли доживут до утра. Акли умер только что.
– Жаль, – так же тихо ответил Брэтэ.
Кинт вздохнул, немного волнуясь, не привычен он к ораторству на публике, хоть и публики той две дюжины с небольшим…
– Я мастер-жандарм корпуса охраны дорог Кинт Акан, служил в северном форте под началом капитана Брэтэ до момента отречения монарха и упразднения дорожной жандармерии. Хорошо знаю эти места, знаю горы и с этой и с той стороны перевала. И так случилось, что после выхода из Тека я командир нашего маленького отряда. Если по этому поводу есть возражения, высказывайтесь.
– Не молоды вы для командира? Господин Брэтэ на этом месте… – Вперед вышел высокий мужчина в чине главного мастера-бомбардира и с явными аристократическими корнями.
– Я на своем месте, господин Мобье. – Брэтэ сказал это тихо, но с такой интонацией, что лучше бы бранно рявкнул.
Мобье кивком отдал честь и встал в строй.
– Молод, верно, – Кинт пошел вдоль строя, – но сейчас, в этом месте и в сложившейся ситуации, имеет ли это значение? К тому же, если вы обратили внимание, то мое второе имя дано мне в честь нашего терратоса. Я шесть лет воспитывался в школе сирот с военным уклоном, закончил ее пусть не с отличием, но весьма успешно. Опыт командира, пусть и звеньевым, тоже имею. А свобода большинства из вас, наличие оружия и провианта в отряде неплохое тому доказательство, как мне кажется.
Бойцы слушали внимательно, Кинт не видел в их взглядах недоверия или безразличия, а это уже кое-что. Кинт развернулся, дойдя до конца строя, и пошел обратно, вглядываясь в лица жандармов-пограничников и армейцев.
– В той деревне мы все видели, что происходит с нашим терратосом с приходом северян, дальше будет только хуже. Я не знаю, что побудило северян начать войну, богатства ли предгорий, может, прогресс и наука нашего терратоса показались им угрозой, а может, безмерная алчность, жадность и порок наших гильдий показались им нашей слабостью, и тогда северяне решили, что пора взять силой то, что уже слабо контролируется парламентом. С этого момента объявляю наш отряд боевой единицей армии терратоса Аканов. Но мы не пойдем на юг, пробиваясь к нашим армейским корпусам.
Во взгляде одного из бойцов Кинт увидел безмолвный вопрос «почему».
– Потому что даже если мы геройски погибнем во время прорыва на юг, а так оно и случится… прорыв не будет иметь никакого смысла, тем паче не принесет пользы терратосу. Мы начнем громить тылы северян, устраивать регулярные рейды, уничтожать обозы фуражиров… Одним словом, будем воевать в тылу!
Кинт отошел от строя, немного помолчал, продолжая вглядываться в лица бойцов, и сказал:
– Кто согласен с этим моим решением как командира отряда, выйти из строя!
Весь строй шагнул вперед.
– Капитан Брэтэ, через час совещание штаба. Всем разойтись! Мастер-жандарм Локт!
– Я!
– Надо поговорить, идем, – сказал Кинт и направился к пню, на котором оставил уже успевшую потухнуть трубку.
После ужина Локт со своим звеном по приказу Кинта выдвинулся к мосту, на восстановлении которого работают пленные.
Глава десятая
– Мадэ… Мадэ, просыпайся! – Сэт трясла за плечо бывшую служанку, а теперь единственную подругу и близкого человека.
– Что, уже пора? – Мадэ сразу же проснулась и села на кровати.
– Да, уже шесть утра.
– Опять не спала всю ночь? – нахмурив брови, строго спросила Мадэ и стала одеваться. – Вот чего ты себя изводишь?
– Не могу, Мадэ… думаю о нем, об отце…
– Знаешь, – Мадэ зашла за штору туалетной комнаты, – что господин Григо, что Кинт… они оба любители держать судьбу за скользкий хвост. Не случится с ними ничего.
– Война же…
– Не отлиты еще для них пули, Сэт. Я готова, ну что, пошли?
– Пошли, – грустно кивнула Сэт, взяла со стола револьвер и положила его на дно плетеной корзины, накрыв полотенцем.
Закрыв дверь флигеля на тяжелый замок, Сэт и Мадэ спустились во двор, аккуратно преодолев несколько лестничных пролетов в предрассветных сумерках, прислушиваясь, немного постояли в арке и поспешили в сторону кабачка при депо.
В Латинге уже неделю не зажигают уличные фонари, а городские жандармы усердно следят за светомаскировкой, и если кто ослушался приказа городского совета, то городовой может и пальнуть по окнам в назидание, а со стеклом сейчас совсем туго. Только три дня, как город спит относительно спокойно, благодаря прибывшим с юго-запада терратоса пехотному корпусу, корпусу кавалерии и приданным к нему нескольким артиллерийским расчетам с новыми орудиями, которые могут стрелять по воздушным целям разрывными снарядами. А до этого, бывало, и скреверы северян появлялись, и их дирижабли сбрасывали на город бочонки с зажигательной смесью. Но самым страшным для жителей торгового Латинга стали ячейки бунтарей, которые неизвестно откуда взялись, словно по команде. Бунтари громили торговые и ремесленные кварталы, выкрикивали лозунги, понося парламент и гильдии. Но наконец в Латинге разместился большой гарнизон, и беспорядки были пресечены, правда, вылилось это все в приличную уличную войну. Выстрелы не умолкали два дня и две ночи, звучали свистки городовых и цокот копыт по мостовым. Напоследок бунтари, сами или по науке чьей, подожгли рынок и склады торговой гильдии, и теперь, чтобы купить продуктов, с раннего утра нужно было занимать очередь в торговых рядах, что переместились на площадь у ратуши.
Терратос лихорадили и война, и стихийно вспыхивающие беспорядки, организованные бунтарскими ячейками, словно все эти события как-то связаны друг с другом. Армии теперь приходилось отвлекаться от фронта на подавление разного рода акций бунтарей. Некогда самодостаточный, развитый и богатый терратос Аканов с началом войны стал разваливаться и расползаться по швам. Многие крупные промышленники и лидеры торговых гильдий перестали посещать заседания парламента, и во всем этом вихре внезапной войны и беспорядков стали извлекать выгоду – объединялись в какие-то общества, отказывались платить налоги, присваивали земли и объявляли своими вотчинами целые города. На заводах все чаще происходили акты саботажа, с востока терратоса, где была возможность добывать уголь и прочие ископаемые, так необходимые в данный момент, все чаще приходили известия о том, что каторжане, которые работали на шахтах и рудниках, бегут из-под стражи и собираются в большие банды. Эти банды нападают на обозы и поезда, грабят фермы, а затем расползаются по всему терратосу. Нехватка продовольствия, рост преступности, болезни – все это тянуло в бездну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
