Николай взглянул на дверь в квартиру капитана и вдруг выскочил из подвала обратно в земляной коридор. Сквернослов рванул следом.
– Я не могу! Я виноватым себя чувствую! – прохрипел Николай на догнавшего его Вячеслава.
Тот что-то хотел сказать, но поджав губу и прикрыв глаза, молча, закивал головой. Он чувствовал тоже самое.
Васнецова охватила горечь от бессмысленной гибели Михалыча. Но еще больше горечи было в том, что и жизнь-то вся их была, оказывается бессмысленной. Пустой и бессмысленной. Впереди ничего. Либо медленное вымирание. Либо скорая, а может и не очень, но гибель планеты. Но главное-то он понял. Незачем жить. Люди умирают. А тех, кто родился после войны, можно по пальцам пересчитать. И это за двадцать лет! Да кому захочется выпускать свое чадо в этот одичавший и безнадежный мир? Это ведь преступление перед маленьким ребенком, родить его на свет в таких условиях. А если он и вырастет, то непременно проклянет родителей своих, осознав, что жить незачем. Васнецов быстро брел по траншее, пока не наткнулся на постового, стоявшего у массивной деревянной двери, обитой кабаньими шкурами. Эта дверь вела на поверхность. Сквернослов, молча, следовал за ним.
– Парни, вы чего? – спросил охранявший дверь постовой.
– На воздух охота чего-то, – задыхаясь, пробормотал Николай. – Выпусти.
– Так, не положено ведь! Темнеет уже! И там мороз за тридцать!
– Пусти, как человека прошу. Мы только подышим и назад. Мы тут. У входа будем.
– Ну ладно. Только не долго, – вздохнул молодой постовой и, загремев ключами, снял с засова большой амбарный замок.
Васнецов бросился по земляным, а чуть выше и по снежным ступенькам наверх. На их мир опустились черные сумерки. Во мраке виднелись мрачные силуэты необитаемых зданий, так противоестественно торчащих из снега. Он упал на колени и, зарывшись лицом в холодный снег, зарыдал.
– Не могу я так больше Славик! Не могу! Жить не хочу! Зачем жить?! Мы же вымираем! А кто последним подохнет, того и похоронить некому! Закопать, как Михалыча завтра закопают! Нахрена Славик!
– Кончай, Коля. Говорят же, что радиации меньше становится. Годы идут. Перестань, – как-то неуверенно бормотал Вячеслав.
– Да потому что все! Радиация не нужна больше! Она свое дело сделала! Мы, люди, свое дело сделали на этой земле! Все!!! И хватит себя всякими сказками утешать!!!
– Коля, хватит, – прошептал сквозь слезы Вячеслав. Затем схватил Николая за грудки и стал трясти его, – Хватит Коля!!! – заорал он, – Ну не рви ты душу мне!!! Всем тяжело!!! Не тебе одному!!! А мне каково?! А?! Что ж ты делаешь, скотина!!! Мне же тоже!!! Погано!!! Ты же знаешь Аленку с подвала на Советской!!! Знаешь, что любовь у нас была!!! И знаешь, что я отвадил ее от себя!!! Я боюсь, понимаешь!!! А если она родит!!! Как я ребеночку своему в глаза смотреть буду?! Что за землю я ему унаследую?! Что я ему скажу?! Вот сынок, посмотри, как мы тут все обосрали!!! А Аленке каково?! Ей двадцать пять уже, а она все куклу украдкой пеленает, поет колыбельные и плачет!!! Плачет, плачет, плачет!!! – Он с силой окунул Николая лицом в снег, – Вот как ты сейчас плачешь!!! Что же ты делаешь гад!!! Что же ты душу и себе и мне рвешь!!!
Васнецов вырвался и врезал Вячеславу кулаком по лицу. Ответный удар последовал незамедлительно. Они сцепились в какой-то сумасшедшей дикой ярости и, катаясь по снегу, колотили друг друга.
– Нихрена себе они воздухом дышат! – закричал выбравшийся на шум постовой, – А ну разойдись!!!
– Пошел ты… – прорычал кто-то из дерущихся.
– Я сейчас патруль вызову! Месяц потом говно из уборных в оранжереи таскать будете! – Постовой скомкал крепкий снежный ком и метнул в дерущихся. Попал Сквернослову в ухо.
Николай вырвался и кинулся на постового.
– Караул! – завопил тот, прыгая обратно в подземелье, – нападение на часового!
Сквернослов успел схватить Васнецова за ноги и тот снова рухнул в снег.
– Колян! Угомонись! Мы уже по пятнадцать суток таскания говна заработали!
Васнецов перевернулся на спину и уставился на затянутое тучами небо.
– Ты помнишь, как выглядят звезды? – спросил он, тяжело дыша.
– Нет уже. Не помню. Их последними эти космонавты и видели. Да и те наверняка позабыли.
– Прости меня брат, – вздохнул Николай.
– То, что ты мне врезал, я прощаю. А вот то что нам теперь две недели какашки из уборных таскать, да смешивать их с золой, землей и снегом… Этого тебе я никогда не прощу. Придурок.
– Вот эти ненормальные! – из снега показалось голова постового. Следом трое патрульных.
– Вы чего тут творите, а? – сурово заговорил пожилой начальник патруля.
– Тихо! – поднял руку Сквернослов.
– Чего тихо! А ну встать!
– Да тихо вы! Слышите? Собаки! Собаки лают!
Собаки в Надеждинске были редкостью. Бродячие давно стали пищей для более свирепых хищников. А прирученные были настоящей роскошью. Люди не сразу поняли, как могут быть полезны собаки в таком мире. Сейчас собак держали в специальных питомниках возле подвалов, в которых жили искатели. Сами искатели использовали этих животных в качестве тяговой силы для своих саней. И в качестве надежного союзника и опасного оружия. Сейчас все отчетливей слышался собачий лай. Причем не со стороны городских подвалов, а со стороны леса. Это был не лай одной собаки. Голосила целая дюжина. Или больше. Затем послышался разнесшийся эхом свист, и лай стих. Но зато до ушей находившихся на поверхности людей донесся отчетливый человеческий крик: «Полундра! Волки!». И тут же крику вторила автоматная очередь. Затем пронзительный вой.
– Левченя, – Обратился патрульный к молодому постовому, – Давай бегом вниз и объявляй общую тревогу. А вы двое быстро за оружием…
* * *
– Славик, сколько у тебя патронов? – спросил бегущий в траншее Николай.
Бегущий впереди него Сквернослов ответил:
– Половина рожка еще где-то. А у тебя?
– Я вообще пустой! У меня всего один рожок был! Я его сегодня в червя весь выпустил!
Они ворвались в родной подвал.
– Петро! Автоматы наши, срочно! – крикнул Сквернослов вахтенному.
– Чего там случилось? – спросил вахтенный, торопливо открывая оружейный шкафчик.
– Кажись, волки напали! Петро! Дай еще один рожок!
– Без добра коменданта не имею права! – возразил старик.
– Да как так?! – раздраженно бросил Николай.
– А чего, правил не знаете? Патроны не снег! С неба не сыплются! Обоснуй рапортом, куда свои патроны дел! Комендант ознакомится и решение примет!
– Да знаю я! Но времени сейчас нет!
– Да не имею права! Вы не состоите в военной дружине. И в дозоре не находитесь! Не могу!
– Волки, понимаешь! – заорал Вячеслав.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
