– Степа,- произнес Викентий необычно тихим голосом,- а у тебя бывают галлюцинации?
Степан заржал было, но, увидев выражение лица своего клеврета, посерьезнел:
– Вообще-то бывали пару раз. С перепоя. Один раз, под Новый год, я так нагрузился, что мне показалось, будто я не в Москве, а в Питере. Помнишь, я же рассказывал тебе, как бегал по залу станции «Новокузнецкая» и всех спрашивал, когда будет поезд на Васильевский остров. Хорошо, менты мне тогда попались добрые - бить не стали, просто вывели на свежий воздух… А второй раз меня глючило дома: вроде стоит у меня на кухне моя первая жена, Катька из кордебалета, вся такая расфуфыренная! И рыбу чистит. И заявляет мне: «Садись, алкаш, счас будешь форель в рейнском вине жрать!» Классный был глюк.
Викентий с нетерпеливым видом выслушал поток Степановых воспоминаний и сказал:
– Я не про такое. Не про глюки по пьяни, с кем их не бывает. А вот когда ты и трезвый вроде, и помнишь все, что произошло, до мельчайшей подробности. А на самом деле того, что ты помнишь, вовсе не было. Хотя… Тут тоже непонятно. Было или не было - вот в чем вопрос.
– Кешаня,- осторожно протянул Гремлин,- я тебя пока не понимаю.
– Я и сам ничего не понимаю.
– Тогда рассказывай.
– Что рассказывать?
– Свой глюк. Который был и не был.
Степан выслушал весь рассказ Викентия про его странное знакомство с Надеждой и тоном эксперта возвестил:
– Глюк. Причем капитальный.
– Тогда как мне увязать с галлюцинацией вот это?! - Викентий показал на торчащую из мусорного ведра барсетку.- Это не моя вещь. Я не знаю, откуда она появилась в моем доме! И кстати, знаешь, чьи там, в этой сумке, снимки? Этой самой Надежды! Которая является, по определению, моей галлюцинацией! Да, погоди, вот еще что…
Викентий кинулся в ванную. Алмазы так и лежали там, где он их оставил, и не думали исчезать. Несчастный маг сгреб их, как простые стекляшки, вернулся в кухню и высыпал на стол перед Степаном:
– Что это, по-твоему?
Степан долго осматривал камни. Потом протянул голосом, в котором слышался придушенный восторг:
– Брюлики.
– Настоящие?!
– Похоже на то. Викентий, а откуда…
– Все оттуда же,- мрачно изрек Викентий.- Этими алмазами она расплатилась со мной за то, чтобы я ее спас. Впрочем, я ее не спас. Просто не уловил момента, когда именно следовало спасать. Но если исходить из утверждения, что Надежда была всего-навсего моей галлюцинацией, совесть по поводу того, что я ее не спас, меня мучить не должна. Ведь так?
– Похоже… Слышь, Кешаня, ты хреново выглядишь.
Викентий потер лоб. При этом ему показалось, что ладони у него стали липкими, как лента скотча. Он подошел было к мойке, чтоб смыть противную липкость, но едва встал из-за стола, как мир вокруг него поплыл в ритме вальса «Дунайские волны».
– Оба-на! - подхватил падающего друга Степан.- Да что с тобой?
– Голова… Разболелась дико, и все плывет перед глазами.
И тут же Викентия вырвало.
– Хорошо хоть на пол, не на меня…- проворчал, брезгливо морщась, Степан и тут увидел такое, от чего мороз подрал по коже.
Викентий рухнул на четвереньки и скорчился в судорогах рвоты. Только рвало его чем-то странным. Степан присмотрелся и истошно завопил.
Это были змеи.
Маленькие, не больше карандаша, и длинные, тонкие, словно бечева, они извергались изо рта обессиленно мотавшего головой Викентия и расползались по всей кухне.
– Господи, да что же это?! - заорал Степан, не зная, что ему делать: то ли давить мерзких тварей, то ли вызывать «скорую помощь»…
Но все неожиданно кончилось. Само собой. Викентия перестало выворачивать наизнанку, и он, пошатываясь, встал. Степан с ужасом поглядел сначала на друга, потом на пол.
И спросил:
– А где же они?
– Кто? - слабым голосом отозвался Викентий. Он доковылял до холодильника, достал оттуда бутылку нарзана и жадно к ней присосался.
– Змеи…
– Какие змеи? - оторвавшись от бутылки, глянул на друга Викентий.- Где?
– Да здесь! Тебя ими рвало! - возбужденно замахал руками Степан.- Я думал, тебе кранты! А они ползут и ползут!
Викентий глотнул еще нарзану и осмотрел пол.
– Никаких змей я не вижу,- задумчиво сказал он.- Может, они по всей квартире расползлись?
– Слушай,- торопливо проговорил Степан,- пойдем-ка отсюда, проветримся.
– Хорошая мысль.
– А то что-то много глюков развелось в последнее время.
– Похоже на то.
…Первым делом они посетили аптечный отдел супермаркета: набрали анальгетиков, спазмолитиков и, на всякий пожарный случай, мультивитаминов в коробках ярких, словно елочные игрушки.
– А от галлюцинаций есть что-нибудь у вас? - спросил Викентий у молоденькой провизорши-консультанта.
Та улыбнулась:
– Конечно! Препарат нового поколения! Мы получили его буквально вчера! Разработан шведскими специалистами совместно с ведущими российскими психиатрами! Создан на основе компонентов растительного и минерального происхождения, не имеет побочных эффектов, отличается повышенной надежностью. Поэтому и называется «Надеждин».
– Как?! - прошипел Викентий, вытаращив глаза на продавщицу.
– «Надеждин». Есть еще «Надеждин-нео» со вкусом меда, эвкалипта и лимона и «Надеждин-кидс»… Вот, взгляните на рекламный проспект!
Провизор протянула Викентию яркий глянцевый листок.
Викентий посмотрел и чуть не завыл.
С листка Викентию улыбалась Надежда. Она стояла в кокетливо-коротеньком медицинском халатике и указывала ножкой в белом чулочке на броскую надпись: «Иллюзий нет! Есть только я!».
Из аптеки Степан и Викентий вылетели как ошпаренные. Пробежали с десяток метров, и вдруг Викентий замер перед тумбой для афиш и рекламы.
– Ты чего? - удивился Степан.
– Она меня преследует,- спокойно констатировал Викентий и ткнул пальцем в большой, по всему недавно приклеенный, рекламный плакат.
На плакате роковая Надежда красовалась в вечернем платье цвета бордо с боа из лебяжьего пуха. У ног ее вилась надпись: «Салон элитной одежды
«Эксклюзив». Чтобы нужные встречи повторялись…»
– Ты уверен, что это она? - осторожно спросил Степан.- Может, тебе только кажется?
– «Кажется»! - истерически хохотнул Викентий.- Ты на во-о-он тот рекламный щит посмотри! Или он мне тоже кажется?!
Степан поднял взгляд. Теперь Надежда, вырядившись в ковбойский костюм, вальяжно опиралась на гигантскую пачку «Мальборо». «Мы не расстанемся!» - уверяла она Викентия и Степана с рекламного щита.
Друзья в мрачной сплоченности шли мимо витрин магазинов и бутиков. У всех манекенов (даже манекенов-мужчин!) было лицо Надежды, и Викентий нервно шарахался, проходя мимо очередного магазинного паноптикума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
