объектом наблюдения является Антон. Я смотрю, как он ест, как пьет и сколько пьет. Когда все посуды пустеют, я с облегчением откидываюсь на подушку. Остается только ждать.
Фильм заканчивается и я, собрав всю грязную посуду, иду обратно на кухню.
— Да ладно, оставь, потом уберем, — Антон тянет ко мне руку, но не успевает схватить.
— Нет, я помою, — отвечаю я, потому что нужно избавиться от всех следов на посуде.
Он тоже приходит на кухню и, лениво опершись о столешницу, наблюдает за мной. Его зрачки расширены, на губах играет тень улыбки. Он подает мне посуду и каждый раз будто невзначай дотрагивается до меня.
— Что ты делаешь? — с улыбкой спрашиваю я, приподнимая брови.
— Ничего, — он улыбается и подходит ближе, — ничего, — целует в шею и трется носом в затылок.
— Ты как кот, который давно не видел своего хозяина.
Антон мурчит, отчего я начинаю хихикать.
— Я так странно себя чувствую…
— Хорошо или плохо? — я, наконец, заканчиваю с уборкой и поворачиваюсь к нему.
— Очень хорошо.
— Тогда это из-за меня.
Он усмехается, затем наклоняется к моему лицу и целует щеку, касаясь языком кожи.
— Мне тоже хорошо с тобой. Очень хорошо.
— Правда? — он хмыкает, глупо улыбается, и я понимаю, что можно приступить к делу.
— Правда, — целую его губы и делаю это медленно, чтобы прочувствовать каждое движение. Сначала он послушно повинуется, но потом ему начинает этого не хватать, потому что он становится более настойчивым.
Антон усаживает меня на стол рядом с раковиной, разводит бедра в стороны и прижимается ко мне.
— Я так соскучился, — его мягкие губы целуют мой подбородок и спускаются вниз.
— Мы не виделись всего три дня.
— Не всего три, а целых три, — он кусает шею и посасывает кожу. Мои руки ложатся на его плечи. Кончиками пальцев я чувствую, как сильно бьется его сердце.
— Скажи честно, у тебя кто-то был за эти дни?
Антон хмурится.
— Конечно нет.
По его взгляду понимаю, что он не лжет.
Я снимаю свою рубашку, демонстрируя кружевной полупрозрачный топ, который так тщательно подбирала к сегодняшнему вечеру. Кожаные лосины идеально дополняли образ.
Весь вечер Антон пытался избегать откровенных взглядов, но сейчас он уже не может себя контролировать.
Он берет мое лицо обеими руками и проводит большим пальцем по губам. Я приоткрываю рот и касаюсь его языком, хватаю губами и начинаю сосать. Его зрачки расширились так, что глаза казались полностью черными.
Я тянусь к его ремню, расстегиваю его и достаю из брюк.
— Свяжешь мне руки? — томным голосом произношу я.
— Хочешь поиграть? — с хитрой улыбкой отвечает он.
Антон хватает мои запястья и без лишних вопросов связывает их ремнем. А ведь это всего лишь наш второй раз. Пару дней назад он вообще думал, что я девственница. Интересно, он в приступе эйфории или всегда такой?
Он укладывает меня на прохладную поверхность стола, с жадностью целует грудь через тонкое кружево и снимает лосины вместе с трусами. Ему нет дела до ласк, он изголодался как дикий зверь. Сейчас, когда я лежу такая беспомощная перед ним, я ясно это вижу.
Антон расстегивает ширинку, хватает меня за бедра и резко входит. В этот раз я не ощущаю прежнего наслаждения. Не знаю, может дело в том, что я не пьяна. А может и в том, что я не была готова к этому физически. Да, психологически я настраивала себя, но он слишком резко переменился в настроении. От нежного пушистого котика до агрессивного тигра всего за пару секунд. Возможно, я сама подтолкнула его к грубости со своим предложением.
— Еще, сильнее, — я впиваюсь ногтями о край столешницы и смотрю на люстру, которая меня ослепляет. Это лучше, чем видеть то, что происходит здесь. Еще это немного отвлекает от болезненных ощущений.
Ковалев будто только и ждал моих слов. Он начал долбиться в меня с удвоенной силой. А он говорил, что соскучился. Видимо, не соврал.
Одна его рука скользит вверх по моему телу и останавливается у шеи. На секунду в моей голове проскальзывает мысль, что, может, со стороны это выглядит красиво. Но всего лишь на секунду, потому в то а следующую он сжимает горло и начинает меня душить. К такому я точно не была готова.
Я не могу дышать, кислород перестает поступать в мой мозг, из-за чего я начинаю отключаться от реальности и ничего уже не чувствую. Пытаюсь кричать, но с моих губ вырывается лишь вопль. Не могу ничего поделать с руками, потому что они онемели из-за ремня. Перед глазами темнеет, и когда я думаю, что потеряю сознание или того хуже, хватка рук слабеет.
Я жадно вдыхаю воздух, перед глазами вновь начинает маячить яркая лампа люстры. Антон стоит оперевшись о стену и прикрыв глаза. Я чуть не умерла, а он отходит от оргазма.
Мне потребовалось немало усилий, чтобы поднять руки к лицу.
— Там есть выпить, — осипшим голосом произношу я.
— Мм? — Антон приподнимает голову и смотрит на меня из-под ресниц.
— На столе, — показываю пальцем на третью кружку.
— Ты хочешь?
— Нет, это тебе.
Антон без лишних вопросов берет кружку, взбалтывает ее содержимое и немного отпивает. Такое ощущение, что на меня ему совсем плевать. Я пытаюсь зубами ослабить ремень, а он лишь с усмешкой наблюдает за этим.
— Не хочешь помочь?
— Нет, — он пьет еще и возвращается ко мне. — Ты так хорошо здесь лежишь, — он поднимает мои руки над головой и задирает топ вверх, освобождая грудь, затем облизывает соски, сжимает их пальцами, засасывает и кусает кожу. Я замечаю, что его движения становятся все более и более медлительными.
— Все нормально?
— Да, — с сомнением произносит он, — да, — поднимает голову и смотрит на меня стеклянными глазами, — нормально, — глупо улыбается, затем смотрит с замешательством, проводит рукой по лицу и опускается на пол. Я поднимаюсь со стола, хватаю кружку и сажусь на
