Но в Турцию они так и не поехали, потому что отец работал на птицефабрике, а на ней неожиданно начался мор, все курицы, утки и перепелки вымерли буквально за одну ночь, и с этим надо было что-то делать. Отец остался решать проблему, и им пришлось остаться. Отец ночевал на работе, а они с мамой сидели дома, и однажды ночью мама исчезла. Костик просто спал, как в любой из дней, ему снились сны, и ничего необычного он не заметил, лишь проснувшись, обнаружил, что мамы нет. А входная дверь открыта.
Костик стал звонить отцу, но ничего не получилось, оказалось, что телефоны не работают, ни мобильные, ни обычные. Он остался один в доме и стал ждать, надеясь, что кто-то придет, или мать, или отец. Но никто не приходил, хотя Костик ждал и даже спал на первом этаже, возле дверей.
Через два дня отключили электричество, и все, что было в холодильнике, быстро испортилось из-за жары. Но дома все равно оставалось много еды, в подвале нашлись консервы, и Костик стал питаться ими. Без электричества было страшно, особенно по ночам, приходилось зажигать свечи, которые не очень помогали – при свечах Костик чувствовал себя провалившимся в прошлое. Зато на свечах можно было кипятить чай.
Время шло, Костик продолжал сидеть дома, опасаясь выйти наружу. Потому что снаружи происходило что-то нехорошее. Днем со стороны города слышались выстрелы и крики, а иногда земля вздрагивала, и под потолком начинали звенеть висюльки на люстре. А еще что-то горело – Костик брал бинокль, забирался на второй этаж и наблюдал, как над высотными кварталами поднимаются огненные столбы и черный резиновый дым, получающийся от сгорания покрышек. Но пугал Костика не огонь, а то, что пожарные не спешили этот огонь тушить. Ветра не было, и огонь распространялся, медленно переползая по улицам и лениво карабкаясь на многоэтажки, которые становились похожи на факелы. Костик почти не видел людей, и это тоже было странно. Совсем редко на улице появлялись потерянные фигуры или на большой скорости проезжали машины. И все.
Ночью пожар прижимался к земле. Небо над городом продолжало светиться так ярко, что сквозь зарево не просвечивались звезды.
Люди из соседних домов исчезли. На всей улице не осталось никого.
На пятый день Костик услышал писк. Что-то стрекотало в отцовском кабинете. Костик отправился посмотреть и обнаружил рацию. Это была старая рация, которую отец брал с собой на рыбалку. Мощный тяжелый аппарат, способный пробивать чуть ли не сорок километров. Рация лежала на подоконнике, издавала неприятное стрекотание и моргала желтой лампочкой.
Костик ответил.
Вызывал отец. Голос у него был больной и тихий, Костик поначалу и не узнал. Отец не стал спрашивать, как дела, не стал спрашивать, где мама и что с ней случилось, отец сразу велел уходить. Собирать еду, питье и одежду. И компас обязательно – это самое главное. Потому что идти надо на север, только на север, нигде подолгу не останавливаясь, не подходя к людям, только через лес. В лесу безопасно, гораздо безопаснее, чем вокруг городов или вдоль дорог. Костик хотел сказать отцу, что собирается дождаться его, но отец приказал не дожидаться. Уходить, и все. На север, каждый день на север…
На другом конце связи замолчали. А потом отец закричал. Он кричал: «Беги!!!»
Костик был послушный мальчик.
Глава 7
Подвал
Через два дня нога у Костика все-таки воспалилась. Он захромал и стал шагать медленно, запинаясь с каждым шагом и делая частые перерывы. Перерывы мне не нравились, они становились все дольше и дольше, я чувствовал, как нога набирает жар. Ну, хоть пахла не сильно, а если загниет, то ее слышно будет издали, гниль еще заметнее крови.
К полудню Костик стал ногу еще и подворачивать – чтобы не ставить на полную ступню. Это уже совсем плохо – сухожилия растянутся быстро, воспаление перекинется на них, а затем может добраться и до колена, и тогда нам придется туго, в лучшем случае Костик сможет передвигаться только с костылем. В худшем ходить он вообще не сможет.
Впрочем, до худшего доводить не стоит, поэтому нам нужна лежка. Костик достал карту и принялся в нее смотреть. Он неплохо разбирался в картах, но в этот раз он смотрел в бумагу долго. Нужно искать, где остановиться.
– Тут рядом деревня, кажется, – пробормотал Костик минут через пять. – Наверное, нам надо туда. Поискать… Поспать. Километров семь…
Семь километров растянулись почти на восемь часов, продвигались медленно, Костик то и дело валился и грыз губы от боли и плакал. Потом брели по ручью, стараясь сбить запах. Потом петляли. Не из-за запаха, заблудились просто. Компас у Костика был не очень точный, а может, сам Костик уже начал путаться, одним словом, в поселок мы вошли уже почти в сумерках. Так что выбирать особо не приходилось, я немного понюхал воздух и направился к тому дому, где пахло старушками. Костик спорить не стал, выглядел он плохо, с ног почти валился.
Дверь была закрыта, Костик достал плоскогубцы, старушки привесили хороший замок, вот только сама дверь оказалась хилой. Даже я мог выгрызть из нее пару досок, Костик с плоскогубцами выдрал бы замок за минуту. Но имелся и еще один путь, со стороны дровяного сарая, я его слышал вполне себе четко, через него старушки и уходили, кстати. Старушки – они ведь весьма предусмотрительные особы, любят строить запасные выходы, мало ли, вдруг что приключится? Пожар, наводнение, бандитское нападение опять же. А они потихоньку да огородами…
Я оказался прав, запасной выход в дровнике наличествовал, был замаскирован старой жестяной ванной, я ткнул ее носом, и открылся ход. Вошли в дом.
Старушки были сестрами – на стене висела фотография. Жили аккуратно – даже покинутый дом выглядел опрятно, вещи лежат на своих местах, старый-престарый телевизор накрыт кружевной салфеткой. Костик направился к постели, заправленной покрывалом в цветочек, но я гавкнул и потащил его в прихожую, где имелся ход в подпол. Его отыскать было проще простого – квадратная дырка для пролаза кошки и впечатавшийся в дерево запах кошачьей шерсти.
Я гавкнул еще раз. Костик продолжал радовать догадливостью, кивнул и откинул крышку. В подвал вела широкая – под старушечью ногу – лестница с поручнями. Пахло землей, картошкой и луком.
– Ты думаешь, лучше туда спуститься? – спросил Костик.
Кивать я не стал, просто ступил на лестницу.
В подполе было светло – два маленьких вентиляционных окошечка пропускали свет и воздух в достаточном количестве. Да и сам подвал оказался неожиданно просторным и подготовленным к жизни. Вдоль стен тянулись дощатые полки с припасами. В основном стеклянные банки с самодельными консервами. Помидоры, огурцы, салаты какие-то, рубленные толстыми кусками кабачки. Причем банки явно разных урожаев, некоторые совсем запылившиеся, а другие свеженькие более-менее, прошлого лета. Мясные консервы, говядина, свинина, каши какие-то. Тоже много, всяких лет и разновидностей, много, можно долго продержаться, при виде этого изобилия у меня забурчало в животе, я бы умял пару банок прямо сейчас, но, пожалуй, этого делать не стоило – снаружи темнело, а в темноте не стоит рисковать и распространять мясной запах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
