Между тем современный участковый по своей миссии давно уже не Анискин, ибо вверенная ему «земля» не глухая деревня, где он провел юность и вышел в люди, а порой центр Москвы. Так нет же: и повадки, и речь, и подходы московских участковых практически не отличаются от манер и принципов работы их коллег из провинции. Вы когда-нибудь видели, чтобы милиционер предпринял хотя бы попытку разуться у вас в доме? На улицах он будет обращаться к вам, точно торговец с рынка: «уважаемый». Тон его глух, груб, раздражителен, агрессивен. Взгляд подозрителен, наполнен неприязнью, в лучшем случае равнодушием.
И если бы дело было только в чисто внешней непрезентабельности российского участкового. Повторяю, более-менее сложные ситуации участковый разрешает на свой лад. Он царь и бог в своем кабинете и на своей «земле». Задние мысли о последствиях своих действий ему чужды. Он всевластен, безнаказан, волюнтарист и самодур. Чаще всего решает дело в пользу той стороны, которая ему импонирует чисто внешне или вызывает жалость. Условно говоря, он умело повернет дело в пользу плачущей женщины, нежели в пользу уверенного в себе мужчины в очках. (Последний раздражает участкового своей самодостаточностью или просто не подходит под стереотип жертвы.) Возможна прямо противоположная ситуация. Скандальная, всхлипывающая, вечно чего-то требующая от участкового женщина может ему надоесть и в мгновение ока стать ему врагом, а спокойный, свой в доску мужик (пусть и в очках), ясное дело, всю жизнь страдает от этой стервы. И тот и другой исход нехитрой мыслительной работы в голове участкового нередко ломает судьбы людей. И самое страшное, что ничего с этим в современной России не попишешь.
Наказать милиционера простому, не обладающему связями человеку невероятно сложно. (Если, конечно, милиционер чем-то не провинился перед коллегами, и они не собрались его проучить.) Круговая порука в московской милиции, разумеется, как следствие распада СССР, не поддается никакому объяснению и оправданию[12]. Добиваться удовлетворения жалобы на действия милиционера, значит, рано или поздно стать сумасшедшим кляузником, которого желательно поставить на учет в психушку.
В этой главе читатель ознакомится с интервью Аркадия Мурашова — первого гражданского руководителя ГУВД Москвы, которого в 1992 году туда назначил мэр Москвы Гавриил Попов. Помимо деталей чисто профессиональных трудностей, с которыми, конечно же, столкнулся новоиспеченный столичный милицейский босс, мне лично больше интересны его воспоминания о том, чему он прежде всего уделял внимание и что считал саботажем подчиненных. Увы, Аркадий Николаевич был одержим политикой. Его смущал не милиционер, не выполняющий свой долг, а милиционер, не желающий разгонять демонстрантов.
В том числе и так после гибели Советского Союза мы потеряли нашу милицию. Впрочем, милиция и сама, похоже, была рада этому. В 1990-е годы она предала и продала свой народ. Постепенно, ненавязчиво, исподволь, считая, что люди ничего не замечают и что нет ничего страшного в том, чтобы взять взятку. К сожалению, все обстояло и обстоит по-другому. Кому не знакома такая мизансцена: патрульный милиционер, обходя территорию у метро, жмет руку или обнимается с кавказцем — торговцем овощами. Вопрос, конечно, не в том, почему он не жмет руку вам, а почему он обнимается с ним? Или. Помните расхожую фразу времен СССР: «Прекратите хулиганить, сейчас милицию вызову!» Скажите, когда вы ее слышали последний раз? Правильно, в те далекие советские времена, когда советская милиция забирала пьяных и гоняла дворовых хулиганов с гитарой.
Для милиции 1990-х понятие «общественный порядок» принципиально изменилось. Его суть, если вкратце, сводится к пожеланию: лишь бы «на земле» не было трупа, остальное — ерунда. И вопящие всю ночь под окнами многоквартирных домов обкурившиеся анаши подростки — ерунда. И алкоголики, облюбовавшие детскую площадку под рюмочную, а подворотню — под общественный туалет, — ерунда. И гастарбайтеры, оставляющие после себя груды подсолнечной шелухи и шатающиеся в обносках по центру города без регистрации — тоже ерунда. О натурально гниющих штабелями бомжах на московских вокзалах я уже даже и не заикаюсь[13]. Требовать от милиции регулярного контроля за соблюдением закона о тишине, значит, как я уже писал, прослыть кляузником-сумасшедшим. Милиция оставила свой народ один на один с улицей, а значит, его предала.
Предала, в том числе и отдав улицы бандитам в 1990-е. Не выполнила свой долг, нарушила присягу. Испугалась. Развратилась. Опустилась. Выродилась. А поди намекни ей, что ж вы, братцы, творите, — ведь не поймет. Не трупы же по улицам валяются в самом деле. И эта психология страшна, безобразна, убийственна.
Напоследок, конечно, стоит оговориться, мол, были же и среди милиционеров исключения. Но вот оговариваться в таком духе мне очень не хочется. Потому что исключения допустимы из хорошего ряда правил, а не наоборот. А если в нашей милиции говорящим примером безумия и деградации сотрудников правоохранительных органов считается лишь майор Евсюков, а выходки его коллег поскромнее — обычными издержками милицейских будней[14], у российской милиции (полиции) будущего нет. А мы с вами — ее заложники.
ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ
Владимир Абдуалиевич Васильев - председатель комитета Госдумы по безопасности, генерал-полковник милиции. Родился 11 августа 1949 г. в г. Клин Московской области. В 1997 — 1999 гг. - первый заместитель, а в 2001 - 2003 гг. — заместитель министра МВД. Руководил милицейским штабом по освобождению заложников «Норд-оста» на Дубровке в Москве в 2002 г.
— После развала Советского Союза появилось новое понятие — «откат», то есть не просто взятка, а коррупция. Как и почему она появилась в нашей стране?
— Взятки и злоупотребления, конечно, были и раньше, а вот коррупции в советское время не было, потому что у тогдашнего руководства страны была политическая воля. Я хорошо помню, как при Андропове происходила зачистка московских управлений торговли, общественного питания, рынков и так далее. Тогда сели все! Сели целыми профессиональными структурами — снизу доверху, не исключая и руководства: управление рынками во главе с Чепу-зиным, Иванов — Росвоенторг, Завьялов — общепит, Трегубов — торговля... Отчасти это, конечно, была кампанейщина, но такие зачистки оздоровляли предпринимательские и близкие к ним сферы, поэтому и проводились даже в благополучное в этом смысле советское время. К чему я веду разговор... Злоупотребления, повторяю, были и тогда, но фундаментальная коррупция появилась только в 1990-е годы.
— Имея волю разрушить Советский Союз, у Ельцина не было воли пресечь коррупцию?
— Да, не было политической воли! Более того! Так случилось, что, работая все это время в системе МВД, я хорошо видел процесс становления так называемых рыночных отношений, которым сверху был открыт если не режим благоприятствования, то режим отсутствия противодействия незаконным явлениям, сопровождавшим становление этих отношений. Считалось, что милиция с ее советским менталитетом и поначалу советское же законодательство не дадут развиться рынку.
В результате систему МВД попросту отжали от рыночного процесса, отвели в сторону, и она тут же разложилась. Ни для кого ведь не секрет, что именно в годы становления рыночных отношений возникло много хищнического, нецивилизованного, криминального... и поэтому, когда сотрудники МВД видели, кто и как делает себе капиталы, у некоторых из них возникло убеждение, что войти в этот сомнительный процесс вовсе не зазорно и не зазорно за это получить свою долю, но как раз именно такие рассуждения и оказались самым разрушительным явлением для правоохранительной системы: она потеряла способность бороться с коррупцией в эшелонах власти и в себе самой. В этот период — период трагедии нашей страны, трагедии милицейской системы — из нее тогда ушло много мыслящих людей, это была и трагедия конкретных личностей!
Хочу еще раз подчеркнуть: линия противодействия коррупции в России была утрачена именно в 1990-е годы, когда власть сознательно увела сотрудников органов внутренних дел с фронта противостояния организованной преступности в сфере экономики. Тем не менее милиция иногда прорывалась на этот фронт — в ней всегда было здоровое ядро — в частности, в период премьерства Примакова мы очень неплохо поработали, к примеру, по «АвтоВАЗу»...
— ...но в результате ведь формально проиграли Борису Абрамовичу...
— ...который в своей карьере выше должности заместителя секретаря Совета безопасности не поднимался. Верно. Я потом долго думал, почему мы ему проиграли. Ведь я в то время был первым заместителем МВД и руководителем Главного управления по борьбе с организованной преступностью России, меня курировал непосредственно Анатолий Сергеевич Куликов — в то время министр МВД и вице-премьер правительства России... Силища-то какая! Но главное — мы располагали в то время материалами на самого Березовского. Все грамотно проработали: сначала разогнали поверхностный криминал — это была первая, открытая часть нашей работы, когда мы убрали бандитов с конвейера «АвтоВАЗа», а затем выгнали их и с завода, ну а уже только потом пошли в экономику вопроса... Обнаружили мошенничество с «Евроладой», с размещением в Финляндии; обнаружили лжеэкспорт — машину якобы вывозили за границу, а она стояла себе на стоянке в России — просто штамповали документы, ничего никуда не вывозя; обнаружили массу других незаконных финансовых схем. Березовский ведь — мошенник великого масштаба, не тот, кто берет сапоги по одной цене, а продает по другой — он спекулянт с огромными деньгами; в период смутных времен всегда появляются такие мошенники.
