Вентиляционное устройство могло быть использовано также для моментального уничтожения всех содержавшихся в тюрьме заключенных. Перекрыв один вентиль в трубах, вмонтированных в стену, и открыв другой, можно было за 10 секунд через вентиляционные отверстия заполнить все камеры ядовитым газом. Однажды устройство использовали для зверского уничтожения людей. Это было в начале июня 1945 года, во время бунта "бревен".
По словам бывших служащих отряда, в тюрьме происходили прямо-таки чудеса, которые никак не удавалось разгадать сотрудникам спецгруппы. Одним из таких чудес была сеть связи, налаженная между всеми одиночными камерами.
Как бы бесчеловечно ни относились в отряде к "бревнам", считая их лишь материалом для экспериментов, они все-таки оставались людьми. Скованные по рукам и ногам, заточенные в изолированном пространстве, днем "бревна" копили энергию, лежа на своих подстилках и прячась от глаз охранников. Ночью же в тюрьме начиналась тайная борьба. Из камеры в камеру летели сигналы, люди называли себя, передавали то, что происходило у них.
Один из бывших служащих отряда, который очень недолгое время работал в спецгруппе, вспоминает: "Однажды в отряд поступил некий китаец. Факт его помещения в тюрьму, его биография и имя вскоре стали известны всем узникам. Доказательством этого служит тот факт, что, когда над ним был произведен эксперимент, все "бревна", находящиеся в других камерах, отказались принимать пищу. Почему же они, будучи, казалось бы, в полном неведении относительно друг друга, все вместе объявили голодовку? Это обстоятельство указывало на наличие связи между камерами. Придя к такой мысли, сотрудники спецгруппы во время проведения дезинфекции, которая делалась в камере всякий раз, когда в ней умирал заключенный, тщательнейшим образом осмотрели все камеры изнутри... и ничего не обнаружили".
Был и такой случай. С целью эксперимента заключенным раздали сладкие пирожки, зараженные бактериями тифа. Но ни один заключенный к ним не притронулся. Очевидно, те, кто знал о подобных опытах, передали по всем камерам, что пирожки, возможно, заражены бактериями. В отряде не могли понять, каким образом заключенные передавали информацию.
Происходили и еще более удивительные случаи. Например, из камеры в камеру передавались самые разнообразные предметы. Так, чтобы подкрепить больного заключенного, ему в камеру по цепочке передавали сухие фрукты, входившие в рацион узников. По тюрьме ходили клочки туалетной бумаги, на которых было записано содержание экспериментов. В одиночную камеру, куда только что заключили пленного командира Народно-освободительной армии Китая, были переданы в качестве "знака внимания" маленькие китайские туфельки, которые "бревна"-китаянки плели из скрученных полосок бумаги.
Вот что говорит по этому поводу бывший служащий отряда: "Спецгруппа сначала проявляла большую нервозность в отношении всех этих происшествий в камерах. Заключенных, которых считали организаторами, в первую очередь использовали для экспериментов и убивали. Однако они успевали перед смертью передать связь другим, и таким образом она не прерывалась... Вскоре сотрудники спецгруппы стали рассуждать так: в конце концов все заключенные все равно умрут, стало быть, ничего опасного в их связи нет,- и махнули на это рукой. Но и по сей день, сколько бы ни ломали над этим голову, остается загадкой, как же была налажена связь между камерами".
Все эти факты сами по себе были доказательством того, что "бревна" живут, борются и дух их не сломлен.
Однажды в таких вот условиях в тюрьме произошел бунт.
Показания свидетеля Хотты
Когда и при каких обстоятельствах в специальной тюрьме отряда произошел бунт "бревен", до сих пор точно ничего не известно.
В материалах Хабаровского процесса мы встречаем только следующий небольшой текст. Это ответы свидетеля Хотты, служившего офицером-стажером в интендантской части отряда, на вопросы председателя суда. "Вопрос: Скажите, люди, находившиеся в тюрьме и предназначенные для опытов, беспрекословно переносили эти опыты или были случаи сопротивления заключенных?
Ответ: Летом 1945 года Мэгуро пригласил меня зайти к нему в лабораторию в гости (Мэгуро - военный врач, который проходил подготовку в "отряде 731" вместе со свидетелем Хоттой.- С. М.). Я несколько задержался, а потом когда пришел, то увидел, что он чем-то чрезвычайно взволнован и на что-то разозлен. Я спросил, на что он так разозлился, и он мне разъяснил, что заключенные в тюрьме оказали сопротивление. Я через третий этаж пошел в помещение тюрьмы. Тогда я побывал в тюрьме впервые.
Сверху, с крыши, за тюрьмой наблюдали два человека, вооруженные винтовками. Около дверей тюрьмы стояли 4-5 человек, также вооруженные винтовками. Как первые два, так и группа в 4-5 человек были работниками особой группы. Но к этому времени в тюрьме было уже все спокойно.
Через два-три дня после этого Мэгуро рассказал мне, что один подопытный проявил буйство и ударил экспериментатора дверной ручкой.
Вопрос: Как поступили с этим заключенным?
Ответ: Ударив своего экспериментатора, этот заключенный выскочил из камеры и побежал по коридору, захватил ключи и открыл несколько камер. Часть заключенных успела выскочить, но это были только смельчаки. Причем эти смельчаки были расстреляны.
Вопрос: Значит, люди, которые оказали сопротивление экспериментаторам, были расстреляны? Это правильно?
Ответ: Да, правильно" (Материалы судебного процесса..., с. 371-372).
На этом показания свидетеля Хотты заканчиваются. Других сведений, касающихся бунта "бревен", в материалах Хабаровского судебного процесса нет. Показания же Хотты основаны главным образом на рассказе, который он слышал от своего друга, военврача Мэгуро.
Работая над этой книгой, я встречался со многими бывшими служащими "отряда 731", принимавшими участие в подавлении бунта и видевшими все своими глазами. У меня была возможность подробно расспросить их.
Ключ от всех адских камер
Точной даты и времени, когда вспыхнул бунт, никто не помнит. Помнят только, что "это было солнечным днем до полудня" в первой декаде июня 1945 года.
В Японии июнь - сезон летних дождей, а в Северо-Восточном Китае это только начало лета.
Бунт вспыхнул после общего сбора и переклички, которые всегда начинались в 8.30 утра во всех подразделениях отряда. Более двух тысяч служащих разошлись по своим рабочим местам и приступили к работе.
В одной из камер тюрьмы, находившихся в левом крыле 7-го корпуса на втором этаже, содержалось двое русских заключенных. В то утро один из них стал звать охранника, чтобы объяснить ему, что его товарищ по камере заболел.
Служащие отряда остро реагировали на любые изменения самочувствия "бревен" - наблюдение за подопытными было важной частью их повседневной работы. Все изменения как данные эксперимента подлежали строгой регистрации, поэтому оставить жалобу заключенного без внимания не могли.
Позже, обсуждая это происшествие, служащие отряда пришли к выводу, что жалоба именно этого заключенного на плохое самочувствие должна была вызвать подозрение. Дело в том, что ни один из русских, находившихся в камере, из которой поступила жалоба, в то время никакому эксперименту не подвергался.
Поскольку обеспечивать наличие совершенно здоровых подопытных было важнейшей задачей спецгруппы, сотрудник, дежуривший по 7-му корпусу, направился в камеру, откуда его позвали.
Заглянув в смотровое окошко в двери камеры, он увидел, что один из заключенных лежал свернувшись на деревянном топчане, прижав к груди руки в наручниках, и стонал. А над ним с озабоченным видом склонился другой заключенный.
Такую сцену сотрудник спецгруппы наблюдал в тюрьме сотни и даже тысячи раз. Ничего не подозревая, он привычным движением вставил ключ в скважину и открыл железную дверь камеры.
Нужно сказать, что замки всех одиночных камер тюрьмы имели одинаковую конструкцию и единый ключ. Объяснялось это тем, что специальная тюрьма пополнялась очень часто: каждые два дня поступали новые три "бревна". Если б замки всех камер были разными, то каждый раз, впуская и выпуская заключенных из камер, приходилось бы отыскивать подходящий ключ, на что уходило бы время. Это тормозило бы работу.
Оставив железную дверь камеры открытой, сотрудник спецгруппы приблизился к стонавшему заключенному.
И тут произошло неожиданное. "Больной" вдруг распрямился как пружина и бросился на сотрудника спецгруппы. К нему присоединился другой заключенный. "Болезнь" была заранее продуманным предлогом.
Ошеломленный сотрудник спецгруппы получил сильнейший удар по переносице цепью от наручников. У обоих узников наручники оказались сняты.
"Как они ухитрились снять наручники - над этим потом еще долго все ломали голову,- вспоминает бывший служащий отряда.- То ли им вдвоем удалось сломать наручники, то ли они были специалистами по такого рода устройствам, то ли, наконец, сами наручники были с изъяном".
