А службу забываете нести.
Вы слышите? Уже играют трубы!
Уже идет процессия с крестин.
Ступайте, оттесните эти толпы
И шествию дорогу проложите,
А то для вас найдется Маршалси,
Где вам плясать два месяца придется.
Привратник
Дорогу для принцессы!
Помощник
Ты, верзила,
Назад, а то как двину по башке!
Привратник
Эй ты, в камлоте, отойди к воротам,
А то через решетку полетишь.
Уходят.
СЦЕНА 5
Во дворце. Входят играющие трубачи; затем два олдермена. Лорд-мэр, первый герольд, Кранмер, герцог Норфолк с маршальским жезлом, герцог Сеффолк, двое вельмож с большими чашами на ножках — подарками новорожденной, затем четверо вельмож вносят балдахин, под которым идет с младенцем на руках герцогиня Норфолкская, крестная мать, одетая в богатую мантию и т. д. — шлейф ее несет леди; за нею следуют маркиза Дорсет, вторая крестная мать, и другие леди.
Шествие обходит сцену, затем первый герольд возглашает.
Первый герольд
Да дарует небо в своей бесконечной благости долгую, спокойную, вечно счастливую жизнь высокой и могущественной принцессе английской Елизавете!
Трубы.
Входит король Генрих со свитой.
Кранмер
(преклонив колени)
За вас, о государь, и королеву
Мы молимся — две крестные и я.
Пускай все радости и утешенья
Дарует небо этой милой леди,
Чтоб счастье в ней родители нашли.
Король Генрих
Благодарю, милорд-архиепископ!
Назвали как?
Кранмер
Елизаветой.
Король Генрих
Встаньте!
(Целует младенца.)
Прими благословенье с поцелуем.
Да защитит тебя господь навеки.
Ему тебя вверяю я!
Кранмер
Аминь!
Король Генрих
За вашу щедрость, крестные отцы
И матери, благодарю сердечно.
И то же скажет вам и эта леди,
Едва лишь по-английски лепетать
Она начнет.
Кранмер
Позвольте мне сказать:
Мне речь внушает бог, в моих словах
Любой найдет не лесть, а только правду.
Сей царственный младенец (с небесами
Пока что не утративший единства)
Уже и в колыбели обещает
Британии поток благодеяний.
Со временем откроются они,
Не многие из нас увидят это.
Она послужит образцом монархам
Ее эпохи и годов грядущих.
Она царице Савской не уступит
В добре и мудрости. Все благородство
И добродетель — спутница добра,
Все, что царицу эту отличало,
Умножится в сем царственном младенце.
Ей истина кормилицею будет,
Советником ей станет благочестье,
Ее любить, ее бояться будут:
Друзья ей вознесут благословенья,
Враги же, как побитые колосья,
Дрожа, поникнут в горе головой.
С ней расцветет добро, и будет каждый
В тени своих садов и без боязни
Вкушать плоды того, что он посеял,
И петь своим соседям гимны мира,
И господа все истинно познают.46
Она научит подданных своих
Всем подлинным понятиям о чести,
Чтоб в них — не в знатности — обресть величье.
И не померкнет с нею вечный мир!
Как девственница-феникс, чудо-птица,
Себя сжигая, восстает из пепла
Наследником, прекрасным, как сама, —
Так и она, вспорхнув из мрака к небу,
Свои заслуги передаст другому,
Который из ее святого пепла
Взойдет в сиянье славы, как звезда,
Ее навек незыблемый наследник.
Мир, изобилье, правда, страх, любовь,
Служившие избраннице-младенцу,
Вокруг него взрастут лозой покорной.
Повсюду, где сияет солнце в небе,
И честь, и имени его величье
Пребудут, страны новые создав.47
Он будет славен, будет процветать,
Как горный кедр, свои раскинув ветви.
Почтят, увидев это, наши внуки
Хвалой творца.
Король Генрих
Ты чудеса пророчишь!
Кранмер
На благо Англии ей предстоит
Жить много лет, но будет каждый день
Из тысяч дней увенчан добрым делом.
Не знать бы больше мне! Но умереть
Ей должно, в сонм святых вступая девой.
Чистейшей лилией сойдет она
В могилу, и весь мир ее оплачет.
Король Генрих
О лорд-архиепископ, —
Ты мне вернул достоинство мужчины!
До этого счастливого младенца
Не создал я на свете ничего.
Так радостно мне это предсказанье,
Что и с небес хотел бы видеть я
Деянья дочери, хваля творца.
Я всех благодарю. — А вам, лорд-мэр,
С помощниками я весьма обязан:
Меня почтили вы своим приходом.
Но благодарным я умею быть. —
Пойдемте же, милорды. Королева
Вам выразить признательность желает,
А то ей не поправиться. Вы нынче
Не скоро разойдетесь по домам,
Сегодня даст малютка праздник вам!
Уходят.
ЭПИЛОГ
Ручаюсь я, что в зале эта пьеса
Не вызвала большого интереса.
Одни пришли, чтоб мирно подремать, —
Их громом труб могли мы напугать.
Они воскликнут: «Чушь!» Другим по нраву,
Когда весь город осмеют на славу…
Но ведь сатиры не найдешь у нас!
Так вот боюсь я, что на этот раз,
Как видно, мы услышим, к сожаленью,
Лишь от достойных женщин одобренье.
Есть в пьесе образ женщины такой…
А там улыбки дам и взор мужской
К нам привлекут. Ведь стыдно после драмы
Ломаться, если хлопать просят дамы.
«ГЕНРИХ VIII»: Историко-литературная справка
Напечатанная впервые в фолио 1623 года под названием «Прославленная история короля Генриха Восьмого», пьеса завершала раздел хроник. Сравнительно с многими другими произведениями, она не выдвигает никаких текстологических проблем, так как печаталась с хорошо подготовленной рукописи (У.У. Грег). Не очень сложен и вопрос о ее источниках, которые сводятся к двум книгам: «Хроникам» Холиншеда и «Книге мучеников» Фокса (для эпизода с Кранмером — V, 1-3). Датировка также не представляет особых затруднений, ибо сохранились сведения о премьере пьесы. Она состоялась 29 июня 1613 года. Эта дата запомнилась из-за печального события, происшедшего в тот день: во время спектакля, в сцене, когда был произведен пушечный салют в честь Генриха VIII, горящий пыж попал на соломенную крышу театра, и в быстро вспыхнувшем пламени сгорела вся постройка. Сохранилось несколько рассказов очевидцев, сообщающих красочные подробности театральной катастрофы. Ей даже была посвящена анонимная баллада, описывавшая в стихах это происшествие. Из рассказов о пожаре «Глобуса» мы узнаем, что на сцене пьеса шла под названием «Все это правда». Редакторы фолио изменили его, чтобы привести к единообразию с заглавиями других хроник.
Если вопросы текста, источников и датировки не представляют трудностей, то одна проблема, связанная с пьесой, имеет первостепенное значение — проблема авторства.
Она не вставала до середины прошлого века. Даже Мелон, первым усомнившийся в принадлежности Шекспиру трилогии «Генрих VI», не подвергал сомнению, что «Генрих VIII» написан Шекспиром. Один лишь С. Джонсон еще в середине XVIII века высказал предположение, что пролог и эпилог могли быть написаны Беном Джонсоном. Пьеса занимала незыблемое место в шекспировском каноне, пока в 1850 году английский исследователь Джемс Спеддинг не выступил с утверждением, что «Генрих VIII» — произведение двух авторов: Шекспира и Флетчера. Первый, по его мнению, написал только следующие части пьесы: 1, 1-2; II, 3-4; III, 2 (до момента ухода короля); V, 1. Остальные сцены, иначе говоря, две трети пьесы, будто бы принадлежат перу Флетчера.
Спеддинг исходил в первую очередь из того, что метрика стиха «Генриха VIII» существенно отличается от шекспировской. В частности, он указывал на то, что в этой пьесе гораздо больше строк, отклоняющихся от нормы пятистопного ямба, чем в любой другой драме Шекспира, и это соответствует истине. С другой стороны, он показал, что удлинение строки, дополнение ее еще одним безударным слогом в конце, характерно для стихосложения Флетчера.
Второй род доказательств Спеддинга касался уже драматургической стороны пьесы. По его мнению, шекспировскими являются по преимуществу эпизоды, в которых фигурирует королева Екатерина, да и то не все. Остальные же сцены, как ему представляется, поверхностны в психологическом отношении, невыразительны по стилю, а отдельные эпизоды слишком плоски, чтобы быть шекспировскими.
Возникнув, эта волна сомнений стала разрастаться. Спеддинга поддержал Сэмюел Хиксон, а также авторитетнейшие шекспироведы второй половины XIX века Ф. Фернивал и Ф. Г. Флей. А в 1885 году Р. Бойль выдвинул концепцию, согласие которой Шекспир будто бы вообще не был причастен к написанию пьесы, являвшейся, по его мнению, созданием Флетчера и Мессинджера. Олдис Райт, авторитетный текстолог конца XIX века, также не находил «почерка» Шекспира в «Генрихе VIII».
