Я расстегнул пуговку ее трусов и, опрокинув ее на диван стащил их совсем.
- Молодец, ловко, - смеялась она, пожирая меня похотливым взором.
- Ты еще не целовал мне живот, - воскликнула она, приподняв платье. - Ну, что же ты?
Я стоял, с восторгом наблюдая ее бесстыжие порывы.
- А ты раздвинь ноги. Пожалуйста, - она широко разбросила по дивану ноги, открыв моему похотливому взору свои прелести и, слегка влажное от пота тело, блестело, как стеклянное, а губки влагалища узенькие и длинные, приоткрылись, обнажив ярко-красный вход. Безумство страсти сильнее разума. Я, позабыв все на свете, бросился на колени, схватил ее за ляжки и приник губами к ней, чувствуя терпкий запах ее плоти и солоноватый привкус горячих половых губ. Она корчилась от наслаждения, болтая, какой-то вздор. Ее ноги сдавили мягкими подушечками мое лицо.
- Подожди, - закричала она, - подожди, а то я кончусь.
Я оторвался от нее и, приглаживая мягкий живот рукой, еще и еще раз окидывал сладострастным взглядом всю ее фигуру с очаровательными складочками на изгибах талии. Она села, поправила платье и, посмотрев на меня прошептала.
- Открой шторы.
- Зачем?
- Открой, пусть они видят.
- Что ты, так нельзя.
Она с сожалением покачала головой, схватила меня руками, потащила к себе.
- Сядь здесь, - сказала она, подвигая меня к самому барьеру, потом проворно расстегнув мои штаны, вынула член. Долго смотрела на него зачарованным взглядом сумасшедшей, поглаживая головку ладонью. Наконец, она быстро подняла платье и села ко мне на колени к залу, вставив мой член к себе во влагалище. Осторожно двигая бедрами, она зашептала:
- Открой шторы, открой.
- Ты с ума сошла.
- Нет, но ты представляешь, как будет приятно чувствовать на себе все их жадные взоры. Открой.
Не зная почему, но я послушался ее и отдернул штору. Она довольно улыбнулась, облокотилась на барьер и стала смотреть на зал горящими глазами. На нее стали обращать внимание. Я закрылся шторой и из зала нельзя было видеть меня. Но вид ее без слов говорил умудренным опытом завсегдатаем бара, какое плотское вожделение двигало ее телом из стороны в сторону. Наслаждение росло с поразительной быстротой и вместе с ним мутнело сознание. Зара стала так яростно ерзать на мне, что под нами скрипел диван. Судорожно, вцепившись в бархат барьера, прикрыв глаза и тяжело дыша ртом, она являла собой всему залу зрелище, достойное по силе своего воздействия лучше порнографической открытки. Зал затих, чуя своим сознанием назревание скандала, я не нашел в себе силы противостоять этому. Развязка наступила неожиданно. Зара вдруг вскрикнула и повалилась на барьер, забившись в судорогах и, излив на меня потоки горячей жидкости. В зале поднялся невообразимый гвалт. Кто-то аплодировал, кто-то визжал, какой-то мужчина вопил не своим голосом: “Браво, браво!”. Я задернул штору и стащил Зару с себя,
- 39 -
сбросил на диван. Меня душила злоба и жгучий стыд заливал краской мой лицо.
- Что ты наделала?
Она удивленно посмотрела на меня своими ясными глазами и наивно улыбаясь спросила.
- А что?
- Да ведь ты опозорила меня на весь Кельн.
- Чем же я тебя опозорила? Наоборот, ты теперь будешь в почете. Ведь не каждый мужчина так смел, как ты.
В дверь постучались. Я поднял ее на ноги и приказал привести себя в порядок.
- Войдите.
В кабинет влетел красный от гнева бармен.
- Господа! Я прошу вас оставить бар.
- Что, вы уже закрываете? - наивно спросила она, грациозно поводя бедрами. Бармен смутился.
- Нет, но ты… то есть, вы… Ну, вы меня понимаете, - окончательно сбился бармен под острым взглядом моей подруги. Она ласково потрепала его по щеке и смеясь сказала:
- Мой мальчик, не нужно так волноваться. Я уверяю вас, что в высшей степени невежливо выгонять клиентов.
- Да, но…
- Никаких “но”. Садись с нами и выпей глоток вина.
Она схватила его за руку и потащила к столу.
- Рэм, поухаживай за хозяином.
Я еще не оправился от смущения и стоял, как столб по среди кабинета. Зара налила ему вина сунула в руку и, подхватив другой рукой, чокнулась с ним.
- За ваше здоровье. За процветание вашего бара, - с пафосом провозгласила она.
- Рэм, возьми рюмку, - скомандовала Зара. Бармен ощупывал фигуру Зары наглым, масляным взглядом, пытаясь заглянуть под вырез платья на груди. Вошел официант.
- Хозяин, - мрачно буркнул он, оглядывая нас с Зарой колючими глазами, - там в зале просит вас один господин.
Бармен спохватился и, извинившись вышел вслед за официантом, посоветовав нам уехать. Я взглянул на часы, было половина пятого. Еще полтора часа. Блаженно улыбаясь, Зара медленно раскачивала телом из стороны в сторону, напевая какую-то веселую песенку.
- Может быть, уедем?
- Ну, что ты, пупсик. Здесь так хорошо.
Снова вошел, не постучавшись официант:
- Вас просят уйти из бара, - с ледяным беспристрастием произнес он, выпучив глаза в пространство.
- Мы сейчас уходим, - сказал я и сунул ему в руку несколько купюр на сто марок. Лицо его моментально расплылось в подобострастии и он засуетился вокруг нас.
- Прикажите вызвать такси. Мадам, вы не забыли сумочку? - обратился он к Заре. Она мило улыбнулась и, прищурившись, выпалила ему в глаза:
- Будьте так любезны, подайте мне мои трусы. Они под стулом.
Я чуть не упал от неожиданности, а официант упал под скатерть и, вытащив с преданно собачьими глазами, подал их Заре, смерив ее восхищенным взглядом. Мы вышли на улицу. У подъезда бара нас ожидала толпа. Увидев Зару, мужчины стали ей аплодировать, некоторые целовали
- 40 -
ей руки, кто-то услужливо распахнул перед ней дверцу машины. Женщины с нескрываемым любопытством заглядывали ей в лицо. Я слышал, как кто-то сказал: “Что за прелесть! Одну ночь с такой и не надо жизни”. С места я рванул машину на полную скорость. Мы поехали по пустынным улицам и переулкам. Через 40-50 минут мы выскочили на загородную автостраду и я остановил машину.
- Ты что, сумасшедшая? - спросил я Зару.
- С чего ты взял?
- Ты видишь, чего ты устроила?
- Но это же успех! Фурор. Об этом будет говорить вся Германия. Не понимаю, - искренне призналась она.
- А, что с тобой говорить.
- Ну, котик, не сердись, - она желанно выгнула свой стан и открыла чудесные ноги, - поцелуй их. Мне это нравится.
- Не хочу.
Она засмеялась.
- Смотри, какие они красивые. А кожа нежная, как утреннее облако.
- Она выгнула ноги и скрестила их, положа одну на другую.
