Я могу еще понять позицию Русской православной церкви, которая очень долго вела себя достойно по отношению к прошлому, а потом вдруг начала без устали твердить о безбожной власти, преследовавшей священников. Просто РПЦ очень долго и честно помнила, как эта самая безбожная Советская власть обратилась к ней во время войны и как помогала ей в конце 80-х годов. Потому что во власти люди были совестливые, старались делать по-честному и, когда стало можно, почему бы и не помочь несправедливо угнетаемой церкви? Искали мощи святых, передавали помещения и так далее.
А те, кто сейчас точит зубы на Союз, забывает, что богоборчество 20-х годов было вызвано в очень большой степенью кадровой политикой самой РПЦ. Когда бездельников назначали священниками, и эти бездельники потом использовали рясу для сокрытия самых разнообразных пороков. Блок не для красного словца говорил о священнике, который «портил девок».
И сегодня очень странна позиция священников РПЦ, согласно которой православный человек не имеет права на социальный протест и на защиту своих прав — он, мол, может только молиться, а советскую историю нельзя считать русской.
Это ведь позиция даже не части государства — у нас в государстве много всего разумного. Это позиция наиболее косной части клептократии, которая забыла то, что было в Советском Союзе.
Почему мы должны помнить об этом? Потому что надо жить в мире со своим прошлым: никто не будет иметь будущего, пока он воюет со своим прошлым.
Мы своим прошлым контужены — мы должны его принять. Не простить: там есть вещи, которые нельзя прощать. Но понять и принять. Бессмысленно пытаться превращать себя в манкуртов, в Адольфов, не помнящих родства. Бессмысленно пытаться бесконечно возбуждать в себе подростковые комплексы против родителей и своих предков: затянувшиеся подростковые комплексы по отношению к родителям способны разрушить психику вполне взрослых людей, а затянувшиеся комплексы по отношению к нашему прошлому способны уничтожить наше настоящее и лишить нас будущего.
Поэтому написание честной истории нашей страны является сегодня главной политической задачей и моральным долгом. И я думаю, что мы это сделаем.
Е. ЧЕРНЫХ: — Настоящая история нужна обязательно.
М. ДЕЛЯГИН: — Ополчающийся на свое прошлое лишает себя будущего. Нам нужно осмыслить свое прошлое комплексно и честно, а не так, как это делают безумные и бездумные пропагандисты всех мастей.
14.12.2009
Космос: воплощенное мечтание страны
М. ДЕЛЯГИН: — 12 апреля, День космонавтики, — один из самых великих праздников нашего народа. Это действительно праздник всего нашего народа, ибо улыбка Гагарина озарила весь Советский Союз.
Е. ЧЕРНЫХ: — Да и весь мир.
М. ДЕЛЯГИН: — И весь мир, и продолжает озарять нашу страну до сих пор. И даже на Западе празднуют «ночь Юрия». Даже они это празднуют, не как именно наш, а как общечеловеческий праздник, как праздник всего человечества, который позволяет ему объединиться над разрывающими его границами…
А с другой стороны, в 2010 году на 12 апреля был назначен день траура по погибшему в авиакатастрофе руководству Польши. Хотя Россия пережила скорбь и боль, разделила ее с поляками накануне этого дня.
Е. ЧЕРНЫХ: — Это было шоком.
М. ДЕЛЯГИН: — Это было непониманием, недоумением, как такое возможно. Мы отвыкли от того, что такое случается с руководителями государств. ТВЦ и даже Первый канал отменили некоторые развлекательные передачи — вне всякого официального объявления о трауре люди, которые работают на телевидении, сами, автоматически среагировали на трагедию, и это очень правильно.
Е. ЧЕРНЫХ: — Не всегда так бывает.
М. ДЕЛЯГИН: — Да, к сожалению, отнюдь не всегда. Например, когда 76 человек погибло на Саяно-Шушенской ГЭС, в России траура никто не объявлял, а вот по поводу польского руководства траур был объявлен.
Но это вопрос к случаю с Саяно-Шушенской ГЭС. Тогда поступили неправильно, не объявив общероссийский траур по нашим погибшим людям.
А в 2010 году поступили правильно, хотя и очень странно, что траур назначили не на воскресенье, который де-факто оказался настоящим днем скорби, а на всенародный праздник — День космонавтики.
Если бы этот самолет разбился бы на территории Польши, это была бы принципиально другая ситуация. Но, раз они разбились на нашей территории, это не только польское, но и наше дело.
Скорее всего, катастрофа была вызвана не случайностью, а жаждой польских политиков красиво поучаствовать в телемарафоне по поводу Катыни, который шел в Польше.
Может быть, это было вызвано желанием руководства, которому подчиняются специалисты, в том числе вопреки своему опыту и здравому смыслу… В нашей стране из-за этого погибло очень большое количество людей, и не только на дорогах и в воздухе. Достаточно вспомнить, как погиб маршал Неделин. Великий человек, первый Главком РВСН, руководитель запуска первого спутника Земли… Но на испытаниях он поставил перед Р-16 стул, сел на него и приказал для ускорения подготовки к запуску вести работы без сливания топлива из испытываемой ракеты. Число жертв тогда было, по-моему, максимальным для всей истории мировой космонавтики…
Но, в любом случае, катастрофа произошла на нашей территории, и мы должны были проявить уважительность. Не важно, как относились к нам эти люди: если мы поддерживали с ними дипломатические отношения, если мы вели с ними нормальные переговоры, — значит, для нас это люди, даже если для них мы людьми не являемся. И в этом, с моей точки зрения, наше культурное преимущество перед многими другими культурами.
Скажу честно, я полез в русско-польский словарь и написал по-польски в своем блоге, что скорблю вместе со всем польским народом, по-польски. И получил очень четкую реакцию от многих поляков: вы — рабы и животные, вам никогда не будет известно чувство свободы… По сути, вы унтерменши, но, тем не менее, спасибо, что вы нам соболезнуете. Это очень глубокое впечатление на меня произвело.
Е. ЧЕРНЫХ: — Унтерменш — это недочеловек.
М. ДЕЛЯГИН: — Это гитлеровский термин. Но, когда говорят — причем в ответ на выражения соболезнования, — что мы люди свободные, а вам никогда чувства свободы не испытать, это примерно такое же отношение, какое было со стороны Гитлера.
Е. ЧЕРНЫХ: — Надо быть выше этого.
М. ДЕЛЯГИН: — Когда мы сталкиваемся с русофобией, в том числе в ее явных, животных проявлениях, нельзя становиться на одну доску с русофобами и вести себя так, как они.
