И ещё меня поразило, как дети вдруг осознали все, абсолютно все и молчали.
Лена. На «Волге» Лёша, Таня и я поехали домой. Пока ехали по Калужскому шоссе, все было тихо. А когда свернули на кольцевую, ехали уже все время мимо танков. Они заняли правую, самую крайнюю полосу и шли один за другим. Было неприятно видеть, как наши же ребята сидят на танках, такие весёлые, улыбающиеся. Мы думали: неужели они будут стрелять? Ведь свои же!..
Лёша. Колонна гигантская шла. Многие машины у них ломались, и они их дружно стаскивали на обочину. По Минскому шоссе доехали до гостиницы «Украина» — перекрыто. Стоят БТРы. Развернулись. Поехали через Шелепихинский мост. Но он тоже был перекрыт. Пришлось ехать через Мневники. В конце концов добрались до Белорусского вокзала, а там уже рядом — дом.
Лена. Когда ехали в районе Филей, возникло ощущение, что все это происходит во сне. Мы в таком напряжении мчимся, достаточно реально осознавая происшедшее. А вокруг люди спокойно идут в магазин. В этих районах на окраинах течёт обычная жизнь.
Лёша. Что на окраинах, если даже в центре у метро женщины спокойно покупали в лавках овощи, арбузы. Казалось, что ничего не происходит.
Лена. Это позже мы сообразили: они же ещё не видели танков, не знали, что на Москву надвигается. Мы приехали домой, зашли в квартиру. Женя Ланцов (сотрудник охраны — Б.Е.) уже был там. И он нам говорит: «Ребята, к окнам не подходите». От этого напряжение усилилось. Не подходить к окнам, не выходить на балкон…
Таня. Лёша в понедельник рвался пойти на работу. Валера у нас был в полёте. Я говорю: «Лёша, ты сейчас единственный у нас мужчина, неизвестно, как все сложится, ситуация такая напряжённая. Я тебя очень прошу, останься, никуда не ходи. Ну, представь, кому-то из женщин плохо станет, мало ли что». И он в понедельник не пошёл на работу, хотя там все его ребята собрались.
Лёша. Страшно было в ночь с понедельника на вторник, когда мы вообще ничего не понимали, а внизу (в комнате для охраны — Б.Е.), помню, ребята из охраны ночевали на полу, их было человек пять. Я по лестнице спускался покурить, они мне говорят: интересные дела, если они нас решат брать — у нас два автомата на пятерых.
Таня. В эту ночь мы не спали. У нас были включены телевизор, радио, мы слушали «Эхо Москвы», Би-би-си.
Ночью я звонила в Белый дом, мне говорили: все нормально, папа практически не спит, он непрерывно работает, настрой боевой. Но больше всего мы боялись за людей у Белого дома.
Лена. У нас во дворе все время стояла военная машина, похожая на хлебный фургон. Все эти дни. Самым тяжёлым для всех нас был вечер 20 августа, когда Станкевич объявил по радио: «Всем женщинам покинуть Белый дом». Вдруг Женя Ланцов заходит и говорит: «Ребята, лучше уехать. Собираем детей».
Таня. Я начала было звонить, выяснять, куда можно уехать. Но Александр Васильевич Коржаков нам сказал: оставайтесь дома. И мы остались.
Вот тут, кстати, у нас впервые вдруг заволновались дети, Боря с Машей. Они все время вели себя идеально, мы их не видели, не слышали, они не просили ни есть, ни пить. А тут Маша подходит и спрашивает: «Таня, а нас не арестуют?» Совершенно серьёзно.
Мы и не могли уехать, везде стояли пикеты по Садовому кольцу. Объявили комендантский час. Мы уложили детей спать в одежде. На всякий случай…
Лезвие бритвы
Как известно, 18 августа я находился в Алма-Ате. Это был важный официальный визит — подписывалось соглашение между Россией и Казахстаном. Визит закончился. Пора улетать. Назарбаев нас не отпускает, уговаривает остаться ещё на час.
После большого торжественного обеда — концерт казахской народной музыки, потом выступает хор, потом ещё хор, ещё… Потом танцевальные коллективы, звучат национальные инструменты, пляшут ярко одетые девушки. И, честно говоря, уже в глазах рябит от всего этого.
Вылет отложили на час. Потом ещё на час. У Нурсултана Абишевича восточное гостеприимство — не навязчивое, а мягкое, деликатное. Но хватка та же.
И вот тут я почувствовал неладное. Какой-то перебор, пережим.
Я в тот день ещё успел искупаться в горной речке. Меня клонило в сон. Перед глазами — сплошные хороводы. А внутри — неясная, безотчётная тревога.
Не думаю, что наша трехчасовая задержка с вылетом из Алма-Аты была случайной. Быть может, что-то прояснится в процессе над ГКЧП. Вот только одна деталь. Один из путчистов, находясь в «Матросской тишине», составил инструкцию своим «подельникам». В ней, в частности, говорится: «Необходимо воспроизвести в ходе следственного и судебного разбирательства… что в беседе с Горбачёвым предусматривался даже вариант, накануне принятия окончательного решения о введении ЧП, уничтожить 18 августа ночью самолёт в воздухе, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Ельциным из Казахстана…»
Когда я прочёл этот документ, отчётливо вспомнил то ощущение тревоги, непонятного холода в груди. Был ли в действительности такой план или это только фальшивка с целью обмануть следствие — узнать нам вряд ли удастся. Но сейчас, восстанавливая в памяти те дни, я ещё раз убеждаюсь — мы шли по краю пропасти.
Хроника событий
18 августа 1991 года
Уже в восемь утра маршал Язов провёл совещание с высшим военным руководством. Были указаны конкретные части, которые должны войти в Москву утром 19-го. Довольно значительная группа генералов за сутки знала о готовящемся перевороте, хотя и не была посвящена в его детали, в частности об аресте Горбачёва.
В одиннадцать утра Крючков сообщил своим заместителям и начальникам управлений КГБ, что в стране вводится чрезвычайное положение. Силами Третьего главного управления и Управления защиты конституционного строя началось формирование специальных групп для отправки в Прибалтику.
Седьмому управлению поручалось обследовать обстановку вокруг Архангельского, организовать постоянное наблюдение, держать рядом с моей дачей группу захвата.
Своему заместителю Лебедеву Крючков передал список лиц, за которыми надлежало установить слежку, чтобы арестовать их в случае необходимости.
В то же самое время Болдин, Шенин, Варенников вылетели в Форос, чтобы «уговорить» Горбачёва подписать указ о чрезвычайном положении и передаче власти ГКЧП «по состоянию здоровья».
В половине четвёртого в Министерстве обороны у Язова собрались три силовых министра: Язов, Крючков, Пуго (Пуго в этот день вернулся из Крыма, где был на отдыхе).
В семнадцать часов в воздух поднялись два военных вертолёта, чтобы лететь на Валдай — за Лукьяновым.
В восемнадцать все были в сборе, за исключением Янаева, который опоздал на тридцать — сорок минут и явился в Кремль навеселе, и Лукьянова, который уже звонил, что едет с аэродрома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
