Я отправился в город на автобусе и позвонил Рите в отель из уличной телефонной кабины. Ее не было в номере, и я пошел завтракать. Только со второй попытки мне удалось с ней связаться.
— Послушай, Рита, я могу к тебе приехать. Может, я смог бы тебе помочь?
Честно говоря, я слабо себе представлял, в чем конкретно могла состоять эта помощь.
— Нет, Эдди, пожалуйста, не приезжай! Я уже тебе объяснила почему. Ты ничего не сможешь сделать. Никто ничего не сможет сделать.
— Как он себя чувствует? — спросил я. — Что-нибудь изменилось с тех пор, как ты отправила письмо?
— Пока ничего нельзя сказать, Эдди. Нет еще полной уверенности… Доктор говорит, что настал критический момент. Через пару дней или начнется улучшение, или… И тогда я вернусь на ярмарку. Но не надо сюда приезжать, подожди меня там.
— Конечно, подожду. Но мне хотелось бы как-то помочь…
— Ты уже мне помогаешь. Но только нужно подождать. Я вернусь. Честное слово!
— Это будет замечательно! — сказал я.
— Раньше я ненавидела ярмарку, Эдди. Но теперь я вернусь, потому что ты там. У меня появились кое-какие мысли о нас обоих.
— У меня тоже.
— Да я не об этом говорю, дурачок! Хотя и об этом тоже. Это связано с деньгами. Честно заработанными деньгами.
— Хочу надеяться, что есть и такой способ зарабатывания денег. Так в чем же состоит твоя идея?
— Я тебе все расскажу, когда приеду. Сейчас не время. Ты меня любишь, Эдди?
— Самую чуточку.
— Вот и я тебя люблю самую чуточку. Только забудь про Эстеллу, а то я ей глаза выцарапаю!
— Я и близко к ней не подойду!
— Не болтай зря, Эдди! До скорого свидания!
— До встречи, Рита!
После нашего разговора у меня словно крылья выросли. Послав к черту автобус, я шикарно нанял такси и прибыл на нем на ярмарку.
Этой ночью, после закрытия балаганов, дядя Эм изменил своему обыкновению и не пошел играть в карты. Мы оказались наконец вдвоем в нашей палатке. Я присел на свою кушетку, а он — на свою.
Меня просто распирало от счастья: нечего было и думать о том, чтобы заняться чем-нибудь. Сначала мне захотелось музыки, но лень было вставать и браться за тромбон. В последнее время я часто ходил к Кэри, и мне было совестно опять его беспокоить, чтобы послушать пластинки.
— Что-то давно не слышно твоего тромбона, малыш, — сказал дядя Эм. — Ты совсем его забросил.
— Может быть, я опять начну упражняться, но, наверное, завтра.
— А что ты будешь делать сегодня?
— Не знаю. Скорее всего, ничего.
— Ты хочешь спать?
— Нет.
— Малыш, ты действительно так втюрился в эту блондинку? Совсем готов?
— Думаю, что да.
— А она тоже без ума от тебя?
— Ее прельстило мое невиданное богатство.
Дядя Эм улыбнулся. Потом он поинтересовался:
— А когда она вернется?
Я ему рассказал о нашем телефонном разговоре.
— Мне кажется, что вы оба помешались, — заметил он.
— А разве это плохо? — спросил я.
— Такова жизнь, малыш, — значительно промолвил дядя Эм. — Я не стану давать тебе какие бы то ни было советы. Никаких проповедей — это не в моих правилах.
— Чем бы я ни решил заняться?
— Эд, если бы ты решил заняться взломом квартир, я купил бы тебе фомку. Это твоя жизнь. Ну а как насчет сегодняшнего вечера? Ты уже проголодался?
— Похоже, что да.
— Тогда одевайся! Поедем в город! Давненько я не ужинал в хорошем ресторане с шоу. Хотелось бы поглядеть, так ли это забавно, как раньше. Ну так как?
— Конечно, поедем!
— О господи, малыш, что с тобой происходит? — воскликнул дядя Эм.
Вскоре мы уже сидели в ночном клубе, если можно было так назвать это заведение. Оно находилось как раз у въезда в Форт Вэйн. Там было совсем неплохо. Зал утопал в табачном дыму, а оркестр играл так громко, что заглушал даже мысли. Мы было попытались переговариваться в этом грохоте, но это оказалось почти невозможно.
— Ничего со мной не происходит, — орал я через стол. — Все в полном порядке!
— Расскажи кому-нибудь другому! — прокричал в ответ дядя Эм. — Столик в этом вертепе стоит три доллара, а у тебя такой вид, будто ты скучаешь за десять центов в час. Нас надули, это ясно!
Я бросил взгляд на маленькую переполненную танцплощадку и предложил дяде Эму:
— Может, потанцуем?
— Нет, танцевать мы не будем, — ответил он. — Сейчас начнется шоу. У них уже все готово. И хватит рыдать в стакан, там хорошее пиво!
— Пиво, может, и хорошее, но мне оно не нравится. Ты знаешь, какой у него вкус?
Он сказал, что ему это не интересно, но я все-таки сообщил, что у этого пива вкус помоев. Он ответил, что надо же чем-то прополоскать рот. И тогда я отхлебнул еще глоток, чтобы доставить ему удовольствие.
Тем временем началось шоу. Оно было именно таким, как я и ожидал. Конферансье был одет весьма экстравагантно. Только представители этой профессии могут позволить себе такие вычурные костюмы. Он рассказывал сальности, на которые публика, бог весть почему, отвечала бурными аплодисментами. То, что он говорил, было совсем не смешно. Потом выступила певица с песней в стаде блюз, потом фокусник, который был гораздо хуже Ли Кэри. А затем чечеточник и, наконец, номер стриптиза.
Я делал вид, что меня интересует представление, потому что мне не хотелось, чтобы дядя Эм волновался. Когда публика вернулась на танцплощадку после представления, он потребовал счет. Счет составил девять с половиной долларов: мы съели по сандвичу, я выпил один стакан пива, а дядя Эм — два.
Он увидел, что цифра меня весьма удивила, подмигнул и рассмеялся.
— А ты думал, малыш, что наша ярмарка — это воровской притон. Нам, простофилям, у них учиться нужно! Вот где сидят настоящие обиралы!
Он расплатился по счету, и мы вышли. Перед дверью клуба стояло такси. Мы влезли в машину, и дядя Эм спросил:
— Где-нибудь поблизости есть рулетка?
Шофер сдвинул кепку на затылок и недоверчиво на нас посмотрел.
— Не беспокойтесь, мы с ярмарки, — сказал дядя Эм.
— Ну, тогда я отвезу вас в клуб Сиксти. — И машина тронулась с места.
— Расслабься, Эд, — приговаривал дядя Эм, пока мы ехали в этот клуб. — Это наверняка где-то на другом конце города. Куда бы тебя ни вез шофер такси, это место всегда находится на другом конце города. Даже если поблизости есть игорный клуб, он все равно отвезет нас в клуб Сиксти.
— Ну и дела! — Я никак не мог отделаться от впечатлений, полученных от счета за ужин. — Интересно, где это люди берут столько денег, чтобы вот так швыряться ими.
Дядя Эм пожал плечами:
— Занимаются каждый своими делишками. Но что такое деньги? Бывают, правда, случаи, когда долларовая бумажка выглядит больше, чем ковер. Но если у человека завелись деньги и у него нет с ними проблем, то он может спокойно их швырять.
— Но ведь нужно копить на старость, — заметил я.
— Если ты уже сейчас об этом думаешь, то можешь не беспокоиться, тебе это не удастся. К старости ты будешь гол как сокол. Как тебе понравилась танцовщица стриптиза?
— Недурна. — Я не стал ему говорить, что все время думал о Рите, пока смотрел номер.
Он прыснул со смеху:
— Наконец-то ты проявил энтузиазм! Но скажи все-таки, какой камень лежит у тебя на душе?
В его голосе сквозила легкая насмешка, но я понимал, что он видит меня насквозь. Я вел себя как полный идиот. Зачем мне было изображать из себя разочарованного пижона? Только потому, что Рита еще не вернулась? Но ведь мне повезло в тысячу раз больше, чем я смел надеяться. Она вернется!
— Мне кажется, что я веду себя как дурак, — признался я.
Чтобы поддержать разговор, мне надо было нащупать интересную для нас обоих тему. И тогда я спросил:
— А что слышно о капитане Вейсе? Он еще не бросил свои поиски?
— Он скоро приедет сюда. Держу пари, что мы с ним увидимся уже завтра.
— А почему завтра?
— Из-за Сьюзи.
— А какое отношение имеет к убийству утонувшая обезьяна?
Дядя Эм пожал плечами:
— Может, и никакого. Но не думай, что полицейские из Форт Вэйна не приглядывают за ярмаркой. Наверняка они поддерживают тесную связь с парнями из Эвансвилля, то есть с капитаном Вейсом. И уж конечно, капитан успел собрать сведения об убитом карлике — вот только я забыл, как его звали?
— Лон Стаффолд.
— Теперь вспомнил. Хотел бы я иметь твою память на мелочи. Во всяком случае, совершенно ясно, что Вейс не раскопал еще ничего серьезного — иначе он давно бы снова сюда заявился под звуки фанфар. А ты-то открыл глаза и уши?
— Что-то я тебя не понимаю.
— Ведь Вейс просил тебя об этом. У тебя есть что ему сообщить?
— Нет.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Почему у тебя такой кислый вид?
— Не нравится мне все это. Мне очень хотелось бы, чтобы он не ловил здесь блох. Все это начинает попахивать доносами и прочими полицейскими штучками.
