А может, стоило Люду взять с собой. Нет! Начала бы советы разные давать, комментарии отпускать. А вдруг Толя мне очень понравится, а она отобьет! Нет, и в коем случае. Сама приму решение. Вот познакомимся, повстречаемся, а потом и Люде покажу.
А что мы сегодня будем делать? День большой. Жалко дождик моросит. Придется посидеть где – то в кафе. Денег мало. Ну, Толя мужчина – угостит чашечкой кофе. А потом пройдемся по городу. Давно не была на Приморском бульваре. Говорят там все изменилось. Красиво стало. Будем идти и разговаривать. Долго – долго. Я буду слушать – слушать. А потом расскажу о себе. О своем детстве, о папе, о маме. О хороших людях, которые меня окружают. О том, как хорошо у нас весной. Почки набрякают, листочки распускаются, в воздухе запах сирени. Синички поют – Весна-Весна-Весна. И хочется петь и идти, идти, идти. Просто так – в никуда. Дышать весной.
А потом пойдем в кино. Или даже в оперный театр. И будем слушать «Орфея и Эвридику». В антракте купим мороженое. В шоколаде, с орешками. У нас никогда такое не продают. Везде будет свет, зеркала, свисающие люстры. Вокруг нас будут ходить элегантные мужчины и нарядные женщины в красивых платьях. В красивых платьях. Нет, в оперный театр мы не пойдем. У меня нет красивого платья!
Пойдем в кино! Будем смотреть фильм о любви. Большой и прекрасной. Длиной на всю жизнь. Где мир добра и большого – большого счастья. Такой, какой и у нас с Анатолием будет.
– Девушка, вы что выходить не собираетесь! Уже приехали. Привоз! Проснитесь!
– Ах, да. Извините. Я сейчас.
IVПоезд начал замедлять ход. Вокруг засуетились. Анатолий выглянул в окно.
– Подъезжаем, – мелькнуло в голове, – хоть бы цветы не примяли в этой суматохе.
Анатолий снял букет с полки. Положил его на колени и, не вставая со скамейки, стал терпеливо ждать, когда пассажиры наконец-то определятся в узком проходе между сиденьями со своими сумками и мешками.
– Пусть выйдут все, – решил он для себя, – торопиться некуда. Наоборот, глядишь, когда вся эта толпа попрет на выход, и не узнаешь Таису.
Таиса. Почему не Галя, Ира или Наташа? Так всех называют в селах и небольших поселках. Наверно родители Таи тоже учителями были. Или, по крайней мере, знакомы с историей. Таис Афинская! А может просто любили читать книги. Наверно. Иначе Таиса не стала бы учительницей.
Как то оно сейчас будет. Никогда так не волновался. И назад бы, да нет пути – понравилась она мне. Нужно было взять с собой Сергея. Поддержал бы. Совет дал. Хотя нет. Зачем мне его советы. Или не дай бог, я в ее глазах выглядел бы хуже Сергея. Ну в смысле внешности. Нет, все правильно! Решение приму я. И Таиса!
– Пожалуй, пора, – подумал Анатолий и решительно направился к выходу. У выхода опять остановился.
Робкое солнышко выглянуло из-за тучки. Блестели маленькие лужицы в небольших ямках на асфальте перрона. Из вагонов почти все вышли.
Пора!
Эх, как тяжелы эти сто метров до вокзала. И пролететь бы это расстояние вмиг, чтоб все враз бы и закончилось. Чтоб сразу стать перед ней, лицом к лицу. И не думать ни о чем. Положиться на судьбу. Что будет, то и будет. От нее – судьбы, не уйдешь. Она нам предопределена. И что должно случиться, от того не уйдешь. А может она предназначена мне судьбой? И поэтому я до сих пор не женат!
– Ноги! Ноги! Посторонись!
Это носильщик с тележкой. Не испачкал бы. Надо перейти ближе к краю платформы. Скорей бы вокзал.
Но идти быстро не хотелось. Да и нельзя было. Вся платформа была заставлена сумками, ящиками, тележками. Вышедшие пассажиры с трудом пробирались между ними. Из – за скученности, впереди было видно только спины, заменяющие одна – другую.
Вход в вокзал возник неожиданно. Толпа людей, что вышла с электрички, повернула вправо, и сразу показались входные двери.
Анатолий остановился. Осмотрелся вокруг.
Пусто! Никого! Никого у входа, среди женщин, и девушек, хоть как – то напоминающих Таю. Не приехала! Передумала! Опоздать не могла – ее автобус на час раньше прибывает. Что тут идти от Привоза. Или, может, опоздала? Будильник не прозвенел, опоздала на автобус, автобус поломался в пути. Ведь всякое бывает. Или все – таки передумала. Наверно передумала. Да и понять ее можно. Какой – то мужчина по переписке. Может аферист, может бомж с высшим образованием, или пропойца. Да мало ли кто мог писать ей. Она девушка молодая, красивая. Уедет со своего села, где и парней достойных нет, и сразу найдет свою пару. Ну и правильно! А он больше не будет никого искать. Зачем? Наверно ему так и суждено остаться одному. Заведет себе собаку. Будет за ней ухаживать, кормить, на прогулку выводить. И долгими вечерами лежа вместе на широкой кровати в теплой квартире каждого согреет мысль, что у него преданный друг.
– Анатолий, это Вы?
Сзади раздался тоненький голосок.
– Какой Анатолий. Кто вы? – промелькнуло в голове.
Он повернулся и непонимающим взглядом уперся в фигурку совсем молодой девушки в плащевой курточке с сумочкой в руке.
– Вы Анатолий! – полуутвердительно, полувопросительно произнесла девушка.
И только тут до него дошло, что это ОНА! Она – его Тая! Она его уже второй раз окликает, ан он стоит как чурбан, весь поглощенный своими никому не нужными мыслями, и не окликается.
– Я Анатолий, да. А вы… Тая?
– Да.
– Женщина – ну какая же ты женщина, промелькнуло в голове. Девчушка. Так бы и писала в письме. И я бы с тобой и не переписывался. Тебе б молодого красивого парня, чтоб носил тебя на руках, читал стихи о любви, песни пел с тобой и кучей ваших маленьких детей. А ты… связалась с каким-то Анатолием. Со стариком. Ну может подержанным мужчиной. Эх! Не судьба.
Все это мгновенно пронеслось. А дальше неловкость и чувство вины, за то, что задурманил девчушке голову, парализовали его, лишили дара речи.
– Я Тая!
– Вы писали мне. Я приехала.
– Почему Вы молчите.
– Извините! Я не ожидал. То есть я вас ждал, и хотел, чтобы вы приехали. Но я думал… А вы такая молодая… и красивая.
Она покраснела и опустила глаза.
– Это вам!
– Ой, спасибо. Мне никогда не дарили роз. Это поздние розы, да? У меня мама их раньше выращивала, а папа утром срезал цветок и ставил в вазочку на моем столе. Сейчас папы нет, а мама розы не выращивает, болеет.
Он старался поймать ее взгляд, чтобы найти подтверждение своим нерадостным мыслям. А она то краснела, то бледнела. Быстро смотрела ему в лицо и сразу отводила глаза.
– Ну он совсем не старый. Ну не высокий и морщины на лице. Немного сутулый. Вид немного усталый. Волосы почти седые. Но у него такое доброе лицо и светлая улыбка. Он письма писал такие добрые. Он хороший человек. И цветы – такие красивые. Букет поздних роз.
Они так и стояли у входа в вокзал, переминаясь с ноги на ногу. Немного говорила она, не смея заглянуть ему в глаза. Немного говорил он, стараясь поймать ее взгляд. И каждый старался принять решение. Свое судьбоносное решение. И каждый боялся ошибиться. Время шло, подошла новая электричка и толпа входящих – выходящих пассажиров оттеснила их к колонне с часами. А они все не могли решиться. На что – то важное для каждого. На всю жизнь.
V
– Анатолий! А, давайте пойдем в кафе, выпьем чашечку кофе. А потом пойдем на Приморский бульвар. Я там давно не была. А потом в кино и в оперный театр.
Новый год с гусем
Больше других, я помню свой Новый год с гусем.
А все началось с того, что поздней осенью к нам пришел дядя Боря и рассказал папе за место в горкоме партии. Но для этого нужно было записаться в коммунисты.
Наш папа был так себе, хороший парикмахер. Но туда где он сидел не шли люди и мама кричала на него, что картошка застряет у нее в горле.
Так на следующее утро наш папа пошел с мамой, дядей Борей, дядей Ароном и записались в кандидаты.
Что тут стало даже нельзя написать. Наши к нам перестали ходить. Дедушка Лазарь сказал, что папа и мама уже не первые люди от Адама и Евы, а я – Гена, старший брат Миша и меньший Сема – висим на волоске.
Но папа получил первые хорошие деньги и решил всех помирить.
Под наш новый Новый Год он купил большого жирного гуся, позвал дядю Борю, тетю Розу, тетю Раю с дядей Ароном и дедушку Лазаря. Нас детей тоже посадили к столу. Но тетя Роза посмотрела на гуся, потом на нас и сказала, что детям нельзя слушать взрослые разговоры.
Тогда мама отвела нас на кухню, дала много жареных семечек, сказала:
– Ешьте, а то гости испугаются ваших маршей. Вас потом позовут.
А гости стали себе наливать. Пили за старый год, за дядю Борю, бабушку Бетю и всех хороших людей.
Потом на улице пошел шум и дядя Боря сказал всем выйти на балкон. Когда гости вышли Мишка сунул мне в руки моего любимого слоника и послал поменять на гуся. Сказал что сделаем гостям шутку. Но когда я принес его, стал отрывать у него лапки и крылышки и середку, а нам с Семой оставил шейку и шкурки.
