Выдохнув, я наклонился и сомкнул пальцы на рукояти кинжала. Сжал его в ладони и ощутил побежавшие по руке острые уколы. Жертвенное оружие завибрировало, вставленный в рукоять камень ярко вспыхнул и ритмично замерцал. У меня в ушах появилось неприятное шипение, плавно перешедшее в глухой бормочущий звук. По кромке костяного лезвия поползла изморозь…
Пару секунд я вглядывался в глубину светящегося камня, а затем другой рукой ухватил его за острие и одним резким движением сломал неожиданно прочную кость, разламывая Близнеца пополам. Не случилось ничего — ни вспышки, ни сияния, меня не пронзила боль. Кинжал просто сломался с коротким жалобным хрустом. Впрочем, тут я ошибся — кое-что все же произошло. Едва я переломил кинжал, как неумолчный визг Аллариссы мгновенно затих, как отрезанный.
Я крутнулся на месте и, резко взмахнув руками, метнул куски кости в море, целясь в разные стороны, чтобы обломки разлетелись как можно дальше друг от друга. Я даже не услышал плеска — разбитый Младший Близнец канул в Ядовитое море совершенно бесшумно. Может, это и не проточная вода, но уж точно не стоячая, как в болоте.
С железным лязгом отряхнув перчатки от мелкой костяной пыли, я ухватился за рукоять топора, завязшего в черепе так и оставшегося незнакомцем трупа, и спокойно зашагал к кораблю, откуда уже доносились призывные крики моего отряда. Мне в спину смотрело как минимум несколько десятков глаз сбежавшихся на шум людей, доносились приглушенные возгласы и вопросы, резко прибавилось света от зажженных факелов и масляных ламп, но никто не сделал даже крохотного шага вперед. Все уже успели рассмотреть мою внешность — страшная ледяная тварь с веером щупалец над головой и плечами, закованная в уродливые шипастые доспехи и черный рваный плащ, гулко хлопающий от порывов ночного ветра. Все без исключения хотят жить… Странно лишь то, что они не побежали прочь с криками ужаса.
Взбежав по трапу, я открыл было рот, чтобы разразиться злобным ревом, но тут же заткнулся и ухватился за кромку борта — корабль ощутимо покачнулся, а тонкая полоса воды между нами и причалом, начала увеличиваться с каждым мигом. Мы тронулись с места и уходили прочь от столь нерадушного берега.
Словно очнувшись от спячки, стоявшие на берегу люди всколыхнулись в едином порыве и в нас полетели комья смерзшейся грязи и камни, подкрепляемые яростными воплями и ругательствами. Несколько камней глухо застучали по борту и палубе. Крутящийся в воздухе зажженный факел не долетел всего на локоть и с противным шипением плюхнулся в воду. А это уже опасней — только пожара на корабле мне и не хватало для полного счастья.
Коротко свистнуло, и приготовившийся к следующему броску факелометатель — приземистый мужик с короткой бородой, с криком боли рухнул на землю, ухватившись за простреленное бедро. Остальные осмелевшие было кидальщики проворно отскочили назад.
— Это их немного охладит, — буркнул стоящий рядом со мной Ларни, опуская лук. — Хорошо еще, что у них только грязь и камни под рукой. Были бы арбалеты, огребли бы по полной.
— И не говори, — согласно кивнул я, глядя на медленно удаляющийся берег.
Там, где-то в городе, вместе с магом Целителем, остались почти все мои надежды на излечение от своей ледяной хворобы. Проклятое невезение… и проклятый трактирщик Жирный Пит со своим излишне длинным языком.
— Друг Корис! Зачем голова?! — подскочивший Тикса с жадным любопытством заглянул мне в глаза. — А?!
— Какая еще голова? — оторвался я от своих грустных мыслей.
— Эта голова! — гном ткнул пальцем куда-то вниз.
Опустив взгляд, я с тупым удивлением уставился на искаженное в мертвом оскале лицо. Отрубленная мною голова так и осталась висеть насаженной на лезвие топора Рикара, и я прихватил ее с собой на корабль.
Выругавшись, я ногой сбил голову с лезвия, ухватился за слипшиеся от крови волосы и хорошенько размахнувшись, отправил ее в сторону берега. Раздавшийся с набережной слитный вопль ужаса подтвердил, что ужасный метательный снаряд достиг цели. Больше с берега в нашу сторону ничего не кидали.
Под плеск волн наш небольшой корабль уходил прочь от Коски, направляясь в открытое море.
Отступление третьеГнилостный след проклятого артефакта Тариса причудливо петлял по улицам Коски, словно его носитель окончательно сошел с ума или заблудился. Едущий во главе отряда седовласый священник неотрывно шел по следу, и за все время отец Флатис остановился лишь трижды.
Первый раз на самой окраине города, когда из маленькой скособоченной лачуги донеслась вонь некромантии — там они обнаружили перекрученного в посмертной судороге мужчину, больше похожего на обтянутый кожей скелет, с почерневшей, будто обугленной кожей и с чудовищной раной в груди. В дальнем углу комнаты на боку лежала женщина, прижимая к груди дитя. Оба были мертвы. Кинжал сменил носителя на более свежего человека. Женщина и ребенок погибли, а глава небольшой семьи стал следующим носителем Младшего Близнеца, сменив предыдущего, утратившего силы и потерявшего человеческий облик.
Второй раз отец Флатис надолго замер рядом с вовсю полыхающим двухэтажным домом, рядом с которым метались люди, швыряя в огонь снег, песок и выливая бессчётное количество ведер с водой. Дом спасти уже не пытались, старались лишь не дать огню перекинуться на соседние дома и охватить пожаром весь город. Но получалось не очень — огонь по-прежнему вздымался до небес, огромной чадящей свечой освещая половину города. Но священник с фанатично пылающими синими глазами смотрел не на пожар. Прикрыв глаза, он, словно гончая, принюхивался к наполненному дымом воздуху и медленно крутил головой по сторонам.
— Кинжал был здесь? — нетерпеливо спросил отец Морвикус, не выдержав молчаливого ожидания. — Или он там, внутри горящего здания?
— Нет, — качнул головой седоволосый священник. — Носитель кинжала был здесь, ненадолго задержался и пошел дальше. Но помимо него, здесь был кто-то еще… Кто-то не менее темный…
— Здесь было еще одно порождение Темного? Некромант?
— Возможно… Но оставленный им след необычен. Нечто холодное и мрачное. И оставленная этой богопротивной тварью аура очень сильна. Словно он или она провела здесь большую часть дня и ночи.
— Почему вспыхнул пожар? — этот вопрос отец Флатис задал пробегающему мимо мужчине с пустой бадьей в руках, бесцеремонно ухватив того за плечо и остановив.
— Поджог! Поджог, святой отец! — заходясь в нервной дрожи, возбужденно зачастил мужчина. — Сам Темный со своей челядью побывал в этом трактире в гостях! А потом подпалил его своим огненным дыханием в отместку Жирному Питу, что донес на него страже и нашему приходскому священнику! Так люди говорят! Ужасти-то какие, святой отец!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
