Торм проглотил колючий комок, выросший в горле, и оглядел беззаботно жующего лапшу Славика. С его товарищем все было в порядке. От сердца немного отлегло - пришла мысль, что, возможно, натренированное десятилетиями тело и при полной "отключке" сматывало нити осторожно, со всех по чуть-чуть.
- А где другие? - спросил Торм.
Славик вздохнул и поставил лапшу на окно.
- С Лысым все в порядке. А Вася... он умер.
Торм не своим голосом спросил:
- Как?
- Глупо, вот как, - Славик явно был раздосадован, - его и задело-то совсем не сильно. Не ранение, а срамота одна - зад прострелили. Я его к племяннице своей определил. Он хоть и не наших кровей, но мужик был что надо, а ей уже давно замуж пора. Думал, на почве перевязок они и сойдутся. А когда Васек подлечился, они с Лысым напились и в соседнюю деревню на мотоцикле рванули - за добавкой. Губит вас, русских, водка! И ведь знаете же, что это так, а толку... В общем, перевернулись они. Лысому хоть бы хны, а Васек шею свернул - никакая колдунья не поможет.
- А меня навещать заходил?
- Нет, - покачал курчавой шевелюрой Цыган. - Старуха никого ближе, чем на пять метров, никого к вагончику не подпускала. Я, вот, только второй день как прихожу.
Торм вздохнул посвободнее. Ближе пяти метров... - это многое проясняло.
- Мне надо поговорить с ней, - сказал он.
...Дальнозоркие глаза женщины - черные угольки, подернутые пеплом времени, смотрели на него чуть насмешливо.
- Сразу догадалась? - спросил Торм, - с интересом разглядывая ауру матери. Она была не из их числа - вместо тугого серого кокона под украденными нитями судьбы перед ним сияла колонна чистого голубого света. Не очень яркая, но спокойная.
- Как не догадаться было, - ответила старуха, - я вашего брата за версту чую.
- Чего же умирать не бросила?
- Ты мальчику нашему помог, и тех двоих, небось, тоже спас - я же понимаю, что такой старый вампир, как ты, просто так пулю в пузо схлопотать не может. Или ошиблась?
- Не ошиблась, - Торм поморщился, ему не нравилось слово "вампир", пусть оно хоть три тысячи раз отражало его сущность.
- Судя по тому, что Слава рассказал, у тебя и выхода-то не было - раз уж в кузов залез. Убей они шофера, кто бы машину вел? Но зачем ты вообще им помогать стал? Ушел бы спокойно, выпил бы десяток-другой рабов, а то и охранников, да и дело с концом. Они бы после такой подпитки в тебя и из пушки в упор не попали.
После этих слов Торм приподнялся на кровати и заглянул в глаза знахарке.
- Я не из тех, кого ты зовешь вампирами. Мы называем себя цивильными трансами, и хоть внешне не отличаемся от "дикарей", разница есть. Я не убил бы никого там, скорее умер сам.
Эта маленькая речь утомила Торма, и он снова опустился на подушку. Мать молчала, о чем-то задумавшись. Торм мог бы оглядеть ее в ментальном поле и определить, какого рода мысли одолевали эту седую голову. Но он уважал старуху, и не стал этого делать.
Знахарка встала, пошла к двери, с порога уронила:
- Пока отдыхай, я пришлю Славку с едою.
- Постой, - Торм понял, что так и не спросил главного, - как ты меня вылечила? Рана ведь была в живот, без чужих линий мне бы не выкарабкаться.
- Так и есть, - отозвалась старуха, - никого к тебе не подпускала, свое отдавала. Так что долг за ребят вернула. Считай, в расчете.
Глава 12.
Сван.
- Яйца на затылки ложили?
- Что!?
- Ложили, спрашиваю?
Мы переглянулись и покачали головами:
- Нет, - сказал Мей.
- И даже не клали, - сумничал я, чувствуя, что на лицо наползает ехидная ухмылочка - идея друга сходить к бабке с самого начала вызывала у меня сомнения.
- Значит, не очень-то в магию верите, - резюмировала "бабка", - и ко мне, стало быть, пришли, потому что других вариантов не осталось. В церкви были? Не помогли вам там?
- Не помогли, - в глазах у Мея все сильнее разгорался огонек любопытства. Да уж, в наблюдательности и умении делать правильные выводы нашей ведунье не откажешь.
Кстати, несмотря на словечко "бабка", которым Мей охарактеризовал ее, наша хозяйка была еще отнюдь не старухой - дамой лет сорока-пяти, фигуристой, ухоженной, с черным лаком на ногтях и маленькими крестиками из страз поверх лака. Одета в темно-синее открытое платье, а поверх него кружевной платок - черный же, но с мелкими легкомысленными цветочками. Ноги в домашних тапочках, а на голове модная стрижка. Губы накрашены, глаза таинственно подведены, но без перебора с косметикой. Духами какими-то пахнет - приятными, черт побери, даже под ложечкой сладко сжимается. Ощущение было, что перед нашим визитом она как раз собиралась поехать в модный клуб или к любовнику, да вот - отвлекли.
Тамара - так звали прорицательницу, разглядывала нас серьезно, но непонятно было на предмет чего - искала своим третьим глазом причины, которые привели к ней, или просто высчитывала, сколько денег можно содрать. Наконец ведунья поправила платок на веснушчатой груди - Мей на нее довольно откровенно пялился - и тяжело вздохнула.
- Правильно, что не помогли. У них профиль другой, они благодать распределяют. А если где нечистый постарался, то это к нам. Ну, есть еще экзорсисты, конечно. Но это не ваш случай. Сами крещеные? Да вижу, вижу, что крещенные. Иначе и разговаривать бы не стала.
Тамара откинулась в кресле со спинкой из черного, как эбонит, дерева, положила руки на стол и закрыла глаза. Вопреки ожиданиям, на круглой поверхности стола я не увидел ни кинжалов, ни черных свечей, ни магического шара, ни прочей колдовской белиберды. Только чистая белая скатерть из настоящего льна, вышитого по бокам голубыми ласточками. Веселыми такими, жизнеутверждающими. И вообще гостиная в этой просторной, с минимумом мебели квартире была очень светлой. День клонился к вечеру, но через высокие полукруглые окна с витражами в верхней части лилось так много солнечного сиянья, будто сейчас стояло ясное морозное утро. А ведь когда мы входили сюда, небо затянуло в тучи, как в форму офицера СС. Из столовой, проход в которую был виден с моего места, пахло лавандой и свежей выпечкой одновременно. По бокам у стен стояли шкаф, секретер, пара диванчиков с подлокотниками - все из настоящего, старого дерева. Настолько солидное, что рука невольно тянулась ощупать гладкую, полированную поверхность - такие вещи в новомодных салонах стоят немыслимых денег. Иконостас с Божьей Матерью и Младенцем, святым Николаем-Чудотворцем, исцелителем Пантелеймоном занимал один из углов напротив окон. В другом - примета времени, музыкальный центр. Большие и маленькие колонки разбросаны по стенам, а проводов не видно - под обоями, должно быть. В центре комнаты большой светло-зеленый ковер с глубоким ворсом и стол, за которым мы втроем и сидели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
