— У меня есть деньги.
— Да что ты, красотка? В лифчике?
— Нет, в банке. Я шла покупать квартиру. Деньги заказала. Сумма очень большая. Поверьте мне. Вряд ли вам заплатили больше.
Один из мужиков посмотрел на меня очень внимательно. А молодой опять рассмеялся.
— Ну уж нет. Когда я еще с такой цацей развлекусь.
И вот тут я похолодела от ужаса. Они что? Собираются меня насиловать? Господи-боже мой. Слезы тут же встали в глазах, и я опять начала лепетать про деньги, про квартиру. Про мужа, который места живого на них не оставит, если что-то случится с ребенком. Не знаю, реагировали ли они как-то на мои слова, но я все говорила и говорила, чувствуя, что живот время от времени скручивает уже знакомой болью.
— Пожалуйста… — когда машина резко затормозила, я уже шептала. Мы въехали во двор частного дома. Первым из машины вышел водитель и отправился закрывать забор, а потом вывалились мужчины из салона и тот, который самый молодой, грубо подхватил меня за руку.
— Меньше трепать надо было языком своим, — грубо произнес он и больно сжал меня за ягодицу.
— Да что ты… как ты… — А потом до меня дошли его слова… — О чем ты?
Последним, кто так говорил, был Востров, но он же не мог…
— Нам час назад заказ поступил — хорошенько потрепать тебя, чтобы ноги еще долго вместе сводить не смогла, а мысли трепать языком у тебя больше не появлялось. А если не поймешь, то на корм свиньям пойдешь, поняла? — последнее слово он прокричал мне на ухо и тут же облизал мою щеку, мерзко обслюнявив.
Меня же в первый раз за всю беременность вырвало.
— Фу, дура. — Мужчина тут же меня оттолкнул и, громко матерясь, побежал в сторону. Наверное, мыться и переодеваться. Черт его знает куда, мне было настолько плохо, что я с трудом заставляла себя думать о том, что здесь не одна и мне необходимо быть начеку.
Остальные громко заржали, и тот, которому сразу не понравилась моя беременность, серьезно произнес:
— Я же говорил, проблемы будут. Надо ее по-быстрому того — и вопросов к нам больше не будет.
Если до этих слов тошнота начала отступать, то стоило мне только услышать явный намек на мое убийство, как меня затошнило еще сильнее.
Когда уже рвать было нечем, я все же разогнулась: напротив меня осталось всего двое мужчин — тот самый в возрасте, что предлагал меня убить, и тот, что был за рулем, его я узнала по желтой кепке. Он протянул мне бутылку с водой.
— На, умойся, — хмуро сказал он, внимательно меня разглядывая. Так, словно пытался найти у меня третий глаз.
Я протянула руку за бутылкой, но он махнул, указывая мне на то, чтобы я подставила ладони. Ладно. Хорошо. Надеюсь, вода не с отравой.
— Что ты с ней нянчишься? Алик сказал, что дядя из Москвы очень серьезный, потому надо сделать все в лучшем виде, — это был опять тот, что в возрасте.
— Но он же вам больше не заплатит, — умывшись, затараторила я. — Вы, наверное, не понимаете, но у меня есть очень большие деньги. Я должна была покупать квартиру…
— А что нам помешает отвезти тебя в банк, а потом прикопать? — мерзко ухмыльнулся тот, пока мужчина в кепке все еще внимательно рассматривал меня. В этот момент послышались шаги позади меня, я обернулась и почувствовала, как от отвращения начала покрываться испариной. Вернулся самый молодой. Он вышел в одних лишь шортах, его плечи и грудь были усеяны каплями воды, а меня опять начало тошнить.
— Я первый, Артур. Нефиг на нее так смотреть.
— Заткнись и пошел отсюда, — гаркнул тот, кто в кепке.
— Да как ты…
— Сын, уходи, — добавил тот, что постарше, и я округлила глаза. Ничего себе, он что, в пятнадцать его появлению на свет поспособствовал?
Молодой недовольно ругнулся, глянул на меня зло исподлобья, но послушался своего родителя и ушел.
— Арт, ты хочешь ее деньги? — задумчиво протянул тот самый родитель, словно меня здесь вовсе не было. И решали они сейчас не мою жизнь, а непонятно что.
— Как зовут твою мать? — резко спросил Артур, чем обескуражил меня совершенно.
— З-зачем вам мои родители? Они н-ничего не знают. Он-ни тут ни при чем, — заикаясь, проговорила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Арт…
— Да помолчи ты! — гаркнул Артур опять и впился в меня своими темными глазами. — Не скажешь — можешь поминать уже и себя, и своего ребенка. Денег всех не заработаешь. — Я замотала головой и больно прикусила губу, слезы уже текли не останавливаясь, но зато живот перестало прихватывать после тошноты. — Да не сделаю я твоим родителям ничего. Слово даю.
— Софья, — выдохнула я и, облизав губы, продолжила: — Софья Павловна. Медведкова.
Артур кивнул, ненадолго прикрыв глаза, а его товарищ непонимающе уставился на него.
— Поехали. — Артур схватил меня за руку и потащил обратно к машине.
— Арт!
— Парням скажи, что она рожать начала, — махнул он на мой живот. — Я знаю ее мать-врачиху, у нее дочь из Москвы недавно дорогущую квартиру продала, так что не врет девка.
— А Алику? Что ему сказать?
— Что сделали все как надо. Ты же понимаешь…
— Да, брат. Только поделиться не забудь. — Мужик в возрасте стукнул Артура по плечу и направился в дом.
Сам же Артур запихал меня в машину, причем другую, обычную легковушку, затем залез в салон микроавтобуса за моей сумкой и пошел открывать ворота. У меня проскользнула мысль попытаться уехать, но как с животом перелезать с заднего сиденья на переднее?
— Скажи спасибо матери, — сказал мужчина, когда сел в салон и завел машину, — что хранит твою фотографию на своем столе, а у меня хорошая память на лица.
— Не понимаю…
— Она спасла мою маму, так что с меня долг.
— Вы… вы мне поможете?
Медленно до меня начал доходить смысл происходящего. Была у мамы любимая пациентка, которая за свое якобы спасение ей постоянно абрикосовое варенье банками носила. В благодарность. Я прекрасно помнила ту женщину — Мириам, громкая, статная и улыбчивая армянка. Я не могла поверить в такое совпадение. И все еще не была уверена, что все обойдется.
— Попробую. Про деньги не врала?
— Нет… — Я замотала головой. — Нет…
— Тогда сейчас в банк за деньгами. Все забирать у тебя не буду. Только долю парням.
В банк Артур не пошел вместе со мной:
— Слушай меня внимательно. — Он сжал мое запястье и холодно произнес: — Сбежать сейчас не пытайся, иначе подставишь не только себя, но и нас. Вызовешь полицию — меня загребут. Но тот дядя из Москвы никуда не денется, и в следующий раз он не будет торопиться, прибегая к помощи местных, а отправит своих ребят сюда. Уж они-то выполнят его указания в точности. Помни об этом и будь умницей.
Он взял мою сумку, пошарив в ней, нашел телефон, забрал его и вернул сумку.
На трясущихся ногах я вышла из машины и направилась к банку. Наверное, нужно было попробовать сбежать, позвонить в полицию, спрятаться у сотрудников — да что угодно, но я просто вытянула нужный мне талон и, дождавшись своей очереди, сняла деньги. Выйдя из кабинки, я огляделась по сторонам, перекинула сумку, через плечо, словно в ней не лежали миллионы, и пошла на выход.
Этот самый Артур сказал одну-единственную вещь, из-за которой я в итоге даже не помыслила в сторону побега. Востров. Если он один раз заказал меня чуть ли не убить, то второй раз может действительно избавиться от меня по-настоящему.
После пережитого ужаса и все еще находясь в шоковом состоянии, я очень явно вспомнила, как фыркнула, закатив глаза, Аврора на мои слова о том, что Руслан не может кого-то убить. Судя по всему, я многого не знала не только о своем свекре, но и о муже.
«Бывшем муже, Лия, бывшем», — как мантру повторяла я шаг за шагом и, сев в машину, кинула сумку с деньгами на колени Артура.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Без глупостей? — спросил он, выжидающе глядя на меня.
Я сжала зубы, но кивнула, мужчина же, как ни странно, вернул мне сумку, даже в нее не забравшись.
— Сколько там?
— Много.
— Милая, для кого-то и сто тысяч много. Для кого-то и сто миллионов не деньги.
