Этот полководец олицетворял собой всю мощь огромного государства, милостью Божьей, превосходившего любое другое государство Запада, его огромный флот, превосходивший флоты всех этих государств, вместе взятые, и сильных и отважных воинов, натренировавших свои дарования в постоянных успешных войнах. "Одна вера, одно устройство, одни законы, одни мнения" — таков был девиз Испании в это время. Другим — "врагам испанской нации и святой веры" остается только к этому как-то приспосабливаться!
А вот лицо маркиза дель Серральво никого не могло повергнуть в священный трепет, хоть и внушало некоторое уважение своей показной серьезностью; остроты и каламбуры, на которые, этот генерал был большой мастер, он разрешал себе лишь в тесном кругу друзей-аристократов. Внешне же генерал был низеньким, толстым, апоплексического сложения человеком. Он то и дело нюхал новомодный табак из золотой, усыпанной бриллиантами табакерки, со стороны казался очень добродушным, но на самом деле был хитер как лиса, удивительно хладнокровен и страшно скуп.
Впрочем, в седле он с детства держался молодцом, а в его манерах и осанке сквозил тот налет особой светской учтивости, какой неизменно отличались все испанские Цезари и Помпеи… К этому времени он уже имел за плечами немало славных дел, хотя умопомрачительная быстрота его карьеры — в эти времена, впрочем, не редкая — и внушала кое-кому большие подозрение. Уже в детском возрасте, двенадцати лет от роду, он был офицером и командовал ротой; в двадцать восемь был произведен в подполковники, а в тридцать три стал полковником. Таков обычный путь у богатых и знатных людей.
И при этом все свои звания он получил на паркете королевского дворца, а не в действующей армии. С юных лет он служил, то у одного военачальника, то у другого, стараясь, по возможности, не становиться под знамя, явно враждебное интересам его семьи. Правда, понюхать пороха ему довелось позднее, в прошлом тысяча пятьсот двадцать первом году, когда под началом командующего Фернандо де Авалоса, в числе самых именитые представителей благородных семейств Испании, Генуи, Неаполитанского королевства, Рима, Виченцы, Падуи, Савойи и Сицилии, генерал Хуан Солано дрался в Италии, где и был тяжело ранен в шею. С тех пор он держал голову, слегка склонив ее на левый бок.
Писал же наш герой так красиво, что его могла бы поучить любая курица, а уж об орфографии в его писаньях и говорить было нечего. Таковы были прелести домашнего образования.
Генерал-капитан был раздражен и очень недоволен. Во-первых, по просьбе этого прохвоста, старого осла, епископа Бургоса Хуана Родригеса де Фонсеки, председателя особого Совета Кастилии по вопросам управления Индиями, его отправили сюда, на край света, в дикую глушь, чтобы выяснить судьбу денег и золота из мексиканских сокровищ, которые этот напыщенный остолоп, умудрился потерять. Вот уж подфартило, так подфартило! Разве это путешествие не потерянное для службы и карьеры время? К тому же обидно было сознавать, что Фонсека уже мало что значит, скоро король сам вернется в Испанию и дни епископа на высоком посту уже сочтены. Но пока приходилось подчиняться этому ничтожеству. Как же, Мать Святая Церковь поручает тебе крайне важное дело!
Во-вторых, эта экспедиция была неофициальная, частное дело, (семья прежде всего) и ему приходилось согласовывать общие вопросы с этом голодранцем и мятежником Франсиско Нуньесом, который к тому же приволок с собой свою многочисленную родню, в лице Родриго де Паса и Франсиско де лас Касаса, не питающих ни малейшего уважения к придворным лизоблюдам. А это было крайне обидно для щепетильного к вопросам чести маркиза дель Серральво. Он хотел командовать и править здесь безраздельно и самовластно.
Хорошо, что хотя бы королевские войска, приданные к экспедиции, подчинялись непосредственно маркизу. Тысяча человек! Правда, хороших солдат было не так уж много, что поделаешь, война в Европе идет полным ходом. Полсотни первоклассных наемников швейцарцев, под командованием капитана Рудольфа Климента, еще четыре сотни послуживших испанских солдат, половина из которых вернулась в строй после ранений, под руководством подполковника Хуана де Ортеги, и остальные — молодые новобранцы, отправленные в западные колонии для вящей славы короля и католической церкви.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не все они были безобидны, в их ряды из тюрем влились группы контрабандистов и преступников, за исключением осужденных за убийство, измену родине, оскорбление королевской семьи и святотатство. Из таких людей выходят солдаты, если не лучшие в мире по своим нравам, зато бесстрашные. А был ли у них выбор? В Испании преступников не жаловали: за малейшую кражу отрубали руку или казнили. И трупы оставались висеть на деревьях для назидания другим.
Нуньес со своей родней также набрал пять сотен человек, в основном своих суровых земляков из Эстремадуры. Громадная армада кораблей и людей два месяца назад отправилась в долгий путь в Новый Свет из севильского порта Сан-Лукар.
С тех пор нельзя было сказать, чтобы этот поход проходил гладко. Переход через океан путешествие — прямо скажем эпическое — красноречиво говорило об ужасной атмосфере этого рискованного предприятия: скрытое противостояние главного капитана эскадры Родриго Квинтеро из Палоса и штурмана Алонсо Ниньо де Хуэльвы, помноженное на соперничество капитанов тридцати судов флотилии, каждое из которых стремилось достичь Эспаньолы впереди других, привело вначале к уничтожению в сильном шторме грот-мачты, на флагманском корабле маркиза, из-за чего адмиральский корабль должен был возвратиться обратно в Гомеру, на Канарские острова, а затем продолжилось в отклонении от нужного курса всего на один румб, отчего корабль сделался жертвой встречных ветров и потерялся в океане.
Тут отважные испанские мореплаватели вынуждены были бороться с непрерывными бурями, сопровождаемыми такими ливнями, какие встречаются только в тропических странах. В продолжение десяти дней они носились по произволу безжалостных стихий, и только непрерывными усилиями им удалось спасти свое судно от крушения. К довершению бедствий, запасы их начали истощаться.
Потрепанная бурей каравелла достигла берега весьма далеко от Санто-Доминго. Припасы и пресная вода заканчивались, и команду с солдатами охватила паника. Перед ними стоял нелегкий выбор: умереть с голоду или пасть жертвой кровожадных дикарей, людоедов-карибов, населявших Малые Антильские острова. В конце концов, после череды приключений, адмиральский корабль добрался до Санто-Доминго много позже большинства остальных судов.
Но не все корабли благополучно достигли заморского острова, судьба четырех из них оставалось до сих пор неизвестной. Не лучше было и на месте. Хитрый Фонсека сообщил маркизу, что тут его будут ждать необходимые припасы, а главное вторая армия. В результате численность конкистадоров удвоится и достигнет трех тысяч человек! Как бы не так! У местных колонистов из испанцев были свои планы. В основном все они присоединились к ветерану колонизации Нового Света, губернатору Ямайки Франциско де Гараю. Тот принадлежал к влиятельному клану Колумбов, и учитывал в предстоящем походе, в основном, только свои интересы.
Гарай настоял на фланговом ударе с севера второй армией, которая бы подчинялась бы непосредственно ему. Заодно Гарай и продвинется в колонизации района Пануко, земли давно отданной ему тем же Фонсекой. Аделантадо Кубы толстый Диего Веласкес прислал Гараю своих людей под руководством своего родственника, племянника Хуана де Грихальвы, множество старых и опытных колонистов с Эспаньолы также присоединилась к ним. О людях с Ямайки и говорить не приходилось. Маркиз дель Серральво прибыл слишком поздно, все было решено, и Гарай с Грихальвой уже готовились отправляться. С ними отбывала тысяча двести человек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А на долю маркиза и бестолкового Нуньеса оставалась только восемь десятков бесполезных новичков из Эспаньолы, да небольшой отряд из Панамы под командованием братьев Писарро, также родственников Нуньеса. Эти были весьма неплохи — сто двадцать конкистадоров, первопроходцев. Но вот вооружены они были из рук вон плохо: всего четыре лошади и одна боевая собака — и никаких тебе аркебуз, арбалетов или артиллерии. Добавьте к этому еще доспехи из хлопка и веревочные башмаки, и вы поймете, почему напыщенный маркиз глубоко в душе презирал этих людей. Но дареному коню в зубы не смотрят, для количества пойдут и эти вояки. Так что основное войско будет начитывать всего полторы тысячи человек, что не намного больше, чем вспомогательная армия Гарая.
