– Я выросла в Кардиффе возле залива Тайгер-бей, – объяснила Саба. – На нашей улице жили арабские семьи. Я дружила с девочками. Между прочим, это арабский.
– Что делали арабы на вашей улице? – Янина томно опускала веки, когда говорила.
– У нас жили люди разных национальностей. – Саба уже испытывала к ней неприязнь. – Греки, арабы, сомалийцы. Наши отцы вместе ходили в море. И ходят до сих пор. Мой отец – судовой инженер.
Янина медленно обдумала ее слова.
– Так он образованный человек?
– Да, он много читает и все такое. – Заткнись, идиотка, одернула себя Саба. Она хотела было похвастаться, что ее отец прекрасно разбирается в астрономии и астрологии, говорит на многих языках, а его отец был директором школы. Но передумала. И так она что-то слишком уж разговорилась с Яниной. Столько слов они пока еще не говорили друг другу.
– Надо же, – отозвалась Янина, покачав головой, и приняла очередную элегантную позу. – Чего только не бывает на свете. – В ее тщательно модулированном голосе прорывалась северная гнусавинка. Некоторое время они глядели друг на друга.
– Так. – Арлетта внезапно вскочила на ноги. – Я абсолютно без копыт. Где вы хотите лечь, мои дорогие? Я могу спать где угодно, так что вы можете побороться за отдельную комнату.
– Ну, в таком случае, – заявила Янина, – ничего, если я буду спать одна? У меня чуткой сон – просыпаюсь от малейшего шороха. Иногда люблю читать среди ночи.
– Я ничуть не против, дорогая, – усмехнулась Арлетта.
На секунду задержавшись, чтобы схватить банан, Янина выбежала на цыпочках из комнаты, словно прима-балерина после бурных аплодисментов.
– Ой, слава богу! – пробормотала Арлетта, когда дверь закрылась. – Без нее легче дышится.
– По-моему, она выступала раньше где-то в кордебалете, – шепотом ответила ей Саба. – Она жутко манерная.
– Ох… – Арлетта шутливо наклонилась и замахала руками, передразнивая танцовщицу, но тут же спохватилась. – Извини, нехорошо смеяться над людьми.
– Ну, что? – Она показала на кусок выцветшей ткани на перекладине. – Какую сторону этого прекрасного гардероба ты хочешь занять?
Сабе было все равно. После самолета ее ноги были все еще ватными, а в голове гудело. Пока Арлетта распаковывала свою сумку, она легла на кровать и стала слушать уличный шум, гудки автомобилей и цоканье конских копыт…
Когда она проснулась, Арлетта сидела напротив нее на своей кровати и неотрывно смотрела на какую-то фотографию. Потом убрала ее и вытерла глаза. Саба поняла, что лучше ей сейчас не лезть с расспросами, и сделала вид, что спит, а сама украдкой разглядывала подругу.
Арлетта сидела босая и уже переоделась в шелковую ночную рубашку персикового цвета, которая подчеркивала ее тонкую талию и безупречную грудь.
Она уже достала из сумки розовые шлепанцы с перышками, две спортивные майки – стандартный армейский комплект, изящные серебристые босоножки, шляпу хаки, косметичку с несколькими флакончиками, перочинный нож, светловолосый парик, роскошный корсет с атласными шнурками. При виде такого причудливого разнообразия Саба вспомнила, как в детстве у нее была картонная кукла с набором одежды для разнообразных стилей жизни: гламурной красавицы, женщины-вамп, спортсменки и наездницы.
И вдруг… ох! Какой ужас! Арлетта развязала холщовый мешок и извлекла из него маленького зверька. Услыхав пораженный возглас Сабы, она с улыбкой повернулась к ней.
– Не бойся, он не настоящий. – Она поднесла зверька к Сабе, обдав ее волной дорогих духов. – Разве не прелесть? Подарок от поклонника, абсолютно бесполезный в нынешних условиях, – добавила она. – Но я не могла бросить бедняжку, вот и вожу с собой. – Она проговорила эти слова тихо и грустно, словно речь шла о живом существе.
Сабе стало интересно, кто тот человек, сделавший такой подарок, и не он ли заставил ее плакать. Впрочем, они с Арлеттой были не настолько знакомы, чтобы она могла задать такой вопрос.
В ванной еще пахло терпким мылом, когда в нее вошла Саба. Она вымылась с головы до пят – прежде всего чтобы чем-то заняться, так как у нее почва плыла из-под ног. Она вообще не могла думать о доме. О маме, сидящей в цветастом кресле. Какое у нее лицо? Наверняка печальное… До нее в ванной мылась Янина и выложила свою фланельку для лица, зубную щетку, флакончик аспирина и шампунь – так аккуратно, словно пользовалась для этого специальной рамкой. Саба переоделась в чистую форменную сорочку, причесалась и удивленно посмотрела в зеркало. Неужели это она? Одна, в Каире, в профессиональной труппе?
И вот они вышли на улицу, на ослепительный свет и ужасную жару. Бывалая и опытная Арлетта остановила конный экипаж и велела отвезти их в ЭНСА.
…Кроули уже предупреждал их, что в Каире постоянные проблемы на дорогах: за последние три месяца сюда прибыли более 30 тысяч военнослужащих из Канады, США и Австралии. Когда Лев, акробат, спросил, зачем здесь столько военных, Кроули закатил глаза и ответил с холодной улыбкой.
– Поляк, ты что, всю жизнь провисел вниз головой на своей трапеции и не видишь, что творится вокруг? Война идет, немцы наступают.
Когда он отвернулся, Лев яростно покрутил пальцем у виска и сердито пробормотал: «Ублюдок…»
Невероятный город. Глядя на улицы из-за грязноватых занавесок экипажа, Саба еле дышала от охватившего ее восторга и жадно глядела на лавки, набитые до отказа шелками, одеждой и обувью, на темные пассажи, похожие на отверстые могилы, увешанные сумками и горшками, горками соблазнительных апельсинов и персиков. На узких улицах мелькали солдаты в военной форме, женщины с детьми на руках; мужчина вез на осле огромный канделябр.
На перекрестке их задержал полицейский, чтобы пропустить красный «Студебекер», едва избежавший столкновения с верблюдом, который вез навоз. Когда лошади замедлили шаг возле ресторана под названием «Али-Баба», Арлетта сообщила своим спутницам, что именно здесь гуляли военные.
– Ну… высокого ранга, – добавила она светским тоном.
В это время из ресторана выкатилась парочка вояк, которые явно пили долго и без разбора. При виде Сабы и ее спутниц они оживились. Один из них свистнул и покачал бедрами.
– Ой, честное слово! – Янина, с до смешного постным лицом, спряталась за занавесками. – Если все так будет и дальше, я уеду домой.
– Куда направляетесь, девочки? – с австралийским акцентом спросил Сабу высокий солдат. Правую сторону его лица обезобразил длинный шрам, придававший ему голодное выражение.
– Мы фронтовые артисты, – ответила за нее Арлетта. Ее волосы ослепительно сверкали на солнце. – Приходи на наши концерты, если хочешь еще раз на нас посмотреть.
