особенности институализации и сложившихся форм обновленческого движения.
Обновленчество Ставропольской епархии строилось на принципах реформирования системы церковного управления и создания финансово-экономических инструментов содержания епархиального управления и центров благочиний за счет приходов. В свою очередь обновленческие приходы получали ослабление налогового гнета и возможность через посредничество епархиального управления решения некоторых личных и приходских проблем духовенства.
Пятигорская епархия была захвачена обновленцами с переездом туда епископа Макария (Павлова) и не претерпела серьезных структурных изменений, просто поменяв юрисдикционную принадлежность. В Северной Осетии новые структуры церковного управления были созданы руками автономистской оппозиции и путем государственного вмешательства переданы обновленцам уже к 1924 г.
Глава II
Религиозная жизнь Ставрополья и Терека в 20-е – начале 40-х гг. XX в.
2.1. Государственная религиозная политика в регионе
В феврале-марте 1920 г. части Красной Армии выбили белогвардейские войска с территории Северного Кавказа и установили советскую власть. С этого времени началось ускоренное проведение в жизнь религиозного законодательства советской власти 1917–1920 гг. с незначительными поправками на местные особенности. Реформирование началось с системы духовного образования как источника формирования кадров священнослужителей и церковной администрации.
18 марта 1920 г. было решено закрыть Ставропольскую духовную семинарию и изъять из ее библиотеки книги религиозного содержания[292]. Семинария была преобразована в школу второй ступени, преподаватели приглашены на работу в школу. Это говорило о спешности проведения преобразований и недостатке кадров для соответствующих нововведений. Вскоре женское епархиальное училище было решено преобразовать в гимназию, а Иоанно-Мариинскую церковноприходскую школу – в учительскую семинарию[293]. Естественно, в реформированных учебных заведениях, как, впрочем, и во всех остальных, на Ставрополье – с 1 апреля 1920 г., а в Терской области – с 20 апреля 1920 г. отменялось преподавание предметов, имеющих религиозное содержание[294].
Запрет религиозного образования в Ставропольской губернии не вызвал за собой никакой реакции со стороны населения, во многих школах продолжалось преподавание Закона Божия, только обеспечение учителей взяли на себя родители учеников. Местные органы власти для решения вставшей проблемы пошли на два шага: с одной стороны, при всех учебных заведениях к 15 июня 1920 г. были закрыты храмы, с другой – разрешалось преподавание основ религии частным путем, а также открытие духовных учебных заведений, комплекс изучаемых предметов в которых был ограничен исключительно религиозными дисциплинами[295].
В течение весны-лета 1920 г. спешно проводились мероприятия, приуроченные к проведению в жизнь на Ставрополье советского религиозного законодательства. В срочном порядке была проведена опись имущества всех ставропольских храмов. Помимо этого, приходы передали метрики в органы ЗАГС[296]. В большинстве случаев подобная бюрократическая работа проходила мирно, без сопротивления со стороны духовенства. Исключением стала потасовка в храме архиерейского подворья 4 апреля[297], вызванная провокацией со стороны антирелигиозных агитаторов. Советская пропаганда показывала этот случай как провокацию со стороны священнослужителей.
В мае 1920 г. были проведены в жизнь основные принципы светского государства. Дела, связанные с заключением и расторжением брака передавались в ведение советских учреждений в соответствии с действующим законодательством. Отменялось указание на религиозную принадлежность в официальных документах, запрещалось использование в светских учреждениях религиозной обрядности, органы ЗАГС передавались в исключительное ведение государственной власти[298]. В июле 1920 г. в Медвеженском уезде был проведен допризыв в Красную армию священнослужителей, которым было вменено в обязанность отбыть воинскую повинность[299].
Интересно отметить, что именно во время проведения первых антирелигиозных мероприятий весны 1920 г. уголовное делопроизводство в отношении священнослужителей было передано в исключительное ведение Губернского ЧК[300]. В середине мая 1920 г. вопросы религиозной политики на Ставрополье перешли в ведение Губернского отдела юстиции, для чего в нем был открыт специальный стол, сотрудничавший с горкомом РКП(б) и Губревкомом. Руководство антирелигиозной работой отдела юстиции было временно возложено на Н.Я. Ляхницкого[301].
В Терской области Церковь окончательно была отделена от государства с 1 мая 1920 г. приказом Терского ревкома, а в Ставропольской губернии только 1 августа 1920 г. декретом Ставропольского Губюста[302]. В этих документах были официально закреплены все основные положения антирелигиозной политики на Ставрополье и Тереке весны-лета 1920 г. Губернский Декрет соответствовал общероссийскому с незначительными поправками, касающимися местных условий. Для проведения в жизнь положений Декрета была также составлена специальная инструкция.
В первую очередь действие инструкции было направлено на Православную Церковь[303]. Согласно инструкции, все здания культового назначения переходили в ведение местных Советов рабочих и крестьянских депутатов, а здания, принадлежащие религиозным организациям, но не использующиеся для общественных богослужений – конфисковывались.
В целом основные мероприятия по ускоренному проведению в жизнь общесоветского религиозного законодательства на Ставрополье и Тереке были окончены к осени 1920 г. С этого времени до 1922 гг. проводились только отдельные мероприятия властей по поддержанию сложившегося порядка. Например, 8 октября 1920 г. в Пятигорске была сформирована комиссия по отделению Церкви от государства при исполкоме Терского округа под руководством Тропова. В декабре 1921 г. было вменено в обязанность приходских советов уведомлять местный административный отдел о проведении заседаний (разрешалось обсуждать исключительно богослужебные и религиозно-хозяйственные вопросы) за 3 дня. Повестка дня утверждалась отделом[304].
Летом 1921 г. на Северном Кавказе разразилась засуха. В некоторых уездах Ставропольской губернии, в частности, Благодарненском и Медвеженском, погибло до 98 % посевов[305]. Осенью 1921 г. начался голод, обострившийся к декабрю. В феврале 1922 г. комиссией Помгола в г. Ставрополе было зарегистрировано 13700 голодающих, а в губернии – 220 тысяч. Только в мае 1922 г. губерния была признанной нуждающейся, а Благодарненский и Медвеженский уезды стали пользоваться льготами голодающих губерний.
30 марта 1922 г., в соответствии с Декретом об изъятии церковных ценностей для помощи голодающим, в Ставропольской губернии создана Комиссия по изъятию ценностей из храмов всех вероисповеданий, возглавленная Н.И. Куликовым. Уже 31 марта 1922 г. Комиссия издала приказ, в соответствии с которым золотые, серебряные и из драгоценных камней изделия из всех культовых зданий губернии подлежали изъятию в пользу государства[306].
В Северной Осетии аналогичная комиссия была создана 16 марта 1922 г. приказом Горского ЦИК[307]. Для изъятия ценностей в Ставропольской губернии было образовано 15 подкомиссий, состоявших из трех человек и отвечавших за свой район. Председателями подкомиссий стали Кутепов, Дьяков, Ерин, Мартыненко, Рубцов, Есютин, Козлов, Харченко, Апанасенко, Ниценко, Кузнецов, Говоров, Садков, Гарман, Малянц, Звезденко, Челонковский[308].
В Ставропольской губернии изъятия церковных ценностей начались в апреле 1922 г. Ставропольский епископ Димитрий (Добросердов) заверил власти, что духовенство епархии не будет выступать против изъятий, и поддержит проводимые мероприятия[309]. На 4 апреля 1922 г. было назначено заседание Ставропольской комиссии по изъятию ценностей из храмов в городском комитете Помгола. На
