предела, жажда мести укрепляла мой дух, я шел по головам и пробирался к вершинам, я хотел узнать все тайны. Меня удивлял контингент людей, с которыми пришлось столкнуться, такое ощущение, что их просто клонировали для работы в этой организации. Общий портрет таков: большое тщеславие, отсутствие моральных принципов, раболепство перед вышестоящим и минимальная компетенция в курируемом вопросе. Эта хрупкая структура кадров, которая держалась на страхе и тщеславии, была мне по зубам. Я выпятил необходимые качества, а моя действительная, а не призрачная, как у остальных, компетенция, помогла мне стать так сказать «консильери» у «вершителей судеб». А мой путь наверх по костям предшественников и, по их мнению, компромат на меня, сделал меня очень уважаемым человеком в их среде. В нагрудном кармане, я всегда ношу фото моего друга, как напоминание о плате за ошибку. Я быстро понял, за что его убили. Он просто не захотел становится «сволочью», а я стал, для любого нормального человека, я беспринципная, честолюбивая сволочь.
Тогда еще при всех моих стараниях и ухищрениях, на моих руках не было крови, я каждый день смотрел в зеркало и боялся увидеть в нем Дориана Грея, я заглядывал в свою душу и боялся ее лишиться. Этот дом я построил, чтобы не сойти с ума, он стал для меня якорем, за который я держусь, в котором я могу быть самим собой и где нет зеркал. Моя мама русская (еще одна схожая деталь, неправда ли) и в детстве, лето я проводил у бабушки, вот именно в таком домике далеко в российской глубинке, где не было даже водопровода. Глаша моя дальняя родственница, у нее никого не осталось, и я ее попросил переехать сюда, смотреть за домом. Здесь я набираюсь энергии.
Профессор горько улыбнулся, прошелся по комнате, погладил рукой корешки книг:
— Это островок реальности, где нет телекоммуникаций и средств тотального слежения. Здесь нет омута информации, которая вот-вот затопит собой весь мир. За все время существования этого рая, в гостях у меня побывало только три человека, Вы — четвертый, — опять горькая улыбка. — Вы не представляете, как я одинок и как устал жить в виртуальной реальности.
Простым людям проще, они делятся на три категории:
— Первые принимают виртуал за чистую монету, живут в парадигме «теории заговоров», им комфортно, так как они считают, что приобщились к тайне и, с большим удовольствием, распространяют самую нелепую и чудовищную информацию, ведь раскрыть заговор, это повысить рейтинг в обществе и значимость своей персоны, базисом для их существования является отсутствие качественного образования и вера в чудеса. В итоге здесь мы имеем наивного подростка в период самоопределения, который с одной стороны не признает авторитетов, а с другой абсолютно ведомый опытными манипуляторами.
— Другая категория людей более сложная и менее многочисленная: это люди, имеющие хорошее базисное образование, понимают действие физических законов и придерживаются традиционной науки, у них развито критическое мышление, и они не верят в сказочные теории и заговоры, но их вера в свои силы и способности переломить современное мракобесие настолько мала, что они предпочитают просто жить, мимикрируя под окружающую среду и высказывая свое мнение максимум дома на кухне в компании 5–6 человек, минимум три из которых окажутся людьми из первой категории.
— Мир бы зашел в тупик и само ликвидировался, если бы не существовало третьей категории, очень малочисленной, но жизненно необходимой для выживания любой системы: это так сказать дивергенты, их отличительная особенность в том, что какое бы у них не было образование и моральные качества, в них есть какой-то вечный двигатель внутри, им обязательно нужно что-то сделать, чтобы повлиять на мироздание, они обладают пассионарностью и готовы пожертвовать всем ради своих идей. Как говорила моя бабушка: «У тебя шило в одном месте!»
Дверь открылась и вошла Глаша с подносом, а вместе с ней и целый шлейф разных запахов, что заставило вспомнить о том, что оба они голодные:
— Позвонил бы заранее, я бы пельмешек налепила аль пирожков напекла. Все лучше, чем у вашей сити. Как же можно, посмотри, усох весь, сам как хрыщ, так и молодняк голодом моришь. Чайок вам заварила с мятою, варенье только вчора сварила, смородина уродила, загляденье, — Глаша тараторила и накрывала на стол. — Надолго ты? Завтра щи сварю, мне твой курьер давяче все продукты привез, угурчики уже свежие пошли, я их солью присыпала, завтра в самый раз будут. Ой, че это я раскудахталась та, пойду, кушайте.
Глаша вышла, а они, не сговариваясь, взяли вилки и одновременно потянулись за блинами, уж больно аппетитно они выглядели, а запах просто сводил с ума, особенно, если учесть, что обед они пропустили.
Глава восемнадцатая. Рассказ Стоккера: Троичность личности
Наша структура очень разветвленная и сложная. Я уже говорил, что мы работаем на глобальную корпорацию, то есть структура не имеет государственных границ и представлена разными учреждениями. Мы как Спрут, пустили свои щупальца по всюду.
Когда убили моего друга, я понял, что сражаться в лоб бессмысленно и бесполезно. Я долго работал, продвигался по карьерной лестницы, поднимался все выше и выше, повышал градус посвящения за градусом. Я ждал, я мимикрировал, расставлял своих людей в различных сферах на различные должности. Я изучал людей, я занял именно ту должность и роль в их структуре, к которой стремился. Я предвижу Ваш вопрос, да я устранил многих людей на своем пути. Руки мои чисты, но совесть вся в крови. Только если они устраняли умнейших и нравственно сильных людей, то я всеми силами старался совершить подмену: я вытаскивал этих людей на верх, а подставлял под нож людей циничных и глупых. Да, это меня ни в коем случае не оправдывает, но, когда ты живешь в волчьей стае, ты не можешь открыться и сказать, что ты овца. Я достиг своей цели, я знал всю организацию изнутри. Я знал кто с кем не ладит и на каких противоречиях можно играть. Я читал отчеты реальных исследований в различных сферах и мог знать реальное положение науки и технологий на данный момент, что позволяло мне видеть реальную картину того, что есть, что строят и что из этого может получится. Тогда-то у меня начала зарождаться идея построения лучшего мира, мира, основанного на понимании, что любые
