не имеет смысла, он родился случайно, никто его не ждал и он никому не нужен, он недостоин любви, недостоин даже жизни. Никто бы не пожалел о нем, если бы его не стало.
Такая травма еще более тяжелая, чем эмоциональный холод от отстраненности матери, это экзистенциальная травма. Она ставит под сомнение само существование, саму жизнь. Люди чувствуют вину перед матерью и начинают неосознанно уничтожать себя: появляются депрессия, суицидальные мысли, зависимости от психоактивных веществ, членовредительство. Часто они страдают от аутоиммунных и раковых заболеваний, безденежья, хронических неудач, аварий, катастроф. Это их неосознанная попытка наказать себя за то, что родились и доставили столько неудобств маме.
Я неудачный проект и несделанный аборт
Это история – типичный пример того, как мать обращается с нежеланной дочерью в детстве.
«Мать меня загружала работой по дому и даче, внушала, что она родила себе помощницу, неважно было, что мне мало лет и что я должна заботиться о ней и о младшем брате (попутно получая наказания за его ошибки и пакости, он был материн любимчик). Я в возрасте 4–5 лет осознала, что она меня не любит и я ее не люблю и боюсь.
В какой-то день мне прочитали сказку про золушку, а она стала смеяться с того, что я сказала родне, что я золушка, а она моя мачеха, так как мать вечно звала меня подкидышем и говорила, что я не ее дочь, что меня в роддоме подкинули, у нее не может быть такой плохой дочери. Потом, когда я плакала, она называла меня пепелюшкой и золушкой, пытаясь этим унизить. А я правда ощущала себя прислугой. Она могла избить, если, по ее мнению, было плохо убрано или брат напакостил. Мать мне звонила с работы и заказывала обеды, чтобы я готовила. Я убирала и готовила дома по ее приказам. Я поняла, кто я для нее – прислуга.
Второй случай, когда я поняла, кто я для нее, когда она заболела и каталась по полу от колик в животе, камни у нее были в желчном. Я увидела ее и испугалась, так как я ее боялась, и не стала ничего спрашивать и подходить, убежала на улицу. Я походила на улице в прострации, я не могла успокоиться, я была обеспокоена тем, что с ней происходило, было страшно и тревожно. Позже она пришла в себя и выдала мне дома: “Моя дочь – тварь, бросила умирающую мать и не спасла ее! Ты не вызвала мне скорую и не подошла даже! Ты эгоистичная скотина! Думаешь только о своих гульках, а я умираю!” Это было так противно от нее слышать, я ощутила груз вины за то, что я такая бездушная тварь.
Третий случай добил меня. В первые месячные. Мне было очень плохо, болел живот и тошнило. А она узнала о месячных и принесла противный торт из безе и масла, который она хотела. Мать устроила “праздник”, на котором при отце назвала меня взрослой бабой и начала рассказывать о том, что она бы выдала меня замуж, если бы законы позволяли. Меня обсуждали как товар, который пора сдать новому хозяину, что я лишний рот и, раз я взрослая баба, надо бы думать, как от меня избавиться поскорее.
Потом началась дикая ревность к отцу, которую мать объясняла тем, что “ты уже девка, а не ребенок, вдруг мужик позарится”. Мать вела себя со мной словно я чужая тетка, живущая у нее в доме и пытающаяся у нее мужа увести, несла опошленный бред.
В итоге – низкая самооценка, чувство вины и куча болячек из-за вины за ненависть к матери и жалкие попытки подавить злость. Я часто обращала гнев на себя, так как гнев нужно было куда-то деть. Наносила себе разные физически повреждения. Чем я старше становилась, тем больше она издевалась, доводя меня до истерик, когда в доме никого нет и никто не заступится, без свидетелей. Мать издевалась, говоря родне о моем сумасшествии. Она говорила, что мой суицид будет ее позором, если я осмелюсь покончить с собой, что я позорю ее порезами на теле, вдруг кто увидит.
В 14 лет у меня начался нервный тик. Мать запрещала кому-то жаловаться на нее и в итоге не дала у врача слова сказать, когда притащила меня с нервным тиком. Врачу она говорила о моем безумии и нервности, в итоге мне лишь прописали успокоительный сироп и не помогли ничем. Мать боялась, что я расскажу о ситуации в семье, и меня снова направят к школьному психологу и все узнают, и это позорище такое.
В какой-то день меня тупо отключило от всех эмоций. может, это и называют депрессией? Я часто думала о смерти, пока жила рядом с ней. Я для нее была “несделанный аборт” или “жалко, не сдала в детдом”. Я вижу эту нелюбовь везде. В ее издевках и запретах рисовать и творить, в каждом ее слове, интонации и поведении, в лжи, ее двойных посланиях и двусмысленных комплиментах, даже в подарках, которые она выбирала на свой вкус, и т. д. Все в отношениях с маман было пропитано ее ненавистью и презрением. Я как “неудачный проект”, и чувство своей ненужности и неидеальности преследует по сей день».
Мать не любила девочку, она ее не хотела с самого начала, пыталась сделать аборт. Она относилась к ребенку как к ненужной вещи, от которой невозможно избавиться. И раз уж оставила, то старалась использовать как служанку. Такое отношение приводит к серьезным последствиям: отключенности от чувств, депрессии, суицидным мыслям, членовредительству, болезни.
После того как мать испортила дочке психику, она ведет ее лечиться к неврологу. Психологов такие матери боятся как огня, ребенок может все рассказать. Это типичная черта родителей-тиранов – водить своих истерзанных детей по неврологам и психиатрам, чтобы закормить таблетками и отключить все чувства. Так удобнее – ребенок объявлен больным, родители не виноваты, и можно продолжать издеваться.
Мать ненавидит дочь, мстит за то, что она все-таки родилась и не была сдана в детский дом. А нежеланная дочь часто думает о смерти и наказывает себя. Так работает программа самоуничтожения, внедренная матерью.
Что я с тобой ни делала, а ты прицепилась
Некоторые токсичные матери обвиняют своих нежеланных детей в муках, перенесенных во время беременности, и страданиях при родах. Есть матери, которые говорят, что из-за ребенка не смогли работать
