– Да, – кивнул я. – И не могут это остановить. – Дав всем присутствующим хорошо понять мои слова, я продолжаю: – Но все может быть и по-другому.
Все неотрывно смотрят на меня.
– А что, если он был там все время? Что, если он веками дрейфовал там, пока мы не заметили его просто потому, что стали смотреть более пристально?
Гарри Эндрюс окидывает меня взглядом.
– Он достаточно мал, чтобы наши телескопы могли его заметить, особенно если он не очень подвижен. Все, что нам известно, так это то, что древняя цивилизация Венеры запустила его миллиард лет назад. Когда они исчезли, то не сочли нужным прибрать за собой.
– Исчезли или были уничтожены, – добавляет Григорий. – Но существуют и другие предположения. Помните, есть ведь и второй артефакт. Что, если они воюют друг с другом? Два воина преследуют друг друга, проносясь через систему, и мы их интересуем мало. Не больше, чем колония муравьев, обреченная на смерть, когда пересекает оживленное шоссе.
В разговор вступает Шарлотта Льюис, лингвист и археолог из Австралии, чьей задачей как раз и является первый контакт. Она откашливается и неуверенно говорит:
– Увидев изображение, я тоже сразу задумалась о том, чем может быть артефакт. Логично предполагать, что это космический корабль, но если так, то как выглядит его команда? Они гуманоиды или, может быть, насекомые? Или это такая форма жизни, которой нет аналогов на Земле? Может, артефактом управляют машины, или он сам машина, вроде зонда? А может ли артефакт быть сам по себе живым существом, чей дом – это космос. Я поискала в розданных нам документах, но ничего не нашла. НАСА вообще знает что-либо об этом?
– Нет, – отвечает Фаулер. – И я полагаю, что мы не получим ответов до тех пор, пока вы не доберетесь до артефакта. Единственное, что у нас есть, это его реакция на зонд, из которой мы можем заключить, что он обладает энергией и обращает внимание на происходящее вокруг. Мы не можем пренебрегать тем фактом, что некий феномен, уничтоживший МКС и другие спутники, имел место сразу после открытия Альфа. Так что если предположение Джеймса верно – очевидно, что артефакты сами по себе никак не связаны с Долгой Зимой – мы имеем несколько занимательных совпадений. Момент открытия артефактов – в то же время, когда наша планета страдает от необъяснимого падения солнечной радиации, – враждебный ответ на обнаружение артефакта Альфа, курсы обоих объектов, ведущие их прямиком к Солнцу… Все это позволяет с уверенностью говорить о связи артефактов с аномалией, вызвавшей Долгую Зиму. И – что более важно – мы надеемся, что так оно и есть. Потому что если мы ошибаемся, то это значит, что Земля медленно умирает, а мы совершенно не знаем почему и как ее спасти.
Он отворачивается и делает несколько шагов.
– Мы исследовали все возможности спасения человеческой расы, сделали все приготовления, но каждый из вас сейчас понимает, что если солнечная радиация продолжит снижаться, то наши шансы на спасение будут исчезать еще быстрее. На данный момент мы смотрим в будущее, где сможет спастись очень и очень маленькая группа людей. Их будет ждать мрачная, холодная и голодная жизнь. Те, кто спасутся, абсолютно точно смогут называть себя счастливчиками.
Фаулер обводит взглядом комнату, всматриваясь каждому в глаза.
– Эта миссия – наш лучший шанс. Нельзя победить без участия, поэтому мы должны предполагать, что артефакты хранят ключ к нашему будущему в том или ином его виде. – Он смотрит сначала на меня, а потом на майора Хэмпстеда. – Планируйте загрузку исходя из этих двух предположений.
Что конкретно это за возможности, Фаулер не говорит, но мы все понимаем, о чем идет речь: мы или станем друзьями, или уничтожим артефакт.
Я боюсь, что мы не сможем сделать ни того, ни другого.
19
Эмма
Каким-то образом мне удалось заснуть.
Проснувшись, я тут же начинаю оглядываться, боясь, что пропустила сигнал тревоги или еще одно надвигающееся облако обломков. Я чувствую себя скалолазом, который застрял на отвесной скале и не может найти способ, чтобы спуститься вниз. Пробоина в обшивке капсулы означает, что я не смогу в ней вернуться домой. Скорее всего, это транспортное средство выработает все топливо и упадет в гравитационный колодец Земли. Меня ждет агонизирующая смерть внутри маленькой печки.
Вопрос в том – когда: через час или через день?
Хотела бы я знать… Просто для того, чтоб поставить таймер обратного отсчета и видеть, сколько времени у меня осталось.
Несмотря на голод, я ни при каких условиях не сниму шлем, поскольку не знаю, насколько стабильна капсула. Я ведь не пробовала снова герметизировать ее, так что еда подождет. Вода – дело другое, но и здесь пока еще есть время.
Судя по часам, я спала около четырех часов. Восхитительно.
Взглянув на экран коммуникатора, я вижу длинное письмо от… моей сестры.
Дорогая Эмма,
приехали люди из правительства. Они отдали мне твое письмо и сказали, что я должна написать ответ. Они рассказали мне о том, что случилось, и о твоей просьбе.
Я не могу поверить. Пожалуйста, скажи, что это ошибка и капсула в порядке. Ходят слухи, что какой-то шторм в ионосфере вырубил электронику на спутниках и МКС, но они не уничтожены. Я в шоке…
Они заставляют нас паковать вещи и переезжать в лагерь в Долине Смерти. Я боюсь, Эмма, и Дэвид тоже. Он думал, что Долгая Зима скоро закончится и правительство заберет себе наше имущество, а мы будем вынуждены начинать все сначала, когда вернемся. Он начал на них кричать, но они отвели его в детскую комнату и что-то ему сказали или показали, после чего он сам начал настаивать на том, чтобы уехать.
Я еще столько всего хочу сказать, но они говорят, что больше нельзя писать, и забирают мой ноутбук. Я люблю, люблю, люблю тебя.
20
Джеймс
После бурной рабочей сессии в комнате для брифинга у нас наконец-то есть план.
Предполагаемый протокол первого контакта составлен блестяще. Один бы я до такого точно не додумался, так же как и до нового принципа коммуникации между кораблями и зондами. Он просто гениален и не требует никаких электронных передач данных. Возможно, именно это спасет наши жизни.
Последние четыре часа я составляю список необходимых для миссии роботизированных компонентов. Выбрать очень сложно, и я снова и снова просматриваю листок, размышляя над тем, должен ли я выбрать что-то другое. Прямо как студент во время теста, где нужно выбрать ответ из нескольких вариантов за определенное время. Это и есть тест, вот только ставки в нем огромны, а попытка всего одна.
Минута в минуту открывается дверь и заходит Гарри, неся с собой свой список. Мы меняемся ими, чтобы проверить, смог ли кто-то из нас додуматься до того, что другим даже не приходило в голову.
– Не знаю, помните вы или нет, но мы встречались с вами как-то раз, задолго до всего этого, – говорит он. – На международной конференции по умным роботам и системам.
– Я помню. И рад наконец-то работать с вами.
– Взаимно. И да, мне очень жаль. Я слышал о вашей… о том, что случилось с вами. Думаю, это абсолютно нечестно.
– Спасибо. Так что у нас есть?
* * *
Работники НАСА, которым было дано задание провести для меня экспресс-курс, начинают с простых упражнений в невесомости, после чего вкратце рассказывают о капсуле, в которой меня будут запускать. Судя по тому, как быстро мне дают информацию, это все равно что пить из брандспойта. Что ж, постараюсь не упустить ни капли. В действительности стартом и дальнейшим маневрированием капсулы будет управлять наземный центр. Моя часть работы начнется только после того, как я взлечу и все капсулы состыкуются в один корабль.
Сейчас у меня есть восемь часов, чтобы выспаться перед стартом. Командный штаб астронавтов находится в головном здании НАСА и выглядит довольно уютно, а в сравнении с моим прежним местом пребывания это вообще дворец.
