ФИГАРО
— Где Фигаро?— Он только что был здесь.— Где Фигаро?— Он там еще как будто.— Где Фигаро?— Он есть.— Где Фигаро?— Он здесь,Он будет здесь с минуты на минуту.
Ах, этот Фигаро! Ему недаром честь.Поможет каждому и каждому услужит.Жаль, что он там, когда он нужен здесь,И здесь тогда, когда он здесь не нужен.
СЛОВО,
провозглашенное одним поэтом в тесной компании в честь другого поэта, смелого и бескомпромиссного Сирано де Бержерака, известного особенно широко по пьесе третьего поэта — Эдмона РостанаБеспощадный Сирано,Стань приятным Все Равно,Посмотри на вещи проще и шире.И не суй свой длинный носНи в один чужой вопрос,Разбирайся, где свои, где чужие.
И костюм смени, поэт,Слишком ярко ты одет.Мы сегодня по-другому одеты.Может, это серо, — ноТы оценишь, Сирано,Пользу этого неброского цвета.
Наливайте, сэр, вино,С вами выпьет Сирано,Хоть ублюдок вы, подлец и скотина,Хоть ничтожество и мразь,Подходите не стыдясь:Разве это, чтоб не выпить, причина?
ТОРЖЕСТВО ПОБЕДИТЕЛЯ
Ну какие тут нужны слова?Не мечтая о другой победе,Унтер-офицерская вдоваВысекла себя — на страх соседям.
И пошла по городу молва,От которой сникли все мужчины:Унтер-офицерская вдова —Автор небывалого почина.
А она сечет себя, сечет,Вдохновенно, истово и гордо…Снег ложится…Солнышко печет…Без работы ходят держиморды.
МОЛЧАЛИНЫ
Молчалину невмоготу молчать,Лакействовать, чужих собачек гладить.Невмоготу с начальниками ладить,На подчиненных кулаком стучать.В нем тайно совершается процесс,Невидимый, но давний и упорный.Сейчас он встанет, выразит протест,Оспорит все, что почитал бесспорным.Куда там Чацкому, герою громких фраз,Которые достаточно звучали!Но ждите, слушайте, настанет час,Придет пора — заговорит Молчалин!
Нет, не придет…Он знает их тщету —Всех этих фраз, геройства и бравады.Молчалину молчать невмоготу,Но он смолчит, минуя все преграды.И будет завтра так же, как вчера,Держать свое бунтарство под запретом.Когда со сцены уходить пора,Молчаливым не подают карету.
ДОН-ЖУАН
Сколько нужно порывов темных,Чтобы разум один заменить?Сколько нужно иметь невиновных,Чтобы было кого обвинить?Сколько немощи — для здоровья?Сколько горечи — чтобы всласть?Сколько нужно иметь хладнокровья,Чтоб одну заменило страсть?И победы — совсем не победы.И блестящие латы твоиНи к чему тебе, рыцарь бедный,Дон-Жуан, донкихот любви…Сколько крика нужно для шепота?Сколько радости — для печали?Сколько нужно позднего опыта,Чтобы жизнь была — как вначале?И бесчестья сколько-для почестей,Безупречности — для упреков?Сколько нужно иметь одиночества,Чтобы не было одиноко?
ЙОРИК
Мне хочется во времена Шекспира,Где все решали шпага и рапира,Где гордый Лир, властительный король,Играл невыдающуюся роль.Где Гамлет, хоть и долго колебался,Но своего, однако, добивался.Где храбрый Ричард среди бела дняМог предложить полцарства за коня.Где клеветник и злопыхатель ЯгоМарал людей, но не марал бумагу.Где даже череп мертвого шутаНа мир глазницы пялил неспроста.Мне хочется во времена Шекспира.Я ровно в полночь выйду из квартиры,Миную двор, пересеку проспектИ пошагаю…Так, из века в век,Приду я к незнакомому порогу.Ссудит мне Шейлок денег на дорогу,А храбрый Ричард своего коня.Офелия, влюбленная в меня,Протянет мне отточенную шпагу…И я поверю искренности Яго,Я за него вступлюсь, презрев испуг.И друг Гораций, самый верный друг,Меня сразит в жестоком поединке,Чтобы потом справлять по мне поминки.И будет это долгое Потом,В котором я успею позабыть,Что выпало мне — быть или не быть?Героем — или попросту шутом?
САНЧО ПАНСА
Санчо Панса, трезвый человек,Человек не сердца, а расчета,Вот уже подряд который векХодит на могилу Дон-Кихота.И уже не бредом, не игройОбернулись мельничные крылья…Старый рыцарь — это был герой.А сегодня он лежит в могиле.Был старик до подвигов охоч,Не в пример иным из молодежи.Он старался каждому помочь,А сегодня — кто ему поможет?Снесены доспехи на чердак,Замки перестроены в хоромы.Старый рыцарь был большой чудак,А сегодня — мыслят по-другому.Видно, зря идальго прожил век,Не стяжал он славы и почета…Санчо Панса, трезвый человек,Ходит на могилу Дон-Кихота.
ВЕТРЯНЫЕ МЕЛЬНИЦЫ
Крылья созданы для полета,А полета все нет и нет.Машут мельницы крыльями вследУходящим с земли донкихотам.
Что ж ты, мельница,мельница,мельница,У тебя ведь четыре крыла…Почему б тебе не осмелитьсяНа решительные дела?
Неужели тебе неохотаПротив ветра крылом махнуть?Пусть тебя назовут донкихотом,Это вовсе не стыдно, ничуть.
Ну-ка, вспомни: трубы трубилиИ герои качались в седле…Ты не вспомнишь.Даны тебе крылья,Чтобы тверже стоять на земле.
Все, что мелется, перемелется,Перемелется в радость беда.Деспот сжалится, трус осмелится,Но когда это будет, когда?
И уже ни во что не верится,Только в крепкие жернова.Ах ты, мельница,мельница,мельница,Эта песенка не нова.
Ах, крылатая ты пехота,Понапрасну усилий не трать.Сколько мельницам ни махать,Но живут на земле донкихоты.
И воюют, как прежде, с мельницами.В этом здравого смысла нет.Но порой пораженья ценятсяБольше самых блестящих побед.
Так трубите поход, музыканты,Так скачите из ночи в деньВы, сидящие на Росинантах,Сдвинув тазики набекрень.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Датский принц давно уже не тот,Он не станет с тенью разговаривать.Доктор Фауст в опере поет,У него на все готова ария.И на самый каверзный возросОн готов ответить без суфлера.Ленский выжил.Недоросль подрос.Хлестаков назначен ревизором.И, как денди лондонский одет,Плюшкин прожигает все — до цента.Собакевич поступил в балет.Пришибеев стал интеллигентом.Среди прочих радостных вестейНовость у Монтекки с Капулетти:Скоро будет свадьба их детей,И о том объявлено в газете.Дон-Жуан — семейный человек,У него отличная семейка.Полюбивший службу бравый ШвейкСтал недавно капитаном Швейком.И Мюнхгаузен, устав от небылиц,Что ни слово, так и режет правду…
Сколько в мире действующих лицДействуют не так, как хочет автор!
XIII. Шаги Командора
***
Нас окружают привычные истины:Земля вертится, курить — здоровью вредить,От перестановки мест сомножителей произведение не меняется…Привычные истины, в прошлом наши поводыри,Превращаются со временем в наших стражниковИ берут нас в плен,И ведут под конвоем.Дважды два, с неизменным знаком наперевес, шагает сзади,чеканя свою любимую песенку:Равняется,Равняется,РавняетсяЧетыре!А другие истины, идущие по бокам, чеканят о том, что вода —мокрая, камень — твердый, а туман вообщенеизвестно какой,Потому что в тумане ничего не увидишь.Привычные истины окружают нас плотным кольцом, частоколомИ зорко следят, чтобы мы не шмыгнули куда-нибудь в сторону.Туда,Где газы при нагреванииНЕ расширяются,Где вода при кипенииНЕ испаряется,Где выталкивающая сила НЕ равна весу вытесненной телом жидкости,А дерево для электричества —ДА, ДА, ДА — является отличным проводником.Привычные истины нам отводят привычную роль,Играть которую нам не всегда бывает охота:Злодей играет злодея, короля играет король(Хотя ему по вкусу совсем другая работа).Но если бы, если бы, если бы, отбросив привычную роль,Герой сумел одолеть привычку свою и природу…
Итак, игра начинается.На сцене известный герой.Хорошо известный герой —
Дон-Жуан становится Квазимодо
