– А как там наш парень?
– Да вроде ничего, – отозвался он. – Живой.
Они поспешили к последней телеге.
Харальд сидел на обочине. Лицо его было белым как мел, а в глазах стояло отчаянное, какое-то больное выражение. Запятнанный бурым меч лежал на земле, руки юноши дрожали. Губы его были испачканы, в воздухе висел кислый запах рвоты.
– Что с тобой? – спросил Гуннар, опускаясь на корточки.
– Я убил их! – прошептал Харальд, поднимая голову. – Я… я… Это жутко! Они словно смотрят на меня!
Он махнул в сторону поверженных разбойников.
Жест вышел судорожным, жалким.
– Не вини себя, – неожиданно мягко проговорил Берг, присаживаясь рядом с Гуннаром. – Если бы ты их не убил, они бы убили тебя. Ведь так?
– Так, – вздохнул Харальд тяжело. – Только мне так больно, словно… Словно я убил самого себя. Или часть себя…
– Я учил тебя сражаться не для того, чтобы ты сделался плакальщиком по погибшим головорезам! – сказал Теневой твердо. – Я сам помню, как худо мне было, когда я выпустил кишки своему первому, и я понимаю, что тебе плохо! Но не будь слабаком! Ты выбрал ремесло наемника, и тут тебе придется убивать, чтобы заработать на жизнь! Не сможешь – умрешь с голоду!
– Я понимаю. – Харальд встал. Его пошатывало, но на лице появилась решимость. – Я должен через это пройти!
Он подобрал меч.
Гуннар с удивлением наблюдал, как юноша подошел к каждому из убитых им и пристально посмотрел в глаза. Того, который был зарублен, для этого пришлось перевернуть.
Харальда трясло, меч ходуном ходил в его руках, но он упорно продолжал странный ритуал.
– Я должен это сделать! – заявил он, утирая пот, когда заметил обращенные на него взгляды. – Иначе нельзя!
– Эй, Берг, Гуннар, где вы там? – донесся от головы обоза крик Иерама. – Мы двигаемся! Занимайте места!
– Идем! – рявкнул в ответ Берг.
Гуннар сел в седло, проследил, как непривычно тяжело, точно древний старик, взбирается на конскую спину Харальд. Скрипнули колеса телег, обоз двинулся. Остались лежать на обочине убитые разбойники. Над ними с противным жужжанием уже вились слетевшиеся на запах смерти мухи.
Равнодушное солнце продолжало раскаленным кузнечным горном пылать в небесах, и вокруг него не было видно ни единого облачка.
* * *
Харальд бежал. Мчался среди толстенных стволов, поросших гнилостно светящимся зеленым мхом. Сверху постоянно что-то капало, по спине сбегали отвратительные теплые струйки.
Позади слышались тяжелые шаги – Харальд знал, что преследователь близко. Он чувствовал на затылке его горячее смрадное дыхание, пытался бежать быстрее.
Но сердце трепетало, словно загнанный заяц, а ноги от ужаса становились ватными.
Со сдавленным всхлипом он зацепился ногой и упал на что-то отвратительно мягкое.
Бешеным движением развернулся, стремясь увидеть преследователя перед тем, как тот нанесет удар. Но среди толстых стволов, в полумраке никого не было. Лишь что-то неопределенное, подобное клоку тумана надвигалось на Харальда.
Он со страхом вглядывался в приближающееся облако, а когда на нем проявилось лицо, точнее – два лица, чем-то похожих друг на друга, то он закричал, истошно, пронзительно…
Он вынырнул из сна, словно тонущий – из-под полупрозрачного тела реки, и принялся жадно хватать ртом воздух. Голова была тяжелой, будто дубовая колода, а тело покрывал холодный пот.
Над лагерем разливался серый сумрак рассвета. В лесу начинали петь птицы, у костра о чем-то переговаривались дозорные, а недалеко посапывал, завернувшись в плащ, Гуннар.
Харальд с облегчением закрыл глаза. Всего лишь очередной кошмар.
Страшные сны начали мучить юношу после боя с разбойниками, когда он первый раз в жизни убил человека. Мутный ужас тогда захлестнул его с головой, стыд едва не разорвал грудь. Он сумел справиться с собой, но лица тех, кого он лишил жизни, начали приходить по ночам…
Харальд никому не рассказал о снах, понимая, что это надо просто пережить, что скоро кошмары прекратятся, а помочь тут не в силах никто. Больше всего он боялся, что кто-либо догадается о том, что с ним происходит, – по крикам во сне, например. И в очередной раз порадовался, что его вопль остался там, за темным пологом сновидения.
* * *
Деревенька выглядела неказистой, да и было в ней всего полтора десятка дворов. Дорога здесь заканчивалась, дальше начинался глухой, совершенно дикий лес. Он стоял сплошной стеной, будто чудная зеленая крепость, и с телегами тут было никак не пройти.
После некоторого колебания Иерам приказал:
– Разгружайтесь! Дальше повезем все на лошадях, а сами – пешком!
– А далеко еще? – поинтересовался Берг, недовольно кривясь. Не любил рыжебородый мечник далеко ходить, предпочитал, чтобы его возили.
– Достаточно, – отрезал Иерам, блеснув глазами.
Пока наемники и возчики работали, стаскивая груз с телег и пристраивая его на спинах лошадей, купец ушел в деревню. Когда же работа была почти закончена, он вернулся в сопровождении могучего бородатого крестьянина с темным, словно вылепленным из глины лицом и спутанными светлыми волосами.
– Телеги, значит, хотите оставить? – поинтересовался темнолицый, окидывая взглядом обоз. – И надолго?
– Как получится, – ответил Иерам. – Дней на десять – пятнадцать.
– Хорошо, – кивнул мужик. Это был деревенский староста. – И сколько платите?
Услышав предложение купца, он закряхтел, сморщился, словно ему в рот попало кислое, мрачно пробурчал: «Грабеж и разорение!»
Началась торговля. Харальд, чьи руки ныли после перетаскивания тяжелых мешков, устроился неподалеку и с интересам слушал, как Иерам и его косматый собеседник спорят о каждой мелкой монете.
Староста оказался совсем не так прост, как можно было ожидать, и, когда разговор закончился, лоб купца покрывал обильный пот.
– Ну ты и торговаться здоров, уважаемый! – сказал Иерам с восхищением, вытирая лицо рукавом. – Но смотри, что случится с моим добром – спалим вашу деревню дотла!
– Не случится! – уверенно отозвался бородатый. – Сохраним в лучшем виде! А куда вы, почтенные, собираетесь направиться? – добавил он неожиданно.
– А это уже наше дело, – не очень любезно ответил купец. – На северо-запад, если тебе так интересно.
– Куда? – Темнолицый староста явно не имел представления о сторонах света. Охранники загоготали.
– Вон туда. – Иерам с улыбкой понял руку, указывая направление.
Бородатый нахмурился и засопел.
– Не ходили бы вы туда, – сказал он как-то неуверенно. – Плохие там места.
– Это почему? – поинтересовался подошедший Берг, демонстративно положив ладонь на рукоять меча. – Или лихие люди там промышляют?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
