Помню, кто-то сразу высказал предположение, что мы попали в густое облако космической пыли. В такой ситуации хочется иметь хотя бы иллюзию определенности. Но эта гипотеза была сразу отвергнута. Браун сказал, что до самого последнего момента ясно видел звезды — а потом их как будто разом выключили. Триста миль в секунду — не настолько большая скорость, чтобы такое произошло. К тому же невозможно влететь в пылевое облако такой плотности и не потерять скорость. Да и обшивка должна была нагреться… В лучшем случае. Скорее всего, мы бы уже превратились в сотню горящих обломков. Мы еще долго спорили, пытаясь найти какое-нибудь правдоподобное объяснение тому, что случилось. Думаю, это не слишком интересно, тем более что никому из нас не пришло в голову ничего путного. Только одно: Браун вспомнил, что в самый последний момент звезды вспыхнули очень ярко — на какую-то микросекунду. Может быть, ему только показалось. Мы попытались выйти на связь — не знаю, с кем мы рассчитывали связаться, до Земли наш сигнал шел бы не один год… В эфире была такая же пустота. Ничего, ни на одной частоте. Не было даже шумов — абсолютная тишина. Мы разобрали каждый приемник и передатчик на корабле, протестировали каждый блок — все исправно. Мы могли общаться друг с другом по рации — значит, помех не было. Но с тех пор мы не поймали ни одного сигнала — ни с Земли, ни с других кораблей. Мы не «слышали» даже звезд — обычно они постоянно засоряют эфир.
А как иначе, если самих звезд не было!
Через несколько недель мы кое-что увидели… то, что меньше всего ожидали увидеть в космосе. Сначала — огромный океанский лайнер прошлого века. На трубе была эмблема Англо-Австралийской компании — черный лебедь в белом круге. Браун и Накамура взяли шаттл и отправились на разведку. Рации работали прекрасно. Ребята прихватили с собой скафандры, забрались внутрь и осматривали внутренние помещения, пока не израсходовали почти весь кислород. Естественно, вся команда и пассажиры лайнера были мертвы. В бортовом журнале не оказалось никаких записей, по которым можно было понять, что произошло. Думаю, все случилось внезапно — как и с нами.
Потом стали попадаться трупы — поначалу нам казалось, что они возникают из ниоткуда и исчезали в пустоте. Одни были в костюмах прошлых веков, другие — раздеты до нитки. Корабли, которые, несомненно, когда-то плавали по океанам Земли, самолеты… Однажды мы наткнулись на странную конструкцию — крошечный корпус и парус, похожий на гигантский парашют, из какой-то странной ткани. Для чего она предназначена — не представляю. Мы даже не смогли толком разглядеть: как только луч прожектора скользнул по «парашюту», эта штука разогналась и исчезла. Похоже, это был межзвездный корабль, и на нем оставался кто-то живой — но этот «кто-то» не пожелал с нами общаться. Потом был дирижабль, а в его гондоле — несколько созданий, похожих на пчел размером с человека. Все были мертвы — или находились в спячке, мы проверять не стали.
И все это время мы пытались выбраться отсюда. Но у нас не было зацепок. Ни одной. Судя по всему, мы оказались в каком-то… ином пространстве. Но каким образом? КАКИМ ЧЕРТОМ НАС СЮДА ЗАНЕСЛО? — в этом месте карандаш прорвал бумагу. — Мы работали, работали как проклятые, считали, снимали показания приборов. Потом бросали все и целыми неделями пили, пили не просыхая и трахались… Потом снова садились за расчеты, думали, обсуждали, спорили. Наконец, нам это надоело. Какой во всем этом смысл? Пора взглянуть правде в глаза. Мы провалились сюда непонятно как, мы потерялись в этой чертовой бездне, и у нас нет ни знаний, ни возможностей, чтобы выбраться. Сначала мы хотели разбудить остальных, но потом отказались от этой идеи. Они счастливы — они видят счастливые сны, они живут в этих снах… Но мы уже не сможем забыться даже во сне. Мы знаем слишком много — и слишком мало. Сейчас никто из нас не может спать нормально. Запасы снотворного заканчиваются, и мы все чаще прибегаем к спиртному. Люди боятся спать. Они проваливаются в дремоту, но вскоре начинают кричать и просыпаются. Кошмары во сне, кошмар наяву… мы больше не в силах терпеть эту пытку. Человек способен вынести все, когда у него есть надежда. Хотя бы проблеск надежды. У нас нет и этого.
Мы посовещались и поняли, что у нас есть только один выход.
И все-таки надежда остается. Не для нас — для остальных.
Я не знаю, кто вы. Может быть, существа с того странного судна с парусом-парашютом. Может быть, вы даже не сможете прочесть то, что я пишу здесь, черт подери.
Но если все-таки вы окажетесь здесь, если вы прочтете эту запись — прошу вас, помогите. Вы можете им помочь.
Остальные экипажи и колонисты спят в своих отсеках в северной части жилой сферы. Процесс пробуждения полностью автоматизирован. Передайте капитану Митчеллу мои наилучшие пожелания и извинения. Надеюсь, он поймет меня.
Джон Кэррадайн, четвертый капитан.
Глава 19
Граймс и его спутники покинули головную сферу и по длинному туннелю, похожему на трубопровод, перебрались в жилой отсек корабля. Люк распахнулся — и они оказались в длинном коридоре, в конце которого виднелся еще один люк.
Здесь двери были круглыми, а вместо номера на каждой висела табличка с длинной колонкой имен. Коммодор подошел к ближайшей двери, посветил фонариком и прочел:
«Старший капитан Митчелл».
Затем следовали старший помощник Альварес, второй помощник Мэйнбридж, третий помощник Хэнинач, биотехник Митчелл…
— Экипаж из семейных пар, — усмехнулась Соня. — Пожалуй, это разумно.
Ничего не ответив, Граймс толкнул дверь.
В отсеке были саркофаги — справа и слева, по четыре друг над другом. За ними еще восемь, и еще… Хрустальные гробы, подумал Граймс. Люди спят в них… можно сказать, целую вечность. Спят и видят сны…8
Справа в саркофагах лежали женщины, слева — мужчины. Все были обнаженными. Они красивы, внезапно подумал Граймс. Естественная красота здорового, прекрасно развитого тела… «Митчелл» — прочел он на маленькой табличке, приклеенной к прозрачной крышке ближайшего саркофага. Капитан был уже в возрасте, но великолепно сложен. Его лицо было спокойно — на нем не отражалось даже той тени эмоций, которые проносятся в мозгу спящего, но не было и скованности смертного сна. Говорят, офицера можно узнать даже без униформы. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот человек с одинаковой уверенностью будет управлять и сложнейшей техникой, и людьми, охваченными страхом и сомнением.
Коммодор смотрел на него, словно забыв про остальных спящих. Наверно, это и был тот самый рыбак, чьи безоблачные сновидения то и дело нарушала смутная тревога. По крайней мере, Граймс надеялся, что это так. Даже столетия беспробудного сна не могут заставить капитана забыть о своем долге, об ответственности, которую он несет за этот корабль и людей, которые на нем находятся.
— Собственно говоря, мне здесь делать нечего, — растерянно пробормотал Тодхантер. — Я ознакомился с инструкциями. Здесь все автоматизировано.
— Прекрасно, доктор. Значит, Вам остается только нажать кнопку. Я просто хочу, чтобы капитан корабля Митчелл проснулся. Ведь в конце концов это его корабль.
— Я уже нажал кнопку, — отозвался Тодхантер, — ну и что? Ничего не случилось.
— Разумеется! — фыркнул Мак-Генри. — Помните предсмертное письмо бедняги Кэррадайна? Он же отключил всю аппаратуру — перед тем, как застрелиться.
— У анабиозных камер автономная система питания, — сказал Граймс. — По-моему, они работают от маленького реактора — он находится в кормовой части, там же, где двигатели. Кэррадайн мог отключить системы, не выходя из рубки, но нам придется сходить на корму и собственными глазами убедиться, что с реактором все в порядке. Возможно, силовая установка вышла из строя.
— Это было бы неприятно, — отозвался инженер. — Но если реактор накрылся, придется просто перетащить запасные батареи с «Поиска». На худой конец, можно попробовать запитаться с местных аккумуляторов. А вот если проблема в чем-нибудь другом…
Оставив Митчелла и его экипаж, Граймс и его спутники стали пробираться в хвостовую сферу. Палуба за палубой — и каждая, словно соты, забита бесчисленными прозрачными саркофагами.
Джонс остановился возле одного из них, в котором лежала девушка невероятной красоты с длинными золотистыми волосами.
— Спящая красавица… — пробормотал он, завороженно глядя на нее.
Граймс не успел открыть рот — у него уже был весьма своеобразный опыт общения с принцессами, спящими в анабиозе.9 Мак-Генри уже подхватил Джонса и потащил дальше.
— Ладно тебе! Пошевеливайся. Тоже мне, Прекрасный Принц…
А почему бы ему не сыграть роль Прекрасного Принца? В любом случае, решать не им. Этот корабль Митчелла, и он должен знать, что делать…
