Эти воспоминания нещадно преследовали Конрада, требовали, чтобы он снова и снова переживал эти моменты. И они не отступят, пока окончательно не сведут его с ума.
Только вот его рассудок расшатан до такой степени, что ему уже нечего терять.
Глава 8
Наоми всегда в изрядной степени была открыта для окружающих, не скрывала своей сексуальности, не стыдилась ни тела, ни взглядов. Однако и в её шкафу со скелетами хранилось два маленьких грязных секрета.
Одним из секретов Наоми была её склонность брать и присваивать чужие необычные вещи.
Вот и последние свои приобретения она принесла в комнату, скрытую за потайной готической дверью, и выложила рядом с остальными трофеями на экспозиционном столике. Здесь лежали все её маленькие сокровища и безделушки, позаимствованные у разных владельцев поместья и собранные девушкой за многие годы.
Столешница уже почти полностью была заставлена. Так что в скором времени для этих целей придётся использовать и кофейный столик. Учитывая, что люди жили в Эланкуре лишь треть её загробной жизни, добыча Наоми могла считаться весьма неплохой.
«Что ж, надо признать, я, действительно, склонна к воровству», — думала Наоми, разглядывая свои сокровища.
Как правило, девушка присваивала не какие-то ценные вещи, а разные мелочи, которые ей были интересны. В её коллекции значились работающий от батарей телевизор с давно севшими батареями, новомодный бюстгальтер, граммофон, а также упаковка презервативов, за которые в двадцатые годы Наоми готова была бы отдать любые деньги.
Здесь также лежали спичечные коробки и дублоны, оставшиеся после празднования Марди Гра[23], леденец, который Наоми не суждено было съесть, и около дюжины баллончиков с краской, конфискованных у бесчисленных юных вандалов, посещавших Эланкур.
Наоми обычно встречала их стуком дверей, заставляла взлетать в воздух чехлы с мебели, а сухие листья кружиться вихрями, после чего les artistes[24] граффити, намочив в штаны и побросав свои баллончики с краской, задавали стрекача. Этот дом принадлежал Наоми, в нём заключался весь её мир. И она не желала до конца своих дней лицезреть эти дурно состряпанные произведения «искусства».
Словно сорока, которая тащит всё в гнездо, девушка собирала самые разные вещи и приносила их в своё тайное убежище. Когда-то эта комната была танцевальной студией, с деревянным паркетным полом, зеркалами во всю стену и станками для упражнений. За прошедшие годы здесь почти ничего не изменилось. Разве что повсюду появились стопки газет, да зеркала претерпели кое-какие изменения, чтобы лучше соответствовать новому внешнему виду Наоми. Проще говоря, она их все разбила.
Когда после её смерти в доме появились грузчики и принесли коробки, чтобы упаковать и вывезти её имущество, Наоми так горячо хотела забрать и припрятать кое-что в этой комнате, что эти вещи на самом деле начали двигаться. Именно тогда она впервые осознала, что может перемещать предметы силой мысли.
В безумном порыве девушка подняла в воздух все вещи, которыми особенно дорожила: драгоценности, одежду, альбом для газетных вырезок, весь запас запрещённого ликера и даже тяжёлый сейф, и переправила их в свою потайную студию.
Однако теперь ей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как её вещи, так же, как и весь её дом, ветшали у неё на глазах. Наоми не могла даже прикоснуться к ним, не могла провести страждущими кончиками пальцев по волнам прохладного шёлка или щекочущим перьям страждущими кончиками пальцев по волнам прохладного шёлка или щекочущим перьям.
— И что теперь? — спросила девушка вслух.
Словно в насмешку над ней ответом Наоми была лишь звенящая тишина. Одна… она была одна… совсем одна…
Наоми задумалась, может, ей материализоваться снова в комнате вампира или переместиться туда. Девушка уверяла себя, что это всё из-за давящей на неё тишины она колеблется, а не из-за самого этого красноглазого сумасшедшего. Тем не менее, он, казалось, чувствовал её, как никто другой из всех, кто когда-либо появлялся в Эланкуре.
Что-то в этом вампире притягивало Наоми, несмотря даже на его безумие и немытый внешний вид. Иона безо всяких сомнений страстно хотела попытаться снова с ним поговорить.
Тем не менее, сегодня она была настолько истощена, что на возвращение уже не осталось сил. Концентрируясь для телекинеза, Наоми исчерпала всю свою призрачную энергию. Девушка нуждалась в отдыхе, поэтому она полетела к своей «походной» кровати[25].
Наоми принесла её в свою студию давным-давно. И хотя она не ощущала прикосновения ни к самой кровати, ни к белью, которым та была застелена, Наоми спала на ней почти каждую ночь. Ей нравилось вести себя так, как при жизни, насколько это, конечно, было возможно, за исключением, правда, прохождения сквозь стены и телепортации.
Девушка свернулась клубочком в дюйме над кроватью и приготовилась погрузиться в мечтания Наоми называла свой призрачный сон мечтаниями, потому что он отличался от того сна, который она знала при жизни. Если ей не приходилось прибегать к телекинезу для чего-то большего, чем перемещение газеты, она могла обходиться без такого отдыха на протяжении многих дней. Просыпалась она всегда внезапно, не ощущая никаких изменений, кроме восполненной внутренней энергии. Всё остальное, её одежда, волосы оставались неизменными, ведь теперь ей даже не нужно было брить ноги и подмышки. Как правило, девушка просто теряла сознание часа на четыре.
И так происходило всегда, пока каждый месяц на небосклон не восходила серебристая луна. В такую ночь какие-то силы заставляли Наоми танцевать. И каждый раз она кружилась в безумном танце до тех пор, пока в полном изнеможении и потрясении не начинала желать себе настоящей смерти.
До следующего подобного представления Наоми осталось всего три дня…
Её maman всегда говорила, что серебристая луна приносит удачу таким людям, как они — людям, которые изо всех сил стремятся взлететь до небес и удержаться там как можно дольше. И неважно, сколько раз они упадут, они поднимаются и делают это снова и снова. Вот почему Наоми задумала организовать свой приём именно в одну из подобных ночей.
Однако удача не сопутствовала ей в тот вечер — вечер торжества, задумывавшегося, чтобы отпраздновать свершение всех мечтаний Наоми. Наоми было двадцать шесть лет, когда она купила Эланкур. Она добилась всего сама, тяжким трудом вырвавшись из Vieих Саггfi[26], и тщательно скрывая своё тёмное прошлое.
