а значит есть в тебе и сожаление, и сочувствие и вообще всё это я могу понять, потому что ты такой же человек, как и я. Нет, даже не так, я могу это всё понять, просто потому что ты такой же, как я.
Когда я наконец закончила свою тираду, то мне казалось, что у меня вот-вот лопнут глаза от боли и давления. Всю грудь жгло огнём и я чувствовала, что если продолжу говорить дальше, то уже никогда не остановлюсь. Род так неотрывно следил за мной, что я уже пожалела, что столько всего ему наговорила. Он больше не улыбался:
— Быть может я когда-то и думал, что с тобой просто весело проводить время. Первые пару дней знакомства, — он хотел сказать что-то ещё, но что-то во мне его отвлекло, — Ами, ты в порядке? Ты как-то побледнела.
— Да, — выдавила я из себя мученическую улыбку, — правда мне бы не помешала таблетка от головной боли. Может быть ты сможешь найти мне такую?
Он отложил в сторону свои дела и подошёл ко мне, убрал пряди упавшие мне на лицо и прикоснулся своей рукой к моему лбу. Приятный холод ненадолго облегчил головную боль.
— У тебя жар. Я сейчас вернусь, переляг пока что на диван.
Я послушно кивнула. Стоило ему только покинуть комнату, как я подскочила на месте. Ноги едва держали меня, грудь обжигало от каждого вдоха. Я уже давно поняла, что это была не простая головная боль и что если я сейчас же не запру дверь, то он застанет лихорадку. Он знал о её существовании, но никогда не видел вживую, а меня беспокоило то, что я буду в абсолютно бессознательном состоянии и не смогу контролировать себя. Не хочу этого. Не хочу, чтобы он видел меня….такой.
У меня было очень мало времени и мне нужно было сделать всё возможное, для того чтобы не впустить их в комнату на время приступа. Сейчас я ещё могла хоть что-то сделать, позже будет хуже, потому я стала подтягивать шкаф ко входу. Двух должно было хватить, хоть мне и пришлось изрядно надорваться, валя его на ступени и толкая вверх. Следом я дотянула стол и все стулья.
За дверью послышалась какая-то возня, но я надеялась, что они не смогут открыть дверь не сняв купол немагии.
Когда я дотащила последний стул, то поняла, что уже совершенно не отличаю реальности от галлюцинаций. Моё сознание то возвращалось ко мне, то улетало прочь, в кроваво-чёрные видения. Я отшатнулась назад и ватные ноги окончательно перестали держать меня, я рухнула на пол. Мне стало очень холодно. Боль нарастала, теперь болела уже не только голова, но и всё тело до кончиков пальцев ног. Мне было страшно и не хотелось проходить через то, что предстояло впереди.
Видения становились всё глубже. Я поняла, что перестаю соприкасаться с реальностью. Вокруг появлялись люди: они улыбались мне и из их глаз и рта текла кровь. Они шли ко мне и потому я попыталась отползти от них прочь, пока не упёрлась в стену. Люди кинулись на меня и принялись разрывать мою плоть зубами, я закричала, проваливаясь глубже в бездну.
Я пыталась сопротивляться, но моё тело попросту не слушалось. Кто-нибудь, хоть кто-нибудь, помогите мне. Кто-то позвал меня из глубины сознания.
“Камелия! Камелия, доченька!”. Сквозь неясные враждующие формы я увидела вдалеке расплывчатое лицо матери. Она тянула ко мне руки.
— Мамочка! — закричала я и забарахталась в воздухе пытаясь пробиться к ней. Я её так давно не видела, я так плохо помнила о том времени, что нас связывало. Мне так не хватало её в моей жизни и я не понимала этого до конца, пока не увидела её так отчётливо. Мне показалось, что у меня получается придвинуться к ней ближе, но в этот момент одна из теней рядом с ней сформировалась во вполне отчётливого мужчину и занесла над ней меч.
— Нет! — закричала я, но мужчина не остановился. Резким рассекающим ударом он полоснул по её спине. Мама упала на землю и растворилась в воздухе. Нет, нет, нет, только не это, я не могу терять её опять!
Я направила всю ментальную мощь в сторону мужчины разрывая его на мельчайшие кусочки. Тени вокруг обступили меня кругом и разразились в громком, неприятном смехе. Этот смех приносил физическую боль и я зажала уши, пытаясь не слышать его.
— Прекратите! Оставьте меня в покое!
Но тени не исчезали. Они смеялись, а из их размазанных подобий ртов текла чёрная, словно гудрон жидкость, затапливая всё вокруг. Жидкость сковывала мои и без того вялые движения, обволакивала, удушала, заполняла мои лёгкие.
Когда моё сознание стало возвращаться ко мне, я не помнила, сколько прошло времени в таком бреду, помнила лишь бесконечную агонию. Моя кожа покрылась волдырями. По помещению двигалась волна энергии, я отчётливо ощущала, будто бы моя сила разрывала щит и пыталась выдавить его изнутри, давя на стены и двери.
Я должна это закончить. Там, в углу, лежит крысиный яд, принесённый Алисой, и если я проглочу его, то всё закончится. Или я могу разбить стеклянную бутылку и перерезать себе горло. Если я так сделаю, то я больше не буду мучиться. Так будет правильнее.
Нет, нет, нет, хватит, это не мои мысли. Это не я. Я не должна подчиняться боли. Но мне невыносимо сильно хотелось прекратить всю эту боль.
Теперь я уже думала о том, что правильнее будет найти чем себя привязать, а не убить.
Перед глазами заплясали картинки того, как я буду умываться собственной кровью. Я попыталась найти хотя бы что-то внутри себя, что могло бы меня отвлечь, но картинки становились всё яснее. И тут, словно взрыв, купол немагии отключился. Я почувствовала себя рыбой, которую бросили обратно в воду и жадно задышала. Вся боль мгновенно исчезла, волна которая проходила по всей комнате утихла, прошла сквозь стены. В тот же момент мебель возле двери разлетелась в стороны и дверь открылась без каких-либо препятствий. Род вошёл в комнату первым, следом за ним Алиса. Мне казалось, что я не найду в себе сил, чтобы хотя бы посмотреть на него, я лежала на полу и пыталась отойти от боли, но когда Род подошёл ко мне ближе, я прошептала: “Вот и цитромончик подоспел”.
— Алиса, подготовь всё, чтобы к нашему возвращению мы поставили купол на место и чтобы всё можно было списать на перезарядку источника питания. Никто не должен об этом узнать.
