было?
— Ой, Галия. Как на другой планете побывала. Бейрут такой красивый город. Дома практически все из белого камня. Ночью город ярко освещён, кругом огни, фонари, витрины. На центральных улицах светло ночью, как днём. Всё по-другому. И так интересно, после нашей зимы лето настоящее. Все ходят в майках, платьях. Только вечером легкие кофты набрасывают. Очень тепло. Фирдаус говорит, что, когда летом поедем, там настоящая жара будет. У нас такой не бывает. А еще у них в магазинах все продавцы улыбаются и сами предлагают тебе товары, представляешь? И товаров так много, на любой вкус! Бегают за тобой и уговаривают купить!
— Не может быть. — не поверила Галия.
— Точно тебе говорю. На рынке так еще и за руку могут схватить, в магазин потащить. А товаров каких хочешь, сколько хочешь. Я столько вещей красивых никогда не видела. А продуктов! Больше, чем у нас в «Берёзке».
— Я не была никогда в «Берёзке». — растерянно ответила ей Галия.
— Ну, сходим как-нибудь. Я что хотела тебя спросить… Фирдаус пластинки стал покупать. — начала рассказывать Диана тихонько, чтобы их не услышали в комнате. Галия кивнула, типа, ну нормально. — Но трогать их не разрешает. На Пашку ссылается. Скажи, их правда трогать нельзя? Или блажь?
— Я не трогаю. — сразу серьёзно ответила Галия. — Паша пластинок всегда по две штуки одинаковых покупает. Одну можно слушать, а вторая спрятана.
— Зачем?
— Паша говорит, они со временем коллекционной редкостью станут и будут очень дорого стоить.
— Да? Когда?
— Ну, лет через двадцать, наверное.
— Ну-у-у… — разочарованно протянула Диана. — Это долго. Я к тому времени старушкой стану.
— Ничего. Детям в наследство достанутся. Ради детей подождать не жалко.
* * *
— Рассказал своим родителям о твоих пророчествах по поводу Ливана. — заговорил Фирдаус, когда мы остались одни. — Они очень серьёзно отнеслись к этому. Как бы мне ни хотелось забыть твои слова, но вынужден просить тебя повторить их. Мои считают это очень важным, а я боюсь, в первый раз не придал твоим словам должного значения и слушал невнимательно. Отец расспрашивал обо всем в подробностях, но я не так много смог вспомнить.
Я осмотрелся по сторонам. Хорошо хоть, зима, никого на балконах нет. Одни мы отмораживаемся потихоньку. Ну, можно потихоньку и обсудить наши вопросы.
— У вас там что-то началось уже? Что-то происходит тревожное? — тихо спросил я. До означенных мною событий ещё полно времени. — Почему твои родные так всполошились?
— Да в стране все спокойно вроде. — Фирдаус тоже осмотрелся, кивнул мне, в знак понимания, и стал говорить значительно тише. — Я думаю, родители волнуются, потому что в последнее время бизнес туго идёт. Прибыль падает. Кругом какие-то проблемы.
Я неспешно изложил все то, что ему говорил раньше. И про гражданскую войну, и про нефть в 1973. А потом добавил свои соображения по его семейному бизнесу:
— Думаю, что в данном случае одно с другим не связано. Кризис в стране, если вдруг начнется, почувствуют все. Его ни с чем не перепутаешь. Ну а что касается вашего бизнеса… Вам надо проанализировать факторы, которые влияют на состояние дел в нем. У вас там что-то другое, вряд ли связанное с проблемами всей страны… Обычно все так.
— И что, например?
— Ну, откуда же мне знать? Это надо отчетность по годам смотреть. Да еще взглянуть на состояние дел в отрасли в целом. Может, это общие для всех проблемы. Подорожание сырья, или рабочей силы, или электроэнергии. Я ж не знаю, что у вас там конкретно.
— Мы фруктами торгуем. Какая электроэнергия?
— Ну хорошо. Давай так. Ты с отцом хорошо поговорил по этой теме, владеешь нюансами?
— Да, много раз все обсуждали, знаю я все! — пожал он плечами.
— Ну тогда первый вопрос — что-то принципиально поменялось в вашем бизнесе в последнее время, с тех пор, как вы заметили снижение доходности?
— Ничего не менялось…
— Вы сами фрукты выращиваете? Или перепродаёте?
— И так, и так.
— Закупочные цены, может, выросли?
— Нет, примерно такие же.
— Рабочие забастовки устраивают, требуют прибавки зарплаты?
— Нет, у нас хорошие работники, мы их не обижаем, и они себя нормально ведут.
— Ну, не знаю… А у других как? У вас есть конкуренты? У них тоже прибыль снизилась?
— А вот этого не знаю. — Фирдаус вопросительно посмотрел на меня.
— Вот это надо точно узнать. Потому как если проблемы только у вас, тогда ищите у себя. Это у вас где-то что-то изменилось не в лучшую сторону.
— Я понял… Как искать?
— Ну, смотри, у вас есть цена, по которой вы продаёте свой товар. Она состоит из себестоимости товара, плюс сопутствующих затрат на приобретение, хранение, реализацию, рекламу и так далее, плюс в нее заложена ваша прибыль. Если прибыль оказывается меньше, значит, что-то не учли в себестоимости или сопутствующих затратах.
Ваша задача достаточно проста — найти то, что не учли или то, что значительно подорожало в последнее время. И исходя из этого уже принимать решение: или повышать цену при продаже, или искать возможности снизить себестоимость и сопутствующие затраты. Это так, первое приближение только. По-хорошему, надо садиться и документы анализировать на всех этапах. Потому как еще возможен фактор, что у вас внутри кто-то играет в темную против вас. Возможно, конкуренты наняли, чтобы вас разорить, или просто грабит вас втихую, пользуясь вашей доверчивостью. В свой карман кладет то, что к вам раньше попадало. Возможностей масса! Договориться, к примеру, с теми, кому вы фрукты свои оптом продаете, чтобы те цены закупочные снизили для вас в свою пользу, за откат в карман. Или увеличить нормы испортившихся фруктов, а на самом деле якобы испорченный товар налево продавать.
— Я понял… — зловеще нахмурившись, проговорил Фирдаус.
Глаза у него вспыхнули от одной мысли, что кто-то из их сотрудников может их обкрадывать или пытаться разорить. Ему сейчас в руки автомат и можно на афишу фотографировать, как главного героя фильма про революцию или войну. Харизма так и прет! Че Гевара ливанского разлива!
В стеклянную дверь балкона постучали. Обернувшись, мы увидели улыбающуюся Диану.
— Вы там не замёрзли?
— Да, пошли. — согласился с женой Фирдаус, с трудом натягивая на лицо обратно улыбку. Он вернулся в комнату и в шутку схватил холодными руками Диану за шею. Она завизжала, он её отпустил, хихикая и ушёл на кухню вслед за Галией, чай пить. Мы остались с сестрой одни. Подумав, что всё, что им нужно было, мы уже обсудили, хотел идти вслед за Фирдаусом, но Диана остановила меня.
— Постой, Паш. Дело есть. Совет нужен.
— На балкон пойдём? — улыбаясь, спросил я, оттирая замерзшие уши. Они у меня большие, есть чему замерзать.
— Зачем? Дверь закроем и всё, — на полном серьёзе ответила сестра и закрыла изнутри двери нашей с женой спальни.
— Фирдаус ждёт моего решения, — начала Диана. — буду я ислам принимать или нет. Говорит, брак, заключенный в СССР и так будет в Ливане действителен, а если я хочу свадьбу по их обычаям, то нужно ислам принимать. Вот так, значит. Что посоветуешь?
О! Вот в чём дело.
— Ну, для начала, ты должна понять, что религиозность очень распространена в большинстве странах, кроме Советского Союза и стран соцлагеря. В религиозности, как таковой, нет ничего страшного и плохого. Что касается конкретно ислама. Если бы ты была крещёной по православным обычаям и была истинно верующим человеком, то переход в другую веру, действительно, был бы для тебя очень серьёзным шагом, отказом от христианской веры. Но это же не твой случай, верно?
— Ну, какая из меня христианка! — хихикнула Диана, — я и церковь изнутри ни разу не видела!
Ну, примерно так я и предполагал. Просто нужно было убедиться. А то мало ли, в их семье просто прячут свою религиозность в советском государстве ото всех. Поэтому я продолжил рассуждать:
— Ну, раз ты, на сегодняшний день, являешься некрещённой атеисткой, то, принимая ислам, тебе не надо ни от чего отказываться. Ты ничего не теряешь, другими словами. А интегрируешься лучше и в страну, и в семью. Для них ислам — не что-то напускное, это важная часть их жизни. Принятие ислама — это знак твоего уважения к их традициям. Ну и в прогрессивном исламе, а в Ливане ислам прогрессивный, права женщин неплохо защищены. В особенности с материальной точки зрения.
— Да? — хитро посмотрела на меня сестра. — Спасибо…
Мы вышли в кухню. Фирдаус вопросительно взглянул
