— Охренеть, — сказала Эйс. — Со входом в город могут быть проблемы.
— Это всё, что ты видишь? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Это, а ещё медные полосы, которыми они обвешали все стены.
Блестевший в лучах заходящего солнца оранжевый металл нельзя было не заметить.
— И чему вас только в школе учат? — вздохнул Доктор.
— В школе? — прогремел голос Гильгамеша. — А что это?
— Божественное заведение, — сообщил ему Доктор, — где молодым людям дают знания и учат жить.
— Точно, — ехидно сказала Эйс. — Очень божественное. И тебя там уже несколько веков не было, Профессор.
Не обращая внимания на подколку, Доктор спросил её:
— А какого медь цвета?
Она любила химию. Химия давала возможность сделать столько интересного… школу взорвать, к примеру.
— Оранжевого, — ответила она. А затем, вспомнив крытые медью купола в Лондоне, добавила: — Если её под дождём не оставлять. Тогда она ржавеет и зеленеет… — её голос становился тише по мере того, как она понимала, что имел в виду Доктор. Медь на стенах Киша была отполирована до блеска. — Может быть, дожди в Месопотамии редкость?
— Уверен, что так и есть, — согласился он. — Но эта цивилизация не знакома с неоксидирующейся медью, Эйс. Им приходится делать из неё бронзу, чтобы предотвращать коррозию.
Снова посмотрев на стену, Эйс почувствовала, как у неё по спине пробежали мурашки.
— Тогда что она там делает?
— Меня больше волнует то, чего она там не делает. Она не окисляется… — он постучал по носу ручкой зонта. — Что-то в этом Кише не так.
Затем он усмехнулся.
— Идём в разведку! — объявил он и повёл их к воротам города.
7. Договор о союзе
— Сбежал? — яростно прошипела Иштар. — Сбежал? И это ты называешь «доклад»?
Перепуганный командир качал головой, а всё остальное его тело дрожало помимо его воли.
— Там было… — начал он, не зная, что сказать. — Мы почти схватили Гильгамеша, а потом что-то случилось…
Иштар скользила к нему из глубины своего убежища, её бледная кожа мерцала в тусклом свете.
— Случилось то, — с угрозой прошипела она, что вы — некомпетентные идиоты, вы подвели меня!
— Нет! — настаивал офицер. — Его спасло божественное вмешательство!
— Тогда молись, чтобы божественное вмешательство спасло и тебя тоже! — предупредила его Иштар. — Я не потерплю дураков и неудачников!
— Я клянусь! — сказал несчастный, а затем ладони Иштар схватили его голову и он закричал. Он почувствовал, что его шея выкручивается. Перед собой он видел только серебристый блеск. — Пощади! — хрипел он.
— Это и есть пощада, — прошипела она ему в ухо. — Было бы у меня больше времени, ты бы умирал гораздо мучительнее…
Она улыбнулась приятному звуку ломающихся костей. Мужчина перестал дёргаться. Она отпустила труп, и тот упал на каменный пол. Тут же потеряв к нему интерес, она посмотрела на Думузи.
— Жрец мой, — промурлыкала она, — он был плохим кандидатом для выполнения этого задания. Быть может, Агга нарочно выбрал его, чтобы разозлить меня?
Думузи, собрав остатки оставшихся у него мыслей, покачал головой:
— Нет, богиня, вряд ли. Зачем ему рисковать и сердить тебя? Особенно сейчас, когда твоя угроза его дочери ещё свежа в его памяти?
— Верно, — сказала Иштар. — Тогда почему не поймали Гильгамеша?
— Ты не веришь в то, что на его стороне могло выступить другое божество? — спросил Думузи.
— Суеверная чушь! — засмеялась Иштар. — Уж мы-то с тобой знаем достаточно, чтобы не верить в богов, верно, Думузи?
Думузи ничего не ответил: он мало что понимал с тех пор, как она отказала ему в праве думать. Он удержался от очевидного замечания о том, что она сама является доказательством существования божественного вмешательства. Но Иштар всё равно унюхала эту его мысль и развернулась лицом к нему.
— Думаешь, Думузи, тут может быть ещё кто-то такой же, как я? — спросила она. — А… В тёмных чуланах твоего сознания я вижу, что ты молишься о том, чтобы явился кто-то, кто освободит тебя от меня! Как это мило! Несмотря на мои запреты, в твоём мозге всё ещё остался крохотный кусочек, который обладает остатками твоей личности. Ну и ладно. Если мне захочется, я его выслежу и съем. А пока что пускай прячется и боится.
Она взяла Думузи за плечо.
— Мне приятно поставить тебя в известность, жрец мой. Я не богиня, во всяком случае, не такая, как ты себе представляешь. Когда-то я тоже была человеком, таким же хрупким, как ты, — она постучала пальцами по своему красивому лицу, наслаждаясь зазвучавшим необычным звоном. — За этой маской скрывается сознание, которое когда-то знало радости, глупости, и горести плоти. Но затем, Думузи, я открыла для себя потенциал кибернетики, и теперь я больше не подвластна болезням и грусти плоти. Больше я не ограничена оковами единственной физической формы или единственного ума.
— Я родилась много веков назад в мире, до которого от сюда пол вселенной. И я стала там царицей… богиней. Но были такие, кто отказывался от моего Прикосновения, кто воевал против меня. И в конце концов мне пришлось бежать, — она резко посмотрела на него: — Дурак! Я видела эту мысль так же ясно, как если бы ты проорал её с крыши. Если они вынудили меня бежать, ты надеешься, что они придут сюда, разыскивая меня? — она презрительно засмеялась. — Я не из тех, кто оставляет своих врагов в живых, Думузи. Когда я сбежала с той жалкой планеты, они узнали, что значит отвергать мою власть, — с жестокой усмешкой она нагнулась и заглянула в его глаза. — После себя я оставила не планету, а только тлеющие угли, жрец. Выгоревшие, безжизненные останки мира. Даже не мечтай освободиться. Если даже это вообще возможно, покидая твой мир, я и его оставлю пустым и разрушенным. Я скорее сотру лица этой планеты всех, до последнего насекомого, чем позволю кому-нибудь считать, что меня можно превзойти!
Медленно развернувшись, она поползла обратно в темноту. Через плечо она громко сказала:
— Если хочешь молиться, Думузи, то молись о том, чтобы меня ничего не разозлило. Потому что если я разозлюсь, я сотру человеческий род с лица Земли.
* * *
В комнате Нинани раздался тихий стук в дверь. Повернувшись, принцесса сказала:
— Входите!
Открылась дверь, и Пуаби завела девочку, которая выглядела не старше, чем сама принцесса.
— Моя племянница, — объяснила служанка.
То, что Эн-Гула была одной из служительниц Иштар, было очевидно. Она была хорошо сложена, красивая; тёмные глаза; коротко остриженные тёмные волосы не доставали до плеч. Её загорелая кожа сверкала от масел, которыми она содержала своё тело в чистоте. Не считая сандалий и повязки со знаком Иштар на лбу, на ней была надета только юбка. Её голые груди красноречиво свидетельствовали о том, что она была одной из жриц богини любви. Зайдя в комнату, она тихо опустилась перед Нинани на колени и поклонилась до пола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
