Остаток недели, то бишь, пять дней, прошли для меня на полномасштабной стройке. Спецы по сантехнике, за это время, успели, с матами, переделать обнаруженную в пристройке душевую, в нормальную такую ванную комнату с огромной деревянной лоханью в качестве, собственно, ванны, привести в порядок канализацию и септики, и заменить насосную систему, давно приказавшую долго жить. Об установке на «кухне» нормальной мойки, можно и вовсе промолчать. Обошлось мне все это счастье в круглую сумму, разом ополовинившую бюджет, отведенный мною на остаток года. А мне ведь еще мотоцикл покупать!
В общем, на фоне этих сантехнических затрат, обстановка кухни, с покупкой большого холодильника, нормальной плиты с духовкой и кастрюль-кружек-ложек-вилок, обошлась мне в смешную сумму в триста рублей… Между прочим, месячное жалованье муниципального чиновника среднего звена! Ну и ремонт декоративного прудика во дворе встал еще в полторы сотни рублей. Зато, к исходу недели я почувствовал, что в доме, наконец, можно нормально жить. В вычищенном камине, весело потрескивали дрова, заглушая шум дождя за окном, а на столе «запел» огромный сверкающий золотыми боками самовар, распространяя вокруг терпкий аромат горящих сосновых шишек. Ле-епота-а…
— А у тебя тут уютно… — Констатировал факт приехавший на «новоселье» Гдовицкой, с интересом оглядывая обстановку комнаты. — Вот уж не подумал бы, что без опыта такое сотворить можно.
Да уж, насчет опыта, Владимир Александрович прав. Ну так, не в первый раз дом обставляю… Эх, как же библиотеку жаль, наверняка ведь сожгли ироды, вместе с «детинцем».
— Я старался. Да и нашлись добрые люди, помогли советом. — Скромно киваю. Незачем Гдовицкому знать, где четырнадцатилетний паренек набрался таких знаний. Подвигаю к гостю миску с айвовым вареньем и мечтательно говорю. — Вот, думаю, вместо конюшни баню поставить…
Гдовицкой с изумлением косится на меня, но от поглощения пирогов не отвлекается.
— Сейчас?! — А в голосе такое удивление, словно я, так, между делом, сообщил ему, что на луну слетать собираюсь, красивых камешков насобирать…
— Да нет. В следующем году. Летом, скорее всего. — Я пожал плечами.
— М-да… А ты оказывается, у нас хозяйственный парень, а Кирилл Николаевич? Я-то думал, что ты, от присмотра избавишись, так и рванешь гулеванить… а оно, вон как вышло… — С усмешкой констатировал Гдовицкой. Ну-ну, шутки шутим, да?
— Кто знает, глядишь, действительно рвану… когда от присмотра избавлюсь. — Улыбнулся я в ответ. Начальник СБ вопросительно приподнял бровь. — Что, Владимир Александрович? Можно подумать, по парку сотни машин катаются… с громовскими номерами. Или вы думали, что я совсем слепой и наблюдателей не замечу? Единственный автомобиль на моей просеке, с меняющимися дважды в день обломами внутри, после которых обочины больше похожи на «бычковые» посадки? Я же им даже урну притащил специально, чтоб гадить прекратили… Так ведь нет, как разбрасывали окурки, так и разбрасывают. Вы уж повлияйте на подчиненных, Владимир Александрович, объясните, что негоже в лесу мусорить!
— Эк… — Мой бывший тренер побагровел, втянул носом воздух и, сверкнув глазами, завернул такую тираду, что я аж заслушался.
— Хм. Это вы сейчас с кем разговаривали? — Поинтересовался я, когда начальник СБ умолк.
— Извини, Кирилл. Это я не о тебе, а о тех самых подчиненных. — После недолгого молчания, проговорил мой бывший тренер и окинул стол ищущим взглядом. Правильно его поняв, я хмыкнул и, прогулявшись до холодильника, поставил перед Гдовицким запечатанную бутылку водки и стопку. Отвернул крышку, налил до краев стограммовый стаканчик и пальцем подвинул его ближе к гостю.
Тот задумчиво взглянул на меня, потом на бутылку, перевел взгляд на стопку и, махнув рукой, закинул содержимое стограммовки в рот. Закусил мясным пирожком, отодвинул в сторону опустевшую стопку и кивнул на бутылку.
— Тебе не рановато ли, Кирилл? — Поинтересовался Гдовицкой.
— Так я ее и не пью. Это для протирки…
— Чего? — Не понял гость.
— Оптических осей. — Ухмыльнулся я, но, заметив, как нахмурился мой бывший тренер, поспешил его успокоить. — Окна я ей мыл. Лучше любого моющего средства… и дешевле. Вот, после уборки одна бутылка осталась. Не выкидывать же?
— Ш-шутник, чтоб тебя. — Проворчал Гдовицкой и, покосившись на предмет разговора, махнул рукой. — Ладно. Верю. Убирай ее с глаз моих. Тебе, все одно, рано, а я один не пью… да и за рулем сегодня. Нет, но каковы мерзавцы, а?! Ведь просил же, аккуратно, незаметно… «Будет сделано, Владимир Александрович… невидимками будем, Владимир Александрович… никто-ничего…» Тьфу! Бестолочи.
— Вот кстати, а зачем вообще их ко мне приставили, а? Неужто, дед с дядькой потребовали?
— Ну, не то чтобы потребовали… — Вздохнул Гдовицкой. — Скорее, намекнули. Да и я за тебя переживал. Вот и… а, чего уж теперь. Извини, Кирилл. Завтра же их отзову.
— Так, они мне вроде бы и не мешают… особо. — «Пока», добавил я про себя, но словам начальника СБ откровенно порадовался. Все-таки, слежка, даже такая топорная, спокойствия не добавляет. Да и, мало ли, чего они там «наподсматривают»… Впрочем, слова Гдовицкого не повод расслабляться. То, что он собирается отозвать этих наблюдателей, вовсе не говорит о том, что вместо них не будут применены иные, более незаметные способы наблюдения… Я бросил взгляд на браслет, который как раз замерцал руной вызова и, отметив про себя необходимость заменить устройство, ответил на звонок.
Развернувшийся экран продемонстрировал две надменные, но симпатичные мордашки моих двоюродных сестер…
— Ты куда сбежал, мелкий? — Лина, как всегда, олицетворение терпения и вежливости.
— А что, вы успели соскучиться по тумакам? — Удивленно протянул я, одновременно состроив извиняющееся выражение лица для Гдовицкого.
— Хам. — Фыркнула неугомонная Линка, но тут же получила толчок локтем под ребро от сестры.
— Извини ее, Кирилл. Мы только хотим узнать, когда начнутся наши занятия. Все-таки, лето скоро заканчивается, и нам нужно распланировать оставшееся время. — Спокойным, даже деловитым тоном проговорила Мила.
— Вот как… Ну, думаю, вы можете свободно распоряжаться вашим временем до начала учебного года. Первое занятие… ну, пусть и будет первого сентября, сразу после уроков… Хм. У вас ведь их шесть будет? Вот и отлично. У меня тоже. Тогда же и расписание уточним. — Ответил я.
— А где ты… — Тут же влезла ее неугомонная сестра и снова схлопотала локтем в бок.
— Извини, Лина хотела спросить, где мы будем заниматься. В городской усадьбе? — Вновь сыграла дипломата Мила.
— Увидите. — Ответил я и, погасив экран, повернулся к Гдовицкому. — Могу я надеяться, что до начала занятий, они не узнают о месте моего проживания? Хотелось бы хоть немного отдохнуть.
— Договорились. — Кивнул мой бывший тренер, нацелившись на следующий пирожок. Вот и славно…
Глава 8. Праздник празднику рознь
Целых десять дней без близняшек… Жаль, что они почти прошли. Я вздохнул и, окинув взглядом свое отражение в зеркале примерочной, неопределенно хмыкнул. Портной — дядечка «сильно за сорок», длинный, словно жердь, чуть сутулый, но шебутной, как электровеник, крутился вокруг меня, умудряясь сохранять при этом вдумчивое выражение лица. Потом, что-то тихо пробормотал себе в усы, покрутил выдающимся носом и вдруг, резко затормозив, щелкнул пальцами. Его помощницы, явно давно привыкшие к закидонам мастера, понятливо кивнули и тут же исчезли из виду, чтобы, спустя минуту, вновь появиться в примерочной с какими-то коробочками в руках…
Ремень с пряжкой-гербом гимназии, небольшие серебряные запонки и красный наплечный шнур, в цвет канта на черном френче. Мрачно и пафосно… ну так, куда деваться? Место учебы у меня теперь такое… выпендрёжное. Это еще что, в следующем году… если доживу, конечно, кант будет белый, вообще эсэсовцем расхаживать буду… Одно хорошо, форма старшего класса полностью черная, включая наплечный шнур, и пресловутый кант. Тоже мрачненько, конечно, но зато, почти без пафоса…
Смирившись со своим внешним видом, я повернулся к портному, а тот все хмурил брови, и поглядывал на меня так, словно что-то забыл. Наконец, он хлопнул себя рукой по лбу…
— Мар-рина! Где? — Отчаянно грассируя, возопил мастер и его указующий перст ткнулся куда-то в левую сторону моей грудной клетки.
— Ой! — Одна из помощниц испарилась, и тут же материализовалась рядом с портным, держа в руке небольшой кусочек алого шелка… Не понял. Меня, что, снова принимают в пионэры?
Впрочем, дальнейшие действия портного поставили все на свои места. Одним единственным, четко выверенным движением, больше похожим на фокус, он свернул этот кусок шелка и, не глядя, вручил его подскочившей Марине. А в следующий момент, стремительная барышня уже оказалась рядом со мной. Так это плато-ок, а я-то думал… Аккуратно разместив его нагрудном кармане френча, Марина разгладила ладошкой какие-то невидимые складки ткани и, окинув меня взглядом, улыбнулась.
