Джо проглотил обед с невообразимой жадностью и принимал душ, когда она уходила на игру мах-джонг. Она крикнула ему: «Пока, милый!». Громкий возглас: «Ты, клянусь, Красный Всадник» громыхнул.
Пораженная, она ушла, оставив Джо распевающим под душем.
Мах-джонг была хорошая игра, но и тут тоже что-то изменилось. Наконец, ближе к концу игры, Алма поняла, что изменением была Роза Льюис. Роза была хорошим игроком и, благодаря ей, игра всегда шла активно. Сегодня же Роза была какая-то странная. Она казалась чрезвычайно рассеянной, почти что в шоке. Объясняя свое состояние, она сказала, что, кажется, заболевает чем-то… может быть гриппом. Другие женщины приняли объяснение. Алма не поверила.
В продолжение вечера, Роза проявляла нетерпимость по отношению к подругам. Алма, до сих пор смущенная внезапным всплеском энергии у Джо, хотела вернуться домой пораньше. Она предложила закончить игру раньше обычного, чтобы Роза могла лечь в кровать и отдохнуть.
Реакция Розы была агрессивной, особенно при упоминании о кровати.
— Кровать? — переспросила она. — Я не собираюсь ложиться в кровать! Что бы это я там делала — в кровати?
— Отдыхала бы, сказала Бесс Перлман. — Отдохни… прими аспирин и сбей температуру. Вот что ты сделаешь в кровати.
Роза вытаращилась на нее, потом улыбнулась.
— Конечно, — сказала она, — ты прав… Именно так я и поступлю.
И игра прервалась.
Алма вернулась в свою квартиру и увидела, что Джо сидит на террасе и потягивает джин с тоником. Она уже много месяцев не видела, чтобы он употреблял крепкие напитки.
— Присоединишься ко мне? — спросил он, и она согласилась. — Отольем серебряную пулю, — говорил он, вставая и направляясь к их передвижному бару. Она заметила, что у него на льду был стакан мартини и небольшой кувшинчик с готовой смесью. Он налил питье и протянул ей.
— Джо, ты чувствуешь… — но он не дал ей времени закончить вопрос.
— За нас, за любовь, за это замечательное место, — стал он произносить тост, перебив ее, — и, особенно, за жадину, которую я очень, очень, очень люблю.
Они выпили. Она выпила свой бокал залпом, и он быстро наполнил его снова.
— Я же опьянею, — запротестовала она.
— Не опьянеешь, милая. Я тебя только чуточку подогрею. — Она вспыхнула, потому что знала, что будет дальше, помня объятия в обеденное время. И она оказалась права.
Он обнял ее за талию и повел в спальню. Покрывало было снято, одеяла были откинуты. Шторы были задернуты, радио было настроено на 4М станцию, по которой звучала классическая музыка. Он взял ее питье и поставил на туалетный столик, затем повернулся к ней и нежно поцеловал. Алма куда-то поплыла. Она с трудом могла припомнить то время, когда муж снимал с нее одежду, а потом сам раздевался. Они сидели на кровати, лежали в кровати. Потом они оказались поперек кровати и друг на друге. Это продолжалось часа три… любовь… отдых… прикосновения… любовь… отдых. В какой-то миг он повел ее в душевую, но и там они занимались то же любовью. Все это было, как сон, и она не смела прерватъ его. Наконец он сказал:
— А теперь, дорогая, этот старый отставной актер хотел бы съесть что-нибудь особенное и сочное. Я умираю от голода.
Пока она жарила бифштексы, он дремал. И Алма Финли, женщина, которая всегда гордилась тем, что умеет контролировать свои чувства и эмоции, всплакнула, уронив несколько очень счастливых слезинок в картошку, поджаренную по-французски.
Глава двадцатая
Машина въехала в комплекс, и Джо подъехал прямо к своей стоянке. Он моментально выскочил из машины и направился к бассейну.
— Не хочу опоздать на игру! — крикнул он ей через плечо. — Увидимся за обедом. — Алма выбралась из машины и смотрела ему вслед, пока он не исчез за зданием. «За обедом — а кто ест обеды?» думала она. Не тс, кто замужем за самым неистовым из всех горячих любовников!
Алма вернулась в квартиру. Вставляя ключ в замок, она услышала звонок телефона. И поспешила снять трубку. На другом конце провода послышался голос Розы Льюис.
— Алма. Я пытаюсь дозвониться к тебе все утро. Мне необходимо поговорить с кем-то. У тебя есть время… сейчас?
— Мы с утра были у врача, — ответила она.
— Так можно прийти мне? — спросила Роза.
— Конечно, я приготовлю кофе.
Телефон умолк. «Странно, — думала Алма, опуская трубку. — Роза всегда относилась очень сочувственно к болезни Джо. Она постоянно расспрашивает, что сказал врач. Всегда, но не на этот раз. Видимо, произошло что-то очень серьезное». Она пошла на кухню и поставила на плиту кофейник.
В то время когда Роза Льюис торопилась в квартиру Финли, Мэри Грин только просыпалась. Она потянулась рукой к мужу, но его не было. Она села и увидела записку на его подушке:
Ты опять заснула и выглядела такой умиротворенной, что я не захотел тебя будить. Я ушел сыграть в джин. Увидимся позднее. Целую.
Мэри откинулась на подушку и потянулась. Хотя все ее тело побаливало, она чувствовала себя восхитительно.
Ныла спина. Оно также чувствовала влажность простыни под собой. «Бен Грин», думала она. «Ты непристойный старикашка. Но великолепный… просто великолепный». Дважды за ночь и потом еще раз сегодня утром. Они всегда жили неплохой сексуальной жизнью, но теперь что-то изменилось. Он казался моложе и сильней. Он бы нежен, заботлив и терпелив. Он был, подумала она, как… как кто? Как любовник? Да! Больше! Как незнакомец, не знавший ее. Она почувствовала, что является незнакомой по отношению к самой себе. Она была счастлива и улыбалась, как школьница, засыпая опять.
Бесс Перлман вовсе не чувствовала себя, как школьница. Она одна сидела на кухне и пила кофе. Арт ушел на ежедневную игру в джин, после того как она умолила его оставить ее в покос. «Ты, как животное!» — кричала она ему. «Хватит уже!».
Прошлым вечером до двух часов ночи и опять рано утром он желал се. «Артур», умоляла она, «пожалуйста, оставь меня в покос… Я не могу сейчас».
— Я люблю тебя, — отвечал он ей.
— И я тебя люблю, но этого не было так давно, и я просто не готова к этому сейчас. — Она начала плакать, и он гладил ее по голове, и прижимал ее к себе, и просил прощения.
— Я прощу прощения, милая. Прости меня. Мы поговорим об этом позже.
Поговорим — о чем? Что же это произошло с ним? Его голос звучал так уверенно и твердо. Было ли это чем-то новым? Готова ли она была иметь дело с. этим новым? Хотела ли она этого? Нуждалась ли в этом? Слишком много вопросов роилось в ее голове. Она подумала, что нужно поговорить с кем-нибудь, поэтому потянулась к телефону и набрала номер, но никто не брал трубку на квартире Розы Льюис.
Роза рассказывала о происшедшем взахлеб, почти без передышки.
— Это может показаться очень личным, потому прошу прощения, но я очень уважаю тебя и твое отношение ко всему, к тому же мы с тобой подруги. Не старые подруги, но я хорошо отношусь к тебе, и мне необходимо поговорить с кем-то. Вчера. Все началось вчера. За обедом. Мой Берни вернулся к обеду. Обед был готов и ждал его на столе. Это были его любимые блюда — отбивная печенка и картофельный салат. Новые пикули. Сельдерей доктора Брауна. Он даже не заметил всего этого. Он… он подошел ко мне… схватил меня… не резко… а как молодой человек хватает девушку. Он ничего не спросил. Ничего. Он просто взял меня и понес. Я сказала точно «понес» — прямо в спальню и положил меня на кровать. Прости, Алма, — она заплакала.
— Ничего, — сказала Алма. Она была поражена, потому что во многих отношениях Роза Льюис говорила о тех же ощущениях, которые она сама испытала в связи с действиями мужа.
А Роза продолжала говорить:
— Мы женаты уже давно. Живем хорошо, хотя мой Берни и трудный мужчина. Секс был сексом. Все было нормально, но всегда в меру. Я воспитана в среде, в которой это никогда не обсуждалось. Меня научили, что женщина создана для мужчины. Ты понимаешь, что я имею в виду. — Алма кивнула.
— И вдруг, после долгого времени, я имею в виду, что мы уже не весенние цыплята, Берни заходит и совершенно внезапно переносит меня в спальню и раздевает и занимается любовью так, как никогда не делал за все годы нашей совместной жизни. Он был как незнакомец, но ласковый.
Она опять замолчала и всхлипнула. Алма придвинула свой стул ближе к Розе и обняла ее одной рукой.
— Я знаю то, о чем ты говоришь, Роза. Поверь мне, я знаю.
Роза взглянула на нее.
— Ты знаешь?
Алма прочувствовала это, и она чуть не заплакала.
— Роза, дорогая, я правда знаю!
— Я не закончила, — продолжала Роза. — Я позвонила тебе, потому что вчера во время игры у меня было ощущение, что ты каким-то образом поняла, что я не в своей тарелке. Каким-то образом я чувствовала, что ты все знаешь.
— Да, — сказала Алма, — я знала, что что-то не так и что это не грипп.
