В ночь на 23 февраля около двух десятков гитлеровских автоматчиков попытались захватить танк KB No5212, находившийся против рощи Фигурная, в 20-25 метрах от их окопов. В танке дежурили сержант Н. С. Семенов и младший сержант А. М. Еропкин. Воспользовавшись разбушевавшейся пургой, фашисты подползли к танку и пытались поджечь его гранатами.
Поскольку танк горел ранее, и все, что воспламенялось, уже сгорело, то из этой затеи ничего не получилось. Советские танкисты решили не подавать признаков жизни. Фашисты осмелели, подошли ближе, даже кричали "Иван, капут!", "Иван, капут!". Тогда сержант Семенов внезапно открыл огонь из лобового пулемета, а младший сержант А. М. Еропкин через люк башни бросил несколько гранат.
Наши пехотинцы также открыли огонь, чтобы отогнать фашистов от танка. Мало кто из вражеских солдат сумел спастись. Так что сюрприза у них не получилось.
В памяти остался механик-водитель старшина И. К. Репкин, который не расставался со своим танком. Когда танк подбивали, он сам его эвакуировал, участвовал в ремонте и снова отправлялся на боевое дежурство.
Механик-водитель сержант И. П. Аверкин, комсорг роты, неунывающий весельчак, "баянист па все клавиши", как мы его прозвали, сам вызвался переправляться па отремонтированном танке через Неву в составе взвода старшего лейтенанта Т. Г. Шмаряна. Свой любимый баян пристроил за сиденьем. При проверке я спросил, зачем он берет с собой баян, который будет только мешать. Аверкин ответил:
- На пятачке много наших солдат, и музыка, песня там пригодятся.
Но не удалось сыграть Аверкину на пятачке. Этот танк с ходу вступил в бой, был подбит, и ушел из жизни наш отважный сержант.
По приказу комбата я обеспечивал выход четырех танков на пятачок. Под покровом ночи танки удалось переправить, как говорится, в целости и сохранности. Я ушел с первым. Противник сильно обстреливал переправу. Экипажи находились в танках, а я с саперами на берегу встречал каждый танк, чтобы показывать, куда ему двигаться. Потери несли в основном саперы, которым некуда было скрыться.
Несмотря ни на что, четыре танка переправились и с рассветом вместе с пехотой пошли в атаку, с ходу ворвались в первую траншею противника. Танк старшего лейтенанта Т. Г. Шмарина сумел даже углубиться несколько в оборону врага. Однако его успех не могли поддержать остальные: три танка были подбиты, отстала пехота. Вскоре загорелся и танк старшего лейтенанта Т. Г. Шмарина. Из башни выскочил командир, пробежал немного и упал. Я кинулся к нему, оттащил в траншею. Шмарина контузило. Он держался за голову и что-то непонятное говорил. А танк пылал как факел.
Об этой переправе рассказывает также автор книги "От Невы до Эльбы" генерал С. Н. Борщев. В описании есть неточности, и мне хотелось бы внести ясность относительно этого эпизода.
Генерал Борщев был тогда начальником штаба соседней 168-й дивизии. Он видел переправу этих четырех танков, и кто-то ему сказал, что с боевыми машинами был и я в качестве командира взвода. Это не так. Командиром взвода был старший лейтенант Т. Г. Шмарин, который в этом бою получил контузию и легкое ранение. Погиб же он геройски в другом бою.
Тогда же, после переправы взвода Шмарина и боя, в котором все его четыре танка были подбиты, события развивались следующим образом. К нам в траншею спрыгнули три танкиста из взвода лейтенанта Опрышко. Пока оказывали помощь Шмарину, противник усилил огонь, и мы оказались отрезанными от своих.
Дважды гитлеровцы предпринимали атаку в центре пятачка, но откатывались назад, встретив организованное сопротивление наших пехотинцев. Тогда противник попытался наступать на флангах вдоль берега.
К этому моменту через Неву переправилось несколько танков под командованием старшего лейтенанта А. В. Галкина. На них и наткнулся противник. Галкин находился в невыгодном положении. Не так-то просто было развернуться на узкой, прибрежной полоске. Однако танкисты справились с задачей и отогнали противника. Правда, при совершении маневра два танка все же "нырнули" чуть ли не по башню - видимо, попали в прибрежные ямы или воронки от снарядов.
За это время я подобрался к подбитому танку лейтенанта М. А. Фролова. Сам лейтенант и механик-водитель были тяжело ранены. Вскоре к нам подполз капитан И. М. Мазур, раненный в ногу. Комбинезон на нем обгорел. Экипаж, как он доложил, погиб полностью.
Положение было критическим. К счастью, группа наших пехотинцев продвинулась вперед и закрепилась. Бой вроде стих. Но разобраться что к чему было невозможно. Что-то надо было предпринимать. Через аварийный люк я вылез из танка и увидел рядом нашего автоматчика. Подполз к нему, спросил, из какого он подразделения.
- Красновец, - ответил он (это, означало, что он из дивизии генерала Краснова).
Прилег возле него в воронке. Автоматчик чуть посторонился, чтобы мне лучше устроиться. Разговорились. Оказалось, что он почти земляк, из-под Киева. Сердце защемило. Вспомнились родители, родная деревня, Украина... Подумалось и о том, что там пока хозяйничают фашисты...
Солдат разоткровенничался.
- Вот гад фашист, куда добрался, - сказал он. - Погибнешь, и родные не узнают даже где. А за что погибну-то? - спрашивал как бы сам себя солдат, хотя вроде и обращался ко мне. - Виноват-то он же, фашист, а но я, - продолжал рассуждать солдат. - Это он должен погибнуть. Он к нам пришел, а не мы к нему. Вот и обидно получается. Виноватый, а убивает невиноватых. Это несправедливо. Вот я и считаю, что нужно больше их, фашистов, убивать. Так я говорю или нет?
- Очень даже так, - подтвердил я.
- Ну а раз так, то будем держаться вместе. Авось и не убьют нас, - сказал солдат.
Засвистела мина, грохнул рядом взрыв. Мой сосед ойкнул, схватился за ногу. Я пригнулся над ним. Вторая мина разорвалась в стороне. Солдат подтянул к себе ногу, залитую кровью. Я снял свой ремень, перетянул им ногу, потом достал из его противогазной сумки полотенце и накрепко перевязал рану. Солдат молча переносил боль. Потом устроился поудобнее, изготовил автомат к стрельбе. Медицинской сестры здесь, конечно, не было. Предложил солдату отползти под танк. Он наотрез отказался. Так мы пролежали до темноты.
Вечером ко мне подполз старший лейтенант Шмарин и сообщил, что комбат майор Семеркин вызывает к себе.
Майор рассказал, что на берегу ни одного "живого" танка не осталось. Гитлеровцы на нашем участке кое-где вышли к берегу Невы. Танкистам в ночь приказано вернуться на свой берег, взять остальные три танка, которые были еще в ремонте и без экипажей, а с рассветом вместе с пехотой отбить у врага захваченный участок пятачка. Однако приказ был выполнен чуть позже. В течение следующего дня шла артиллерийская и пулеметная дуэль. Только в ночь на вторые сутки удалось выбить прорвавшуюся группу фашистов и восстановить положение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
